Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея [litres]

– Этот дом принадлежит нам по праву. Он снова станет нашим, как только мы избавим Спарту от царя-предателя, – сказала Миррин.

– Это владение числится за Стентором, – послышался голос у женщин за спиной.

Кассандра обернулась, увидев высокого, крепко сложенного спартанца. На мгновение ей показалось, что завяжется бой. Но затем задумчивое выражение на лице молодого человека и прямые волосы до плеч показались ей смутно знакомыми…

– Брасид? – прошептала Кассандра и шагнула навстречу старому знакомому.

Миррин попыталась ее удержать.

– Мама, Брасид нам друг, – объяснила Кассандра. – Он помог мне убить Дельца.

– Вообще-то, я привык думать, что это ты помогала мне с ним расправиться, – изумился Брасид. – Но пусть будет по-твоему.

Он кивнул в сторону пустующего дома:

– Как я уже говорил, владение закреплено за Стентором. Но он вечно где-то воюет. Получается, что после исчезновения Волка дом пустует.

Миррин и Кассандра вовремя удержались, чтобы не вздрогнуть и не переглянуться.

– Но я знаю, кто вы такие. У вас со Стентором равные права на дом. Только убеждать в этом надо не меня.

Брасид оглянулся на невысокую мраморную цитадель.

– Мы так и так намеревались встретиться с царями, – сказала Кассандра.

Напрасно Брасид пытался угадать по ее лицу цель этой встречи. Лицо молодой наемницы оставалось бесстрастным.

– Тогда мне придется вас представить, – с легким поклоном произнес Брасид. – Как-никак, прошло столько времени…

Местность вокруг цитадели была совсем не похожа на афинский Акрополь. Высота кургана не превышала одного этажа. Пологие склоны были частично замощены, а в остальных местах поросли травой, среди которой поднимались кипарисы. Путь туда пролегал мимо гимнасия под открытым небом, где обнаженные мужчины состязались в беге по кругу. Вдоль круга стояли женщины, которые поносили отстающих и даже плевали им под ноги. Когда один споткнулся и упал, какая-то женщина обругала его, перемахнула через изгородь и, сбросив тунику, пустилась догонять бегунов. Ее лицо исказилось от телесного напряжения, но она все-таки догнала мужчин. Появление женщины устыдило их. Уставшие ноги заработали с новой силой. Зрители криками подбадривали бегунью, которая теперь мчалась вровень с мужчинами и норовила вырваться вперед. В стороне от бегового круга рабы-илоты смазывали маслом тела борцов. Одна пара, сверкая мускулами, уже состязалась в панкратионе. За гимнасием находился театр. День был будний, и зрителей на светло-серых каменных ярусах собралось не так уж много. Но те, что пришли, одобрительными криками и рукоплесканиями поддерживали актера. Пьеса была театральной версией легенды о Кадме. Актер подпрыгивал и кувыркался, показывая воинское мастерство. Трое илотов в ярко раскрашенном одеянии изображали фиванского дракона. С соседнего холма слышалось предсмертное блеяние барашка, положенного на алтарь Венеры. Барашек успел проблеять в последний раз, а через несколько мгновений руки жреца, перепачканные горячей кровью, вознесли баранье сердце к небесам. Жрец нараспев затянул древнюю молитву.

У самого подножия кургана Кассандра и Миррин увидели двоих молодых парней с бритыми головами. Вооружившись бактерионами, они избивали несчастного, распростертого на земле илота. Кассандра очень давно не видела, как творится криптия – показательные избиения илотов, призванные держать их в страхе перед спартанцами. Судя по бритым головам, парни совсем недавно окончили обучение в агогэ. Им пока не разрешалось отращивать волосы и бороды, зато давалось полное право измываться над илотами. «Раб должен жить в постоянном трепете перед господином», – вспомнились Кассандре поучения из детства.

– Пес поганый, ты будешь смотреть мне в глаза? – крикнул один из парней.

Лицо илота почти целиком превратилось в кровавую лепешку. Остальные илоты стояли, опустив головы и не смея вступиться за товарища. Когда избитый раб потерял сознание, палач подошел к ближайшей кучке илотов и не глядя протянул руку. Раб спешно подал ему полотенце. Спартанец стер кровь с рук и швырнул полотенце илоту под ноги. Культ был повинен в злодеяниях, творившихся здесь во времена детства Кассандры. Но Спарта всегда отличалась жестокостью и непримиримостью. Порой ее называли чудовищем, чьи клыки и когти красны от крови.

Поднимаясь по склону кургана, мать и дочь прошли мимо старинного каменного святилища. Кассандра почти забыла о его существовании, но шепот копья напомнил ей о нем, и перед мысленным взором замелькали картины ее остановки в Фермопилах. Дрожь охватила Кассандру, когда она взглянула на старую гробницу и прочла надпись, высеченную над входом: «Леонид».

– Он идет с нами, – шепнула Миррин, подбадривая дочь. – И его кровь по-прежнему истинна и полна силы.

Святилище осталось позади. А впереди поднимался прямоугольный царский зал, увенчанный красной черепичной крышей, которая держалась на голубых дорических колоннах. Над высокими дверями замерла статуя воинственного Зевса Вседержителя, хмуро взирающего на женщин и Брасида. У входа стояли двое караульных в парадных (по спартанским понятиям) доспехах. На головах сверкали начищенные коринфские шлемы. Доспехи состояли из рельефных кожаных кирас с бронзовыми накладками на плечах и кроваво-красных плащей. Караульные были вооружены отменными копьями, наконечники которых повторяли очертания наконечника Леонидова копья. Вместо ярких щитов с лямбдой они держали простые черные щиты. Кассандра вспомнила, что перед ней гиппеи – отборнейшие воины, составлявшие царскую гвардию. Такие не пропустят внутрь кого угодно. Глаза караульных внимательно следили за пришельцами сквозь прорези в шлемах. Когда все трое подошли ближе, тела караульных едва заметно подались вперед, готовые атаковать непрошеных гостей.

Брасид заговорил первым.

– Хайре! – произнес он, поднимая руку в приветствии. – Я привел друзей. Им необходимо побеседовать с царями.

Караульные тоже вскинули руки.

– Приветствуем, лохаг Брасид! – хором произнесли они и расступились, не задавая вопросов.

– Лохаг? – удивленно прошептала Кассандра, когда двери открылись. – Выходит, нынче ты командуешь одним из пяти священных полков?

– У тебя, мисфиос, были свои дела, а у меня – свои, – с едва заметной улыбкой ответил Брасид.

Казалось, в зале поселился рычащий дракон. Но гул исходил не от чудовища, а из глоток сотен зрителей, чьи кулаки дубасили воздух, а кричащие рты выбрасывали брызги слюны. Кассандре на мгновение показалось, будто она попала в кефалинскую таверну, где часто устраивались поединки. Она присмотрелась к участникам поединка. Один – молодой мужчина приятной внешности. Второй – значительно старше его, с гривой седых тусклых волос и гневными, налитыми кровью глазами… Неужто это царь Архидам?