Олег Касаткин - Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

С церемониалом встреч и всего визита надо сказать возникло немало вопросов. Вот например – стоит ли семейству Орлеанских прибыть в Россию на «Полярной звезде» из Англии – или через Германию на поезде? А если на поезде – то будет ли правильнее снарядить за ней российский экстренный поезд или они должны прибыть на своем – пусть и арендованном.

В итоге пришли к компромиссу – морем на пароходе до Германии, оттуда в особом вагоне до Вержблово, а там уже на границе пересядут на императорский поезд.

Или вот например – какой гимн играть при встрече? Положим с российским вопросов нет – а французский? «Марсельезу»? Но играть гимн этот при прибытии членов свергнутой революцией династии как-то в высшей степени нелепо. Сыграть дореволюционный французский «Domine, salvum fac regem»? Но как на это посмотрит Париж – тем более посольство Франции выразило живейший интерес к визиту… Гимн Орлеанской династии – «La Parisienne»? Но это тоже революционная песня – таким образом и России конфуз и Франции обида. Помог как ни странно господин Танеев к которому больше для порядка обратилась матушка – мол есть ли какая-нибудь французская мелодия которую можно сыграть вместо гимна?

Сергей Иванович не раздумывая предложил остановиться на «Да здравствует Генрих IV». Песня эта хорошо знакома французам и даже может считаться за неофициальный гимн. Кроме того ее знают русские музыканты – ибо она в обработке великого Чайковского будет звучать в новом балете Императорского театра «Спящая красавица».

На том и порешили.

По окончании приветственной церемонии они уселись в ряд закрытых карет и поехали в Зимний.

– Простите ваше величество – а почему карет так много? – осведомилась вдруг Елена разглядывая улицы по которым двигалась кавалькада…

«Однако – наблюдательная!» Но не говорить же ей что это теперь обычная мера предосторожности при царских выездах – чтобы затруднить господам бомбистам выбор цели.

– Если вдруг в пути сломается какой то из экипажей, пассажиры просто перейдут в другой, – нашел он ответ.

– Это разумно.

В парадной столовой дворца их уже ждал обед.

Лакеи на серебряных подносах поставили на стол запотелые графины с лимонадом для дам, и блюда с пирожными «эклер» вазочки с вареньями; груши, мандарины и кисти винограда.

Для мужчин – грибы, ветчину, и миниатюрные нежинские огурчики, салат «паризьен», канапе «фантази», нежный молочный поросенок. К этому прилагалась водка в графинчиках – на четыре рюмки каждый, и две бутылочки вина: красного и мадеры…

Елена восхитилась свежим фруктами – на что Георгий пояснил что их доставили из дворцовой оранжереи где выращивалось буквально все что душе угодно – от арбузов и дынь, до земляники и клубники, и даже ананасы и апельсины.

– Я бы с интересом посмотрела на ваш оранжереи, – сообщила Елена. Там наверняка много цветов!

– Увы – они за городом – в Павловске… – нашелся Георгий. Погода не располагает к столь долгим загородным прогулкам. Но я могу показать вам мое скромное обиталище.

– Как-только гости отдохнут, сын мой! – сообщила матушка вставая из за стола.

Завтрашним утром когда гости и в самом деле отдохнули и привели себя в порядок после дороги, Георгий на хозяина повел Луи-Филлипа и Елену по Зимнему…

Отец и дочь восхищенно изучал богатые интерьеры, с осторожным восхищением касаясь резного малахита и яшмы, не сдерживая изумленных вздохов при виде огромных ваз которые везли с Урала целый год кружным путем – ибо мало мостов могли выдержать их вес… Отдавали должное скульптурам – «Величие и Изобилие», «Верность и Справедливость», статуи Меркурия и Музы. Изумились когда на вопрос – это итальянская или французская работа сказал что делали русские мастера. Гости изучали обстановку.

Он же внимательно изучал принцессу.

Своим обликом мадемуазель Орлеанская опровергала любимый разночинцами и либералами тезис о полном вырождении аристократии.

Георгий невольно ею залюбовался…

Щеки ее горели здоровым румянцем, темные глаза сияли….

Что-то было в этой девушке в жилах которой смешалась кровь самых древних семейств Европы и множества народов. Что-то такое чего он не замечал ни в знатных придворных дамах – а были среди них весьма красивые («И пожелай он – зашептал вдруг некий ехидный голос и прояви настойчивость – эти аристократки в большинстве стали бы принадлежать ему в первую же ночь!») И уж тем более в матушкиных фрейлинах – милых неглупых и горячих – но по сути всего лишь служанках его потребности. Под одеждой угадывалось крепкое, здоровое тело – наверняка не чуждое плотских страстей.

Он вдруг представил как сожмет это юное изящное тело в объятиях – когда с него будут совлечены все одежды и она останется в костюме праматери Евы… Когда их соединит венец…

Надо бы устыдится подобных мыслей – но что постыдного в том чтобы думать о своей будущей жене как о желанной женщине?

Зимним и эрмитажными коллекциями Елена Орлеанская осталась довольна …

– Жаль что я не смогу видеть «Царь-Пушку» и «Царь – Колокол» – последнее Елена произнесла по-русски с милым акцентом. Они в Москве, а это далеко… – разговор происходил в его кабинете куда они вернулись.

– Постойте, мадемуазель! – вдруг пришла ему в голову нелепая на первый взгляд, но по своему логичная мысль. А почему собственно не сможете? И добавил:

– Вы не слышали, что для русского царя нет ничего невозможного?

И протянул руку к телефону… Дальше все завертелось…

Недоуменное лицо Луи-Филиппа, потом впрочем заявившего что намерен сопроводить дочь в этой поездке – тем более что в Москве никогда не бывал. Несколько обескураженная maman. Беготня слуг торопливо собиравших вещи, а потом бросивших – ибо поездка предполагалась всего на один день. А потом опять собиравших – ибо неприлично появится где то принцессе Орлеанского Дома хотя бы без трех бальных платьев. Стайка фрейлин поднятых матушкой буквально с постели дабы обеспечить достойную свиту принцессе. Напряженный Кауфман куда то звонивший и отбивавший телеграммы…

Подходящий к перрону императорский поезд сияющий ярким светом в отмытых до хрустальной чистоты окнах…

И только когда эшелон понесся сквозь темноту октябрьского вечера Георгий вдруг понял что все это происходит всё – таки на самом деле и он везет свою почти невесту – показывать ей Москву.

Сама Елена впрочем тоже видать от избытка эмоций сообщив что устала отправилась спать в дамский вагон.

А Георгий еще пару часов общался с Луи-Филиппом. Они беседовали на нейтральные темы – принц все больше вспоминал боевые эпизоды своей биографии, да не преминул похвалить Гурко сказав что он отменный министр и мудрый человек.