Леонид Жирков - 1855-16-08

В конечном итоге, все мы составили огромную колонну пленных, отправленных во внутренние губернии этого необъятного государства.

Последнее, чуть не забыл! Как сказал один русский офицер, сами русские оценивали свою стрельбу с расстояния в девятьсот метров, как малоэффективную. Она велась исключительно для психологического нажима. И велась она исключительно лучшими стрелками. Что же тогда, по их мнению, эффективная стрельба?

Ваш верный ученик Жан Мари Сервел'

'Резолюция начальника департамента ОКЖ: Дабы не раскрывать секретов ранее заключения мира, данное письмо задержать с отправкой адресату, на срок до начала обмена пленными'.

Глава 33. Первый бой броненосцев. Завязка

Совещание флагманов союзных флотов происходило в Камьеш, городе, возникшем на берегу Камышевой бухты стараниями французских солдат и матросов. Его еще называли 'столица французской армии в Крыму'. Одноэтажные деревянные дома, построенные из привезенного из Болгарии леса, располагались на улицах Наполеона, де Лурмеля, Тулонская, Парижская. Как только не изощрялись солдаты, пытаясь из забытого богом кусочка земли сделать уголок прекрасной Франции. Даже развели огородики возле домов. Вот с деревьями вышел облом, не хотели приживаться на каменистой крымской земле. Требовалось много воды для полива.

Были в этом городе трактиры, магазины, ресторан 'Инкерманский', масса лавок и кафе, даже театр был на тысячу двести мест, где играла профессиональная труппа из Франции. Жаждавшие культурных развлечений, заброшенные в эту варварскую Россию солдаты иногда выступали с самодеятельными постановками. Имелись и гостиницы: 'Малахов', 'Победа', 'Черная'.

Было и веселое заведение под красным фонарем, пользовавшееся огромной популярностью. В магазинах и лавках можно было купить все, что душе угодно. Правда, цены 'кусались'.

В уютном номере отеля 'Малахов', в обстановке сугубой секретности встретились командующие английским и французскими флотами. В коридоре за игрой в карты сидели флаг-офицеры обоих адмиралов. Охраняли. Секретность, соблюдалась не от русских, а от своих генералов.

После самозатопления русского флота, жалкие остатки которого еще стояли на якорях в бухтах Севастополя, обеспечивая артиллерийское прикрытие сухопутной обороны перекидным огнем, и не очень удачных, а порой и бесславных попыток флотов союзников повлиять на ход боевых действий, требовался успех.

Действительно, блокада Свеаборга и Кронштадта протекала ни шатко ни валко. Атаковать форты, сложенные из гранитных плит в открытом бою было безумием. Еще в начале войны Наполеон III высказался в том духе, что любые попытки атаковать русские морские крепости деревянными кораблями обречены на провал. После подрыва нескольких кораблей на минах атака этих крепостей на Балтике отодвинулась на неопределенное время.

Подорвавшиеся корабли с большим трудом отвели в Стокгольм и поставили на ремонт. И они надолго застряли в сухих доках. Одна из русских мин стала трофеем англичан. Вице-адмирал Сеймур приказал разместить ее на палубе парохода-фрегата, чтобы изучить устройство. Вокруг собралось около двадцати офицеров. Один из них заметил, что мина может быть опасна. Но адмирал заявил, что он "знает об этом все", и со словами "Ее можно обезвредить" ткнул пальцем в выступающую часть мины. Та тотчас взорвалась, сбив с ног всех стоящих вокруг. Несколько человек погибло, многие были серьезно ранены. Адмирал лишился глаза.

На этом основании сделали вывод, что мина имеет не очень сильный заряд. Но ведь его можно и увеличить? И в случае подрыва кораблю тогда не помогут никакие водоотливные помпы. Отправка бронированных батарей именно к Севастополю обусловлена была еще и тем соображением, что на Черном море, русские мины не применяли. Их здесь просто не было, иначе русские засыпали бы подходы к удобным местам высадки минами, сделав из прибрежных вод 'суп с клецками'. Англичане прозвали мины "адскими машинами".

Русским пришлось топить корабли на фарватере Севастополя, оставить Керчь и позволить флоту союзников пройти в Азовское море. Результаты похода были ничтожны.

Разорение Таганрога не удалось, десант сбросили в море рота внутренней стражи и вооружившиеся обыватели под командой отставного подполковника Македонского. Попытка сжечь город окончилась пленением поджигателей. Английский пароход 'Jasper', сел на мель и его флаги, команда и пушки стали добычей казаков.

Разрушенные земляные укрепления в Мариуполе и Бердянске, оставленные русскими без боя с легкостью восстановили после ухода союзников. Немногочисленные воинские команды, вновь расставили на бастионах увезенные при угрозе захвата легкие полевые пушки. Потери запасов хлеба заготовленного для крымской армии, русские компенсировали поставками из внутренних губерний. Россия страна большая, хлеба в ней много.

Закрепились союзники только в Керчи, где им активно помогала грабить город местная татарская община.

Обоим адмиралам, ставшими командующими сосредоточенными в Черном море французскими и английскими эскадрами позарез требовался крупный военно-морской успех. Не такой, как на севере, где англичане под командованием командора Омманея выпустили без всякой пользы почти две тысячи ядер по Соловецкому монастырю, разграбили храм Андрея Первозванного на Большом Заяцком острове и убрались восвояси. И не такой, как на Камчатке, где результатом позорного сражения десанта с казаками и жителями Петропавловска стало самоубийство командовавшего эскадрой контр-адмирала Дэвида Прайса.

Нужна была громкая, настоящая победа в духе Трафальгара, на худой конец Наварина. Роль которую исполнял флот союзников в Черном море, не устраивала обоих адмиралов.

Возить дрова зимой и летом для отопления и приготовления пищи. возить в Варну раненных, в Константинополь пленных и тех же раненных. Блокада Севастополя с моря - абсолютно бессмысленная задача, поскольку русских кораблей в Черном море больше не было. Жалкая роль мальчика на побегушках!

Большие повреждения кораблей и потери в командах полученные в результате попытки обстрела Севастополя с моря, делали флот практически бесполезным для ведения боевых действий. А славы адмиралам очень хотелось.

Жизненный путь адмиралов был похож. Оба командовали кораблями, оба успели побывать и на дипломатической службе, и на административных должностях. Оба были в возрасте, требующем наличия побед. Вице-адмирал Арман-Жозеф Брюа был моложе контр-адмирала Эдмунда Лайонса на шесть лет. Но в его подчинении с приходом плавучих батарей была та неопробованная еще сила, которая могла в дальнейшем, вывести его любимую Францию на первую роль в мире военно-морских вооружений.