Александр Михайловский - Затишье перед бурей [litres]

Ольга опять нырнула в тумбочку и достала оттуда пузатую бутылку с этикеткой, на которой было написано «Rum», а чуть ниже «Bacardi». Гм, как настоящий гусар, я неплохо разбирался в винах и прочих спиртных напитках. Насколько я помню, этот сорт рома производится исключительно на острове Куба. Значит, вот куда занесла служба моего будущего зятя!

Я оказался прав. Попивая чай, Ольга оживленно болтала, рассказывая о своей жизни в госпитале. Она поведала мне, что в свободное от дежурств время прилежно изучает медицину, которая ей очень нравится. Что же касается Игоря, то она получила недавно от него письмо и подарки.

Достав с книжной полки большой конверт, Ольга вытащила из него цветную фотографию. На ней, на фоне раскидистой пальмы, был изображен Игорь Синицын, одетый в военную форму с распахнутым воротом, под которым была видна полосатая морская нательная рубаха, и в сдвинутое на затылок легкое кепи. Рядом с ним стоял улыбающийся кучерявый негритенок лет двенадцати, державший в руках клетку, в которой сидел большой разноцветный попугай.

– Вот, папа, это Игорь со своим другом Хосе, – сказала Ольга. – Игорь сейчас служит на острове Куба. Это далеко-далеко отсюда, в Карибском море, где когда-то разбойничали страшные и злые пираты. Игорь написал мне, что там очень жарко, рядом теплое море, много разных вкусных тропических фруктов. Но он очень скучает без меня. Этого попугая его друг Хосе поймал специально для меня, и Игорь подарит мне эту забавную птицу, когда вернется в Константинополь. Только он еще сам не знает – когда это произойдет.

Выпалив все это, Ольга неожиданно заскучала и поникла головой. Мне даже показалось, что она тихо всхлипнула.

Я еще раз посмотрел на фотокарточку и задумался. Интересно, каким ветром Игоря Синицына занесло на Кубу? И что он там забыл? Одно дело, если бы его корабль просто зашел в Гавану или какой-нибудь другой порт на этом острове. В конце концов, корабли должны где-то получать продовольствие, набирать питьевую воду. Но, как я понял, Игорь служит на берегу. А ведь Гавана – это остров, принадлежащий королевству Испания. Быть может, Югороссия арендовала там какую-то территорию, на которой она собирается построить свою военно-морскую станцию? Только опять же – зачем?

В общем, куда ни кинь – кругом сплошные загадки. Я еще немного подумал, а потом напрямик спросил обо всем Ольгу.

Она снова оживилась и стала рассказывать мне, что краем уха слышала, что югороссы готовят какую-то тайную военную экспедицию. Только не на острова Вест-Индии, а куда-то значительно севернее.

Услышав это, я снова насторожился. Дело в том, что у нас по армии давно ходили упорные слухи о том, что, возможно, в Ирландии вот-вот вспыхнет восстание против британского владычества, и что югороссы, а, наверное, и некоторые подданные Российской империи, тайно помогают инсургентам, и что государь-император относится к этой затее весьма одобрительно. У нас в кавалерии такого пока не было, но вот в пехотных и артиллерийских частях югоросские офицеры с полного одобрения нашего начальства проводили какие-то «собеседования» с некоторыми сверхсрочнослужащими унтерами и фельдфебелями, после чего те, кого они сочли годными, убывали переводом в какое-то никому не известное место. А остальные получали серебряный рубль «за беспокойство» и совет помалкивать о том, что с ними проводилось подобное «собеседование».

Не связан ли тот факт, что мой будущий зять надолго обосновался на Кубе, с тем, что югороссы на этом острове ведут тайную подготовку к какой-то военной экспедиции, и не там ли находится то самое неизвестное место?

Еще Ольга рассказала мне, что кое-кто из врачей уехал на Кубу, чтобы там тоже открыть госпиталь. При этом она назвала фамилию своей знакомой Надежды Кукушкиной, которая вместе со своим мужем, тоже, кстати, морским пехотинцем, также отправилась куда-то в район Гаваны. Удивительно все это и непонятно…

Я решил при случае переговорить со своими знакомыми в Константинополе, чтобы поподробней разузнать о происходящих здесь непонятных делах. Сказать откровенно – мне ужасно не хочется возвращаться со своим полком назад в Россию, где придется снова заниматься скучными и повседневными полковыми делами: заготовкой фуража, ремонтом коней, контролем над кашеварами и артельщиками, обучением молодых солдат и офицеров. Мне хочется снова оказаться на линии огня и сразиться с неприятелем за какое-нибудь правое дело. Пресная гарнизонная жизнь совсем не для меня.

Закончив разговор с дочерью, я взял с собой подарок Игоря и отправился в гостиницу, расположенную неподалеку от госпиталя. В ней для меня уже был забронирован номер. Там я встречу Рождество, разопью бутылочку рома с полковником Лермонтовым и еще раз хорошенько обдумаю все то, что сегодня здесь услышал.

10 января 1878 года (29 декабря 1877 года), полдень. Басра

Полковник Вячеслав Николаевич Бережной

Окончание первой недели нашего пребывания в Басре ознаменовалось набегом на город банд болотных арабов, иначе называемых мааданами, обитающих в окрестностях города в непролазных болотах, образовавшихся еще в те времена, когда Тигр и Ефрат не сливались в одну реку Шатт-эль-Араб, а порознь впадали в Персидский залив. Таким образом, эта низменная земля, помимо возвышенных пустынных каменистых участков, изобилует множеством озер, стариц, протоков, раскинувшихся посреди низменных участков местности, густо поросших тростником вперемешку с заливными лугами. Во время наивысших приливов или нагонного ветра эта местность затопляется морской водой.

В этом весьма неприветливом по отношению к человеку месте, смешавшись с местным населением, обитавшим тут еще во времена Шумера и Вавилона, и поселились потомки пришедших из Аравии бедуинов. Кроме того, на протяжении последних трех тысяч лет сюда стекались разные беглые повстанцы, политические диссиденты, еретики, а также воры и преступники всех мастей. Болота эти стали аналогом нашего Дона или Запорожской Сечи, откуда выдачи не было, а верховодили здесь люди, по которым давно уже плакали плаха и петля.

Местные обитатели в этих болотистых местах выращивают рис, ловят рыбу, разводят буйволов, а по рекам, озерам и протокам перемещаются на узких остроносых деревянных лодка тарадах и сплетенных из тростника пирогах, отталкиваясь от дна длинными шестами. Обычно мааданы предпочитают самоизоляцию и живут своим замкнутым сообществом, не допуская к себе посторонних и очень редко выходя в мир из своей болотной обители.

Скорее всего, именно к ним и сбежал от нас пресловутый «майор Смит», человек, о котором к сегодняшнему дню мы знаем всё и в то же время ничего. Невысокий, рыжеватый, худощавый, с загорелым обветренным лицом, которое говорило о том, что свою карьеру этот «майор» делал отнюдь не в штабах. С одинаковым умением и ловкостью он носит европейский мундир, традиционную арабскую одежду, прекрасно говорит на фарси, турецком и нескольких арабских диалектах, которые зачастую отличаются друг от друга не меньше, чем русский язык от сербского. Одним словом – Лоуренс Аравийский девятнадцатого века.