Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая

Вернулся хозяин с дымящимся блюдом, распространявшим аппетитнейшие ароматы:

– Вот ваше жаркое, сэр, останетесь довольны…

Поблагодарив, гасконец посмотрел на указанный ранее хозяином столик. «Молодой джентльмен из хорошей семьи», способный кое-что порассказать о дворцовых порядках, весьма заинтересовал д’Артаньяна: в его положении не мешало бы побольше узнать о месте, где предстояло на сей раз выполнять роль тайного агента кардинала…

Молодой человек и в самом деле чрезвычайно похож был на дворянина, как платьем, так и висевшей на боку шпагой. Вот человек, сидевший с ним за столом, выглядел значительно проще: пожилой, толстый, с огромной лысиной, обнажавшей высокий лоб, уныло опущенными усами – и без оружия на поясе. «Купец какой-нибудь, – в конце концов заключил д’Артаньян. – А то и книжник – вон, пальцы определенно чернилами перепачканы…»

Оба незнакомца выглядели довольно мрачными, особенно лысый, – но гасконец, поразмыслив, все же решительно обратился к хозяину:

– Как вы думаете, любезный Брэдбери, могу я присесть к этим господам за столик и побеседовать о том о сем? Это не будет поперек каких-нибудь ваших английских обычаев?

– Да что вы, сэр, наоборот! – ободряюще прогудел хозяин. – На то и постоялый двор, на то и трактир – постояльцы и гости от скуки знакомятся, беседуют, выпивают… Я же говорил, этот молодой джентльмен о многом может порассказать…

– А второй? – спросил д’Артаньян.

– Второй? – хозяин задумчиво почесал в затылке растопыренными пальцами. – Отчего бы и нет, если вы интересуетесь театральным комедиантством… Вообще-то, он тоже из хорошей семьи, и у него есть свой герб. Но занимается он не вполне дворянским занятием – сочиняет для театра разные пьесы, трагические и комические. Зовут его Уилл Шакспур, но некоторые именуют его еще Шекспир и Шакеспар – у нас тут сплошь и рядом имена пишутся и произносятся и так, и сяк, и на разный манер, мой батюшка, что далеко ходить, значился в документах и как Брадбури, и как Бритбери… Да, а еще Уилл пишет стихи, или, как это у них поэтически именуется, – сонеты… Про любовь там, про страсть к даме и прочие красивости… Я-то сам не любитель этих самых сонетов, или, в просторечии, виршей, у меня другие пристрастия – голубей разводить, знаете ли… Но некоторым стихи нравятся, и даже знатным персонам, иные и сами виршеплетством грешат…

– Поэт! – вскричал д’Артаньян с самым живейшим интересом. – Любезный Брэдбери, представьте меня этим господам немедля!

У него моментально родился изумительный план, способный во многом помочь, – правда, следует признаться, что этот план не имел ни малейшего отношения к поручению кардинала, по которому они все прибыли в Англию. Речь тут шла о делах сугубо личного порядка…

– Нет ничего проще, – пожал плечами хозяин. – Пойдемте.

Он проворно проводил д’Артаньяна к столику мимо поглощенных разговором на совершенно непонятном наречии шотландцев и без обиняков сказал:

– Вот этот господин хотел бы скоротать с вами время. Он дворянин из Франции, и зовут его Дэртэньен, очень приличный молодой человек… Вы не против его компании, сэр Оливер? А вы, Уилл?

– Ничуть! – ответил за обоих молодой человек. – Садитесь, сэр, чувствуйте себя непринужденно. Хозяин, еще один стакан нашему гостю… Или он предпочитает пить вино?

Д’Артаньян, стараясь делать это незаметно, потянул носом воздух, пытаясь определить, что за аромат распространяется от стоящей перед его новыми знакомыми раскупоренной бутылки с некоей желтоватой жидкостью, не похожей по цвету на любое известное гасконцу вино, – а уж в винах он понимал толк.

Интересный был аромат, определенно принадлежащий спиртному напитку – что же еще могут подавать в бутылках? – но очень уж резкий, незнакомый и непонятный…

– Все-таки, если не возражаете, господа, я хотел бы отведать то же, что и вы, – сказал он решительно. – Хозяин, принесите мне бутылку того же самого!

Хозяин, такое впечатление, замялся – вопреки всем своим ухваткам опытного потомственного трактирщика.

– Любезный Брэдбери, я же просил бутылку! – удивленно поднял на него глаза д’Артаньян.

– Воля ваша… – пробормотал хозяин и очень быстро вернулся с бутылкой того же загадочного напитка и зеленым стаканом из толстого стекла с массой воздушных пузырьков внутри.

Д’Артаньян незамедлительно наполнил стакан до краев, как привык поступать с вином. При этом вокруг распространился тот же аромат – резкий, странный, но, право слово, приятный…

Лысый Уилл Шакспур осторожно спросил:

– Сэр, вам уже доводилось пивать виски?

– Уиски? – переспросил д’Артаньян. – Это вот называется уиски? Нет, любезный Шакспур, не буду врать, не доводилось. Но мы, гасконцы, отроду не пасовали перед вином, как у нас выражаются – нет винца сильнее беарнского молодца…

Молодой человек вежливо сказал:

– Видите ли, это покрепче вина…

– Ба! – воскликнул д’Артаньян. – Что за беда? Посмотрим…

– Гораздо крепче, сэр Дэртэньен…

– Не беспокойтесь за гасконцев!

– Весьма даже покрепче…

– Черт побери! – сказал д’Артаньян, уже поднесший было стакан ко рту. – Я слышал, моряки пьют какой-то рром… И говорят, что он гораздо крепче вина… Это что, нечто вроде?

– Вот именно, сэр. Если у вас нет навыка, умоляю вас быть осторожнее. Попробуйте сначала маленький глоточек, если вы никогда не брали прежде виски в рот, а уж потом…

«Ну уж нет! – заносчиво подумал д’Артаньян. – Чтобы англичане учили француза, мало того, гасконца, как пить вино, пусть даже оно крепче обычного? Волк меня заешь, что хорошо для англичанина, сойдет и для беарнца!»

И он решительно выплеснул в рот полный стакан – как, помнится, некий Гвардий разрубил какой-то там узел, хотя д’Артаньян решительно не помнил, зачем ему это понадобилось…

Гасконец замер с разинутым ртом. Было полное впечатление, что по глотке ему в желудок скатилась изрядная порция жидкого огня, каким потчуют грешников в аду черти. Слезы навернулись на глаза, от чего все вокруг затуманилось, раздвоилось и поплыло, – и трактирная обстановка, и собеседники. Горло жгло немилосердно, дыхание перехватило, словно веревкой палача, все тело сотрясали спазмы…

«Отрава! – пронеслось в мозгу у гасконца. – Агенты Бекингэма! Яд! Кардинал и не узнает, как я погиб, угодив в ловушку средь бела дня, в центре Лондона…»

– Быстренько закусите! – воскликнул лысый толстяк Уилл, проворно подсунув д’Артаньяну ломоть сочной ветчины. – Жуйте же, Дэртэньен!

Д’Артаньян не заставил себя долго упрашивать – схватил кусок с массивной трактирной вилки прямо рукой и запихнул целиком в рот, чтобы хоть чем-то унять жжение в глотке, то ли ставшей деревянной, то ли сожженной напрочь неизвестным ядом, столь опрометчиво употребленным внутрь.