Александр Михайловский - Затишье перед бурей [litres]

– Девушки, – сказал я, – неужто мне теперь возбраняется целовать руки прекрасным сеньоритам? Любого, кто скажет хоть что-то против, я готов немедленно вызвать на дуэль. На чем угодно, от револьвера до шестидюймовой гаубицы включительно.

Кстати, произнося эти слова, я не кривил душой. Девушки были и правда просто великолепны. Не будь у меня моей Марии, то, наверное, я уже активно флиртовал бы с одной из них, а то и с обеими сразу. Но сейчас пришлось добавить:

– Не будь я женат, – сказал я, с сожалением разведя руки, – я бы с удовольствием познакомился с вами обеими поближе…

– Да знаем мы, – засмеялась Марипоса, – а жаль. Мы бы тоже с удовольствием познакомились поближе с таким привлекательным и галантным кабальеро.

– Но, – я элегантно шаркнул ножкой, – позвольте мне вручить вам по небольшому подарку с моей родины.

Сказав это, я дал каждой по русскому вышитому платку, привезенному из Константинополя как раз для подобных случаев, и по флакончику душистого болгарского розового масла.

Первой опомнилась Элиана.

– Серхио, что вы, – воскликнула она, – мы всего лишь простые бедные мулатки и недостойны таких богатых подарков.

– Элиана, – сказал я, – а чем богатые белые сеньориты достойнее вас? Мне кажется, что таким красивым девушкам, как вы, нужно дарить только красивые вещи. Так что, берите, и чаще вспоминайте того, кто подарил вам это.

Марипоса прослезилась, потом подошла ко мне и поцеловала в щеку, чуть прижавшись ко мне высокой грудью. Немного подумав, Элиана также последовала примеру своей коллеги, после чего взволнованно произнесла:

– Серхио, мы всегда будем рады вас видеть. Но вы, наверное, хотите знать, что именно новоприбывшие янки послали по телеграфу? Как и просил меня Мануэль, мы пока задержали телеграмму одного из них до вашего прихода.

И Марипоса передала мне заполненный бланк. Он был направлен сенатору Паттерсону по известному нам адресу в Джорджтауне. В графе «адрес отправителя» значилось: «Аллан Пинкертон, отель Посада дель Мар, Гуантанамо». А текст был следующим:

«По информации, полученной от нашего человека Сеспедес в Гуантанамо, адрес уточняем, южан не видели, работаем дальше. Пинкертон».

Я посмотрел на бланк и сказал:

– Сеньориты, огромное вам спасибо. Можете эту телеграмму посылать по адресу. Если будет ответ, задержите его и передайте копию человеку Мануэля. И я дам вам знать о том, что вам делать дальше. А теперь…

Тут я вытащил несколько купюр из кармана. Марипоса и Элиана замотали головами:

– Нет, Серхио, – за всех ответила Марипоса, – от вас мы не возьмем ни сентаво. Ведь вы теперь наш друг.

– Нет уж, красавицы, – я попытался возразить, – вам уже давно пора замуж. Так что пусть это будет вам моим подарком на будущую свадьбу.

Марипоса посмотрела на деньги и строго сказала:

– Ладно уж, если так, то возьмем по двадцать песо. Но не больше. Не возражай нам больше, а то мы обидимся! И только если ты согласишься прийти к нам на венчание.

– Заметано! – воскликнул я. – Конечно, если я на тот момент буду здесь, в Гуантанамо.

Я опять поцеловал руки девушкам, и мы с Мануэлем покинули почту.

– Мануэль, – сказал я своему юному другу, когда мы отошли от почты подальше, – после того, как закончится вся эта история с Пинкертоном, девушкам будет необходимо срочно уехать.

– Но почему, Серхио?! – громко удивился он.

– Тише, – успокоил я его. – Дело в том, что банда Пинкертона в Америке самая известная, но не единственная. Когда он исчезнет, то Паттерсон наймет еще кого-нибудь, и этот кто-нибудь сможет легко узнаться о нашей сегодняшней встрече. Понимаешь, я не хочу, чтобы эти милые девушки превратились бы в два изуродованных трупа, которые скормят акулам, плавающим в море. Помнишь, что рассказывал тебе отец о нравах янки?

