Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея [litres]

Он махнул головой, указывая на колонну пленных.

– Мир? – шепотом переспросила Кассандра. – Тогда почему нас ведут на север, а не в Спарту?

– Афины отвергли предложение. Говорят, Клеон распалил афинян до неистовства, убеждая воспользоваться открывшейся возможностью. Он призвал раздавить Спарту, как букашку.

Кассандра закрыла глаза. Культ получил столь желанную победу Афин. Они снова жестко управляли ходом войны… и всей Элладой.

– Ты и твои соплеменники храбро сражались, – сказала она тегеанцу. – Вашу жертву никогда не забудут.

– Воспоминания не накормят мою жену и троих дочерей, – тихо ответил он.

Дальше они шли молча. Иногда Кассандра слышала знакомый орлиный клекот. Икар летел следом, глядя на хозяйку с высоты. «Держись от меня подальше, дружище, – подумала она. – Приближаться ко мне опасно».

Афинская армия и колонна пленных беспрепятственно передвигались по землям недавних союзников Спарты. Через месяц пути они достигли Аттики, где землю успел сковать осенний иней. В Афины входили со стороны суши. У ворот афинских солдат встретили хвалебными песнями. Улицы были засыпаны лепестками цветов. Только сейчас Кассандра по-настоящему прочувствовала всю сокрушительность поражения на Сфактерии.

На афинских улицах куда ни глянь – спартанские щиты, прибитые к стенам домов в качестве трофеев. Щитами погибших и плененных на острове размахивали перед бредущей колонной. Для знаменитых воинов Священной земли это была крайняя степень позора. Помимо спартанских, к стенам были прибиты и тегеанские щиты. Заметив их, спутник Кассандры в отчаянии вздохнул, прошептав:

– Вечное бесчестье.

Пленные брели по афинским улицам. Над их спинами свистели плетки распоясавшихся надсмотрщиков. Кассандра помнила Афины, когда там свирепствовала чума. Сейчас ничто не напоминало о тех временах. Там, где некогда громоздились штабеля трупов, стояли возбужденные горожане. В пленных летели гнилые овощи. Их оплевывали, осмеивали, осыпали проклятиями. Когда колонна пересекала агору, какая-то женщина, выскочив из дома, выплеснула на Кассандру и ее спутников целое ведро еще теплых нечистот.

В том месте, где к агоре подходили длинные стены и начиналась дорога в Пирейскую гавань, стояли кучки матросов. Они дожидались тегеанских пленных.

– Нас отвезут в колонии, – сказал тегеанец. – Скуют ноги кандалами и заставят работать под жгучим солнцем на полях. Или загонят под землю, на серебряные копи. Я слышал, в этих темных ямах люди слепнут. Большинство, промучившись несколько лет, кончают с собой.

Тегеанца грубо оттащили от Кассандры и с полусотней соплеменников погнали, будто стадо мулов, к гавани. Та же участь постигла и сотни других пленных. Надсмотрщики окружили Кассандру и немногих оставшихся спартанцев. Беззубый ткнул в ее сторону грязным пальцем:

– А тебе… уготована иная судьба. Каждый новый день будет хуже вчерашнего, – злорадно сообщил он.

Но на ее плечо легла другая рука.

– Постой. Спартанских пленных велено оставить здесь. На тот случай, если у спартанцев возникнет мысль осадить Афины. Пленных разместят на мукомольнях и заставят работать, пока пальцы до костей не сотрут. А вот эта пойдет со мной.

– Конечно, господин, – торопливо согласился надсмотрщик, пятясь назад и подобострастно кланяясь.

В сердце Кассандры вспыхнула было надежда… Но затем молодая женщина обернулась.

Перед ней стоял Клеон. Рыжие кудри были убраны назад, а борода – тщательно расчесана. Лицо нынешнего афинского правителя кривилось от злости. Под его плащом Кассандра разглядела очертания знакомого предмета. Маска.

– Ты – один из них?

– Самый опасный из всех, – прошептал он.

Двое караульных схватили Кассандру за плечи. В затылок уперлось острие кинжала. Молодую женщину повели на другой конец агоры; туда, где стояло мрачное здание тюрьмы.

«Туда отправляют души, обреченные на забвение», – вспомнились ей слова Геродота.

– Нет, – прохрипела Кассандра, делая слабые попытки сопротивляться. – Нет!

Потянулись месяцы заточения в каменной клетке. Единственным посланцем из внешнего мира был прямоугольник солнечного света, пробивавшийся сквозь маленькое зарешеченное окошко в потолке. Появляясь, он торопливо скользил по грязным плитам пола и быстро исчезал. Решетки на двери камеры почти упирались в пол. Сама дверь имела небольшой зазор, позволявший видеть узкую полоску коридора. Пол его был устлан сеном. Кассандра часами смотрела на эту полоску. Из входной тюремной двери поддувало, и ветер слегка ворошил сухие травинки. Хоть какое-то движение.

Худшей пыткой для Кассандры было, не видя внешнего мира, слышать его звуки. Многоголосый шум агоры, затихший на зиму, пробудившийся по весне, а к лету набравший былую силу. Летом в камере стало душно. Дни проходили совершенно одинаково. Кассандра не видела ничего, кроме стен камеры и юркого прямоугольника солнечного света. К ней никто не приходил. Раз в день приносили скудную трапезу. Внизу двери открывалась деревянная ставня, и грязная рука опускала на коридорный пол по ту сторону двери какую-никакую еду – миску жидкой пшеничной каши и кружку отвратительной воды, отдающей гнилью, – с тем расчетом, чтобы узница сумела дотянуться до нее из камеры.

Отправляя ее в тюрьму, Клеон не снизошел до объяснений. Да и зачем? Кассандра сама все поняла, едва щелкнул замок на двери ее камеры и перестали греметь цепи. Для афинского правителя наемница была запасным вариантом, и только. Заменой, если культу понадобится новый предводитель… точнее, новый палач. Но разве культ испытывает потребность в переменах? Они и так завладели почти всем миром. Вот только что осталось от самого культа? Клеон и жалкая горстка мерзавцев в масках? Кассандра потеряла счет культистам, которых они с Миррин убили за последние годы. Из тех сорока двух, кого она видела в пещере Геи, в живых не осталось почти никого.

Их призраки донимали Кассандру по ночам, когда Афины затихали. Молодой женщине снились лица, скрытые масками. Призраки окружали жалкую постель узницы – грязную охапку сена. На всех масках – одинаковые, отвратительные улыбки. Днем Кассандре удавалось оберегать разум от тягостных мыслей. Подпрыгнув к потолку, молодая наемница хваталась за железные прутья решетки, повисала на них и подтягивалась, упражняя руки. Сквозь решетки виднелся кусочек неба с пробегающими облаками. Благодаря упражнениям ее руки, плечи и спина оставались сильными и крепкими. Но Кассандра тосковала по бегу. Как же ей хотелось нестись по пересеченной местности, чувствовать дуновение ветра, вдыхать ароматы летних лугов… а не вонь афинской агоры.

Как-то ночью ее разбудил шум. Кассандра догадалась: в соседнюю камеру втащили нового узника. Каменная стена между камерами не позволяла видеть соседа. Зато Кассандра ловила каждое слово, и эти звуки были для нее словно драгоценные камни.