Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

Далее мы двигались уже куда осмотрительнее.

Клава часто притормаживала, и по её команде я, проклиная всё на свете, влезал на вершины барханов с биноклем.

Однако никакого движения в направлении предполагаемого аэродрома я не видел очень долго. Жёлтая пустыня безмолвствовала.

Ровно до того времени, пока во время очередной остановки мы не услышали в небе над своими головами низкий, звенящий гул самолётной турбины. Задрав голову, я увидел высоко в небе нечто, похожее на каплю ртути.

И эта «капля» медленно снижалась, практически слившись с землёй у линии горизонта.

Только после этого я наконец рассмотрел впереди нас какое-то еле заметное движение и непонятные тёмные предметы.

Вот, блин, местечко, здесь можно ни хрена не увидеть, вплоть до момента, когда упрёшься бампером в их шлагбаум или ворота…

Хотя более всего местонахождение пресловутого «полевого аэродрома противника» демаскировал всё тот же яркий блеск самолётного полированного алюминия на солнце.

– Кажется, вижу их аэродром, – доложил я Клаве. – Остановимся или подъедем поближе?

После некоторых раздумий она всё же решила немного подъехать, что мы и сделали.

При этом у меня не было полной уверенности в том, что пилот снижавшегося самолёта не успел заметить с воздуха нашу машину. Хотя, если бы он нас обнаружил – непременно штурманул бы пушками или НАРами.

Ну или, если у него оставалось слишком мало топлива для лишнего захода, точно направил бы навстречу нам своих заединщиков из охраны аэродрома. Но, поскольку никакого движения в той стороне не наблюдалось, можно было сделать вывод об общей невнимательности вражеского лётчика.

– Тормози, – сказал я Клаудии, когда мы миновали очередной песчаный холм. – Давай осмотримся ещё раз.

Джип встал как вкопанный. Я привычно полез по песку на вершину ближайшего бархана. Следом за мной, тоже прихватив бинокль, полезла и «шофёрша», видимо, всерьёз полагавшая, что два глаза хорошо, а четыре – хуже…

За расчерченными хитрыми метками линзами бинокля открывшийся километрах в двух от нас искомый объект просматривался вполне себе отчётливо.

Здешняя пустынная местность со всеми её холмами и неровностями облегчала жизнь наблюдателям, то есть нам.

При этом быстро стало понятно, почему их там не встревожил шум мотора нашего приближающегося к ним джипа – на таком расстоянии на аэродроме стало слышно тарахтение как минимум пары двигателей. Может быть, автомобильных, а может, это тарахтел движок генератора. Насчёт последнего было вполне понятно – радиостанция, освещение и прочие «прелести цивилизации» типа электроплитки всегда требуют использования генератора.

Во всяком случае, этим родезийские полудурки сильно усложнили себе задачу по обнаружению любого приближающегося противника. Хотя можно было предположить, что они просто ничего не боялись, поскольку считали себя крутыми, как те варёные яйца.

В последней догадке был свой резон – ну ведь явно никто, пребывая в здравом уме, не полез бы за ними в эти диковатые места. А если и полез – не стал бы обращать внимания, раз уж у них тут «за всё заплачено вперёд». Наше появление здесь они просчитать никак не могли, поскольку для нас самих оно было во многом делом случая.

При длительном разглядывании в оптику этого ровного куска местности, окружённого песчаными дюнами, я понял, что тамошняя взлётная полоса и, возможно, стоянки были выложены вросшими в почву металлическими, дырчатыми полосами, то есть эта ВПП осталась тут явно со времён Второй мировой. Материал был в стиле англоамериканцев. Но кому понадобилось городить здесь подобный небольшой «аэродром подскока» и для чего, лично мне было непонятно. Для перегонки техники с западного побережья Африки на восточное? Вряд ли, уж больно узкой и короткой выглядела здешняя ВПП. А если это построили французы, то против кого? Ведь в этих краях в 1940-е точно никто ни с кем не воевал, тогда все основные события происходили много севернее…

А в общем, зря я боялся. Никуда эти замаскированные непонятно под кого родезийцы не ушли и даже не собирались. Да и спасательную операцию ради покойного Стюарта они, кажется, тоже вовсе не торопились снаряжать.

Самолётов на полосе стояло всего три. В бинокль я разглядел два серебристых «Вампира». Один был повёрнут двухбалочным хвостом к нам, с накрытым брезентом фонарём пилотской кабины и носовой частью фюзеляжа. Разумная мера с точки зрения того, кто знает, до какой степени может нагреться металл под африканским солнцем.

Второй «Вампир» (видимо, как раз тот, что только что сел) стоял ко мне более-менее боком.

Его пилот уже успел выбраться из кабины по приставленной к борту стремянке и, сняв шлем и парашют (на его светло-сером комбезе, в местах расположения лямок подвесной системы были хорошо видны тёмные пятна пота), пошёл куда-то вправо, беседуя на ходу с неким сопровождающим его усатым типом.

Этот тип был в песочного цвета обмундировании британского образца без знаков различия, включавшем шорты и форменную рубашку с короткими рукавами, но его выдавали с головой кобура на поясе и синяя фуражка с кокардой то ли английских, то ли родезийских (или как они там здесь назывались?) ВВС.

Если присмотреться внимательнее, на алюминиевых поверхностях «Вампира» можно было рассмотреть какие-то бледно-матовые пятна и полосы. В общем-то, именно так выглядят опознавательные знаки, номера и бортовые коды, которые то ли закрасили, то ли поспешно смыли растворителем.

Пилот и тип в фуражке скрылись за разбитыми на краю ВПП палатками, а на полосе появился окрашенный в пустынные цвета трёхосный грузовик GMC с цистерной, который окончательно загородил истребитель от моего взгляда.

У грузовика возникли два неряшливого вида мужика (один в майке и синих футбольных трусах с белыми «лампасами» почти до колен, второй в грязноватом комбезе цвета хаки), начавших орудовать возле топливозаправщика. Похоже, они дозаправляли «Вампир».

Третий, двухмоторный, самолёт стоял ещё дальше зачехлённого «Вампира», носом ко мне. Это был то ли ДС-3, то ли С-47 в гражданской раскраске. Во всяком случае, я разглядел, что он был серебристо-белого цвета, а уж что у него было написано и нарисовано на фюзеляже и хвосте, я со своей позиции категорически не видел.

Я осмотрел остальное оснащение аэродрома. У торца полосы торчали четыре армейские серо-зелёные палатки (рядом с одной из них просматривалась длинная радиоантенна) и шесть автомашин – ещё один ТЗ поменьше первого, на шасси двухосного «Бедфорда», три бортовых грузовика, два из которых были трёхосными GMC, «Лендровер» и «Виллис» вроде нашего. Вся техника была в единообразной, свежей, песочной раскраске, без каких-либо номеров и обозначений.