– Помню, – опустив голову, буркнул Мануэль. – Так что же нам делать?

– Как я уже тебе говорил, им потребуется уехать. – Я строго посмотрел на шурина. – Лучше всего вместе с твоими сестрами в Константинополь. Там они точно будут в безопасности, ибо югоросский КГБ работает хорошо, а шпионов и преступников там не жалуют. А еще там целуют руки девушкам независимо от цвета их кожи. И вообще, Югороссия – это настоящая страна чудес.

– Ладно, – вздохнул Мануэль, – заметано. Я поговорю с Марипосой и Элианой, правда, не обещаю, что они так уж сразу согласятся.

– Ты уж постарайся, братишка, – сказал я, – ведь от этого зависит их жизнь. В следующий раз с людьми, находящимися на виду, надо будет работать куда осторожнее, с соблюдением всех правил конспирации. Ты меня понял?

Мануэль кивнул, и мы с ним отправились дальше, по направлению к тому месту, где меня ждал катер.

1 декабря (19 ноября) 1877 года. Константинополь. Дворец Долмабахче, кабинет контр-адмирала Ларионова

Присутствуют:

правитель Югороссии контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов; канцлер Югороссии Александр Васильевич Тамбовцев; глава МИД полковник Нина Викторовна Антонова; начальник штаба эскадры капитан 1-го ранга Сергей Петрович Иванцов; врио командующего войсками майор Александр Александрович Гордеев.

– Товарищи, – произнес адмирал Ларионов, – считаю, что пришло время окончательного изгнания Британии из Средиземного моря, для того чтобы окончательно и полностью устранить в нем угрозу российским интересам. Надеюсь, ни у кого нет сомнения в том, что, будучи оставленным в покое, это государство и дальше продолжит всячески противодействовать и вредить России.

– Мальта, Виктор Сергеевич? – спросил капитан 1-го ранга Иванцов.

– Она, Сергей Петрович, и не только, – ответил Ларионов. – Нина Викторовна, расскажите, пожалуйста, присутствующим тут коллегам о текущей политической обстановке в Средиземноморье.

– Как вам уже известно, – начала свой доклад полковник Антонова, – после военного поражения и дезинтеграции Османской империи большинство территорий, ранее входивших в ее состав, стали де-факто независимыми или отошли к другим государствам. Это касается островов Крит, Кипр, Родос и еще нескольких, более мелких, на которых высадились греческие войска.

– Мы, в смысле Югороссия и Российская империя, – перебил Антонову адмирал Ларионов, – собственно и не возражали против этого. Скажу больше – мы приветствовали такое развитие событий. В конце концов, это не более чем восстановление исторической справедливости. Все исконно греческое должно стать греческим, за исключением, разумеется, тех территорий на побережье Малой Азии, которые отходят в зону ответственности Югороссии. Впрочем, Нина Викторовна, извините, продолжайте, пожалуйста…

– Спасибо, Виктор Сергеевич, – сказала полковник Антонова. – Я продолжаю. Ангорский эмират, являющийся правопреемником Османской империи – естественно, в урезанном виде и с ограничениями в отношении его вооруженных сил, – в настоящее время реально контролирует только Малую Азию, за вычетом участков побережья Эгейского, Мраморного и Черного морей, населенных преимущественно греками и, как уже было сказано, отошедших в сферу ответственности Югороссии. Восточнее линии Трабзон – Джейхан власть ангорского эмира в настоящее время не распространяется. Тамошние паши, все как один, перестали отправлять Абдул-Гамиду собранные ими налоги и провозгласили себя независимыми правителями. В общем, феодальная раздробленность в ее классическом виде. Формальным поводом к мятежу послужило понижение статуса нашего старого знакомого Абдул-Гамида с султана до эмира. В результате такого развития событий император Александр Третий принял решение взять под свою руку территории современных нам турецкого и иракского Курдистана, Сирии, Ливана, Палестины и Иордании и таким образом воплотить в жизнь еще одну затаенную мечту российских императоров об освобождении Святой земли от власти мусульман.