Виктор Сиголаев - На все четыре стороны [litres]

Мне оставили только площадку величиной с теннисный корт, два лестничных пролета к обрыву, каменную тропинку между ними и… пропасть. Ну и… ниша там с веселой мозаикой, в стеночке. М-да… вот сейчас чуть легче стало.

Может, все же бабку сбить с ног? И проскочу там…

А, черт!

К бабке уже присоединился дед Полищук с протянутой ко мне рукой. Берут в коробочку, теснят к обрыву.

Мы же вчера с Ириной…

Точно!

Что было сил я метнулся к левому пролету, скатился по ступеням вниз, хлебнув на повороте леденящего ужаса от открывшегося вида огромного пустого пространства, и, отчаянно труся, ступил на тропинку.

О боги! Она еще и подледенела местами!

Мало того что крошечные камни из-под моих подрагивающих подошв то и дело срываются вниз, тут еще и лед! Как же я ненавижу высоту! До тошноты.

Мне казалось, что я двигаюсь по сантиметру, никак не быстрее. Центральная ниша виднелась впереди метрах в десяти. Вчера, между прочим, хоть тоже было неимоверно страшно, льда на тропинке не было. А еще мы с Ириной работали в «беседочных обвязках». Кто не знает, это страховочная альпинистская система, в случае неприятностей позволяющая повиснуть на страховочном тросе в относительной безопасности.

Мы, собственно, и выезжали сюда, чтобы около ниши вколотить в расселины стальные костыли, а на них закрепить две толстые веревки, нижними концами уходящие в пропасть. Это был мой каприз и непременное условие – хоть по минимуму, но соорудить здесь хоть что-нибудь страховочное.

К этим тросам я сейчас и рвался.

Отчаянно и безнадежно, потому что времени на сооружение на груди и в области таза веревочного кресла-обвязки мне катастрофически не хватало. А любой, кто хоть мало-мальски знаком с ремеслом скалолаза, понимает отлично – без дополнительных шнуров, узлов и карабинов просто по толстому тросу вручную со скалы спуститься никак невозможно! Это не голливудский блокбастер, где герои гоняют по веревкам вверх и вниз, особо даже и не напрягаясь. Это суровые реалии, а в них кисти рук держат вес тела на весу не более двух минут. И это при условии серьезной альпинистской подготовки. Рядовые граждане срываются гораздо чаще.

Да вы проверьте сами! Простой вис на турнике. Статический. Без всяческих подъемов, переворотов и так далее. Попробуйте подпрыгнуть и просто повиснуть. Пальцы очень быстро разжимаются!

Фатально быстро.

– Эй, Гагарин! – прозвучало у меня прямо над головой. – Полетать решил?

Метрах в двух надо мной среди обломков ограждения замаячила голова инструктора культпропотдела горкома партии. Который к тому же и заслуженный ветеран войны. По совместительству – тварь последняя, палач, убийца и предатель Родины.

Я не стал ему отвечать. Много чести.

До боли сцепив зубы, я малюсенькими шажочками подбирался к страховочному канату. Там в нише мы вчера оставили пучки веревок и скальный молоток с внушительным крюком на конце. Вот доберусь до центра тропы – и я уже почти вооружен. С молотком на узком уступе можно и повоевать. Просто так не дамся! Хотя… тысяча чертей! А если они с двух сторон начнут нападать? Одновременно? Тот, кто со спины, пихнет просто пацана в сторону обрыва, и… тю-тю, гуд-бай.

Я очередной раз скрипнул зубами и упрямо сделал следующий шаг. А куда мне еще деваться?

– Матвий! – послышалось сверху. – Мо́тю! Ты з о́дного боку, гезде, борзо! Дуню! Ты давай по то́му, иншему трапу доны́зу, ге́нде. А у мэне йе подарунок звэрху. Йо!.. [14] Мотя! Ты с одной стороны, вот тут, быстро! Дуня! Ты давай по той, другой лестнице вниз, вон там. А у меня есть подарок сверху. Да! ( укр ., зап. диалект ) Гы-гы-гы… для Хахарина!

Вот и «рідна мова» прорезалась. С неповторимым фрикативным «г»! И с «борзо» – явно указывающим на безмятежные юные годы среди хуторов польского подбрюшья. Это чтобы сомнений у меня не оставалось в происхождении этого урода? Или просто отпала необходимость притворяться русаком? Похоже на второе…

На площадке что-то звонко щелкнуло.

Что это? Стрельба? Он шмаляет там, что ли? Этого мне только не хватало!

Вот и ниша наконец-то. Я с облегчением рухнул в относительно безопасный проем.

– Хахарин! Ты дэ, хлопчик? Куды подывався?

И вдруг черная молния с оглушительным треском рассекла пространство у меня прямо перед глазами. Из камня слева вылетела длинная искра и исчезла внизу.

Это что? Плеть?! Этот дед плеть с собой таскает?

Еще один взрывоподобный разряд! Теперь конец хлыста со свистом рассек воздух внутри ниши. В полуметре от моей головы! Я инстинктивно вжался в заднюю стенку.

– Ну, ты дэ там, Хахарин? Вылазий давай, ш-шайсэ! Или сам… – Глумливое похихикивание сверху. – Давай сам стрыбай. Прыгай! Ты же… Хахарин!

Я нащупал молоток. Слабая защита от плетки, но все же…

В материалах по концлагерю про Шайтана (черт, он же сам все это и собирал!) было кое-что про эту плеть. Что делал ее палач из проволоки и бычьей кожи. Мастерски владел и не расставался с этим орудием убийства ни на секунду, носил свернутую в рукаве.

Теперь можно уточнить: носит. До сих пор носит!

Выкурят они меня отсюда.

Или плетью, или при помощи сладкой парочки уродов, крадущихся сейчас ко мне с разных сторон. Я выглянул из ниши, пока Полищук сверху готовился очередной раз метнуть свою «молнию» в мою голову. Так и есть. Метрах в десяти слева и справа – мальчик-дебил и девочка-кикимора, стоят и наблюдают, как главный паук вытаскивает своим гибким жалом жертву на свет божий.

Судя по времени – сейчас следующая попытка…

Щ-щелк!!!

На этот раз я предусмотрительно припал к земле как можно ниже. Только и кончик кнута забрал себе больше пространства, царапнув грунт прямо около моей руки. Еще пара сантиметров – и рассек бы до кости.

– Эй, Полищук! – крикнул я, задрав голову. – Прихвостень фашистский! Ты меня слышишь, полицай недобитый?

Одновременно с началом задушевной беседы я нащупал страховочный костыль в ближайшей расселине и потянул на себя тяжелый трос.

– Ага! Чу́ю. Так що, Хахарин? Сам стрыбнешь? – отозвался дед. – Давай принэси людя́м задоволення!

– Прыгну! Если расскажешь, где сейчас Ирина.

– А зачем тоби, сынку? Ты вже мэртвый! Я з трупом зараз размовля́ю.

Гад!

Мне и так страшно до коликов, он еще и усугубляет.

Страх страхом, но последний свой шанс я все же использую.

– Тогда чего тебе опасаться, Полищук? Или как тебя там? Крохмалюк?

Наверху наступила изумленная тишина.

Я еще вытянул на себя пару метров каната и засунул скальный молоток себе сзади в штаны. Так, чтобы ручка прикрыла левую ягодицу и часть бедра с задней стороны. Это я кое-что вспомнил из методик Ганса Дюльфера. Своевременно, надо сказать.

– Звыдки ты знаешь? – зловеще проскрипело сверху. – Звыдки мое призвыще знаешь?