Андрей Земляной - Офицер: Офицер. Тактик. Стратег [сборник litres]

– И как, по-вашему, с этим нужно бороться? – Сталин внимательно посмотрел на пачку «Герцеговина Флор» и начал набивать табак в трубку.

– Только правдой. Если мы, государство рабочих и крестьян, страна, которая победила царизм и разруху, начнем лгать, то это будет началом конца. Никаких закрытых процессов по политическим статьям. Статистика по тюрьмам и лагерям в открытом доступе. Разъяснительная работа по всем спорным местам во внутренней и внешней политике. Проиграли в Испании – объяснить почему. Выиграли в Монголии – поменьше победных реляций, побольше простого рассказа о быте солдат и командиров, а главное – почему мы удобряем советскими людьми чужую землю. Кого поймали на лжи, сразу – оргвыводы. Чтобы ложь стала самым страшным грехом в жизни. Чтобы даже для уголовника вранье было отягчающим обстоятельством. На коротких отрезках ложь иногда выгоднее. Но в исторической перспективе это только отсроченный провал. Советский Союз убила не экономика, не сто сортов колбасы в заграничном магазине. Убила ложь. Кто-то корячился за сто рублей от рассвета до заката, вечером смотрел телевизор, где показывали, как все должно быть правильно, а вечером видел, как дети работников Центрального Комитета и первых секретарей рассекали на дорогих машинах, ни в копейку не ставя наши законы. Сколько раз было так, что руководящие деятели лакировали свои провалы ложью? И часто они отвечали по всей строгости, когда ложь вскрывалась? Хрущев, чтобы обелить себя после переворота, нагородил такую чудовищную мешанину из вранья, что хлебать пришлось до двадцать первого века, и конца-края этому нет.

И когда начали разваливать Союз, можно сказать, что никто за него и не вступился. Да, обидно, конечно, что столько трудов зазря, но терпеть этот бардак, когда говорили одно, думали другое, а делали третье, было уже невыносимо. И капитализм, конечно, совсем не сахар, но то, что происходит в России начала двадцать первого века, всяко честнее, чем то, что творилось в СССР с шестидесятых по девяностые годы двадцатого. А почему это вообще стало возможным? Да потому, что основа для вранья уже была заложена. Где-то умолчанием, где-то подтасовками. И еще нужно потихоньку избавляться от вранья в истории. Не должно быть таких пятен, как, например, взятие Бастилии у французов. Позорище, а они его празднуют словно великую победу. А секреты должны быть только технологического, экономического и военного характера. И только там, где надо.

– А кто определит, где надо, а где нэт? – В голосе Сталина неожиданно прорезался сильный грузинский акцент. – Сэйчас мы, а завтра?

– А вот для этого мы и работаем с ребятами из детских домов, – твердо ответил Новиков. – Да чего я вам рассказываю, товарищ Сталин. Вы лучше сами посмотрите на любой из них. Список же у вас есть? Ну так заезжайте да посмотрите чему, как и кого учат. – Новиков помолчал. – Товарищ Сталин, играя с шулером, нельзя выиграть. Можно лишь перевести игру на другое поле. Если наши враги врут и изворачиваются, мы можем и должны им противопоставить правду. И это единственное наше оружие в информационной войне. Цифры, факты, документы, свидетели и фотографии. Гитлер в книге «Моя борьба» сказал: «Чем чудовищнее солжешь, тем скорее тебе поверят!» Ложь стала смыслом западной цивилизации, и они в этом уже сейчас достигли таких высот, что тягаться на этом поле с ними бессмысленно. Наше оружие – правда. Вот у нас закончилась война с японцами. А что о ней пишут? Победные реляции… фанфары… А где факты? Сколько танков сожжено, сколько пленных захвачено, сколько наших ребят погибