Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея [litres]

– Архонт, паросцы нанесли серьезный урон нашему флоту. Они лишили нас возможности торговать. Наших посланцев они убивают. Тебе известно, что наварх Евней находится у них в плену. Нас медленно душат, – говорил мужской голос.

Заглянув в приоткрытую дверь, Кассандра увидела просторное помещение с высоким потолком, где происходило совещание. Темный деревянный пол, натертый до блеска, покрывали старые выцветшие ковры. Ставни окон на одной стене были открыты, пропуская внутрь солнечный свет и знойный воздух. Середину помещения занимал стол с разложенной картой островов и окрестных вод, выполненной на пергаменте. Возле стола стояли два командира в коричневых кожаных доспехах, покрытых успевшими засохнуть пятнами крови – следами недавнего сражения на берегу. Оба были без шлемов. Того, с кем они вели разговор, Кассандра не видела. Ее ошеломила молодость командиров. Один из них был еще подростком.

– И все-таки, архонт, мы отбили их сегодняшнее нападение, – добавил воин постарше. – Конечно, не без твоего воодушевляющего участия. Невзирая на кольцо паросских галер, Палец Паромщика и форт на нем остаются нашими. Врагам по-прежнему не укрепиться на нашем побережье. Твое появление на острове коренным образом изменило здешнюю жизнь. Благодаря тебе был свергнут царь-тиран. С тех пор ты – глава Наксоса и наш щит.

Воин говорил с нескрываемой гордостью и почтением, ударяя себя кулаком в грудь, что также являлось выражением глубочайшего уважения.

– Не падайте духом, – послышался ответный голос архонта. – Мы найдем способ прорвать петлю и вновь обрести свободу.

Звук этого голоса был подобен звуку золотой лиры, пробудившей тысячи воспоминаний в сердце Кассандры. Молодая женщина пожирала глазами архонта в таких же кожаных доспехах, с сетчатым шлемом под мышкой. Кассандра схватилась за дверной косяк, подавляя готовый вырваться из ее груди возглас. Она боялась моргнуть или хотя бы на мгновение отвести взгляд.

– Мама, это ты? – беззвучно спросила Кассандра. Сомнений быть не могло. На затылке – сложенная кольцами коса знакомых темных волос, которые успела тронуть седина. Морщины вокруг глаз. По-прежнему сильное тело, затянутое в доспехи с многочисленными порезами на их кожаной поверхности. Кассандра ошеломленно следила за Миррин. Та подвела командиров к карте. Распоряжения, отдаваемые матерью, были четкими и твердыми и касались размещения солдат на побережье, участков, требующих повышенного внимания, и средств, которые необходимо собрать для постройки новых кораблей, закупки оружия и доспехов.

Сказав все, что требовалось, Миррин отпустила командиров. Когда они выходили, Кассандра спряталась в тени, затем снова подошла к двери. Оставшись одна, Миррин прошла на балкон, скрытый от солнца полосатым навесом. Пора! Настал долгожданный момент! Кассандра тихо проникла в комнату для совещаний и прошла до балконной двери. Но под ногами предательски скрипнула половица. Миррин, как и подобает бдительному воину, мгновенно повернулась на звук.

Мать и дочь несколько секунд молча смотрели друг на друга. Впервые после двадцати трех лет разлуки. Миррин едва отваживалась верить своим глазам, пока ее взгляд не опустился к поясу Кассандры и она не увидела… копье Леонида.

– Как… как такое может быть? – прошептала Миррин, уронив шлем.

Кассандра не могла оторвать взгляда от женщины, стоящей перед ней.

– Мама, – только и могли прошептать ее губы.

Они обнялись. Обеим казалось, что это мгновение длится вечность. Эмоции, пробудившиеся внутри Кассандры, настойчиво требовали выхода. Последним, кого она обнимала, было тело несчастной Фебы. Тогда ее сердце было готово разорваться от горя. Сегодня его переполняли чувства, столько лет остававшиеся для молодой наемницы под запретом.

– Но как? Как такое возможно? – повторяла Кассандра. – Вот уже более двадцати лет, каждую ночь, стоит закрыть глаза, я вижу тебя падающей с горы.

Их лица были мокрыми от слез.

– Мама, я должна столько всего тебе рассказать, – начала Кассандра. – В тот жуткий вечер…

Миррин поднесла палец к губам дочери.

– Нет. Вначале дай мне снова тебя обнять, – всхлипнула она, еще крепче сжимая в объятиях дочь.

После целой вечности, наполненной объятиями и слезами, они сели рядом, и Кассандра начала рассказывать о случившемся на горе Тайгет, о своей жизни на Кефалинии, о незабвенной Фебе, о миссии на Мегариде, о столкновении с Николаосом… Затем настал черед рассказа о ее войне с культистами.

– Мама, они с давних пор вмешивались в жизнь каждого из нас. Чудовищное повеление сбросить маленького Алексиоса в пропасть было вовсе не откровением оракула. Так решили служители культа Космоса.

Суровый, немигающий взгляд Миррин подсказал Кассандре, что для матери это не новость. Только сейчас Кассандра сообразила, что рассказала не все. Оставалось самое тяжелое известие.

– В Арголиде я узнала одну мрачную тайну, – сказала молодая женщина, напрягаясь всем телом. – Оказывается, ты побывала в святилище Асклепия.

– Я носила туда Алексиоса, – тихо ответила Миррин. – Понимаешь, он не погиб на дне ущелья.

– Я знаю, – печально улыбнулась Кассандра. – Значит, это ты потом спустилась вниз? Я услышала хруст костей и сбежала, боясь, что кто-то решил проверить, мертва ли я, и, если нет, добить. Ну почему мне не хватило смелости немного подождать?

– Главное, что теперь ты здесь, со мной, – сказала Миррин, сжимая руку дочери. – Смелость у тебя в крови, Кассандра. Если бы целителям из святилища Асклепия тогда удалось спасти Алексиоса и он бы вырос таким же…

– Мама! – Чувствуя подступающие слезы, Кассандра закрыла глаза. – Алексиос… жив.

В ответ – молчание.

– Мама!

Кассандра вновь открыла глаза, увидев изменившееся лицо Миррин.

– Моя прежняя жизнь сгорела, и на пепелище я построила новую… Я жила, неся на плечах тени вас двоих. И вдруг появляешься ты. Я едва пришла в себя, как ты объявляешь, что я и сына не потеряла. Значит, Алексиос жив?

Кассандра печально кивнула.

– Где он? – спросила Миррин и вдруг умолкла, побледнев еще сильнее и задрожав. – Они… забрали его себе?

Кассандра стиснула руки матери:

– Культ называет его своим предводителем. Правильнее было бы сказать – палачом. Ему сменили имя, и теперь он зовется Деймосом.

– Деймосом? Они назвали моего малыша именем бога ужаса? – спросила Миррин, растерянно скользя взглядом по балконному полу.

– Мама, он не тот малыш, которого когда-то ты держала на руках. Ты бы вырастила его совсем другим. Но твое место заняла Хрисис. Эта ужасная культистка отравила его разум, вскармливая гневом и ненавистью.

– В таком случае она дорого за это заплатит, – пообещала Миррин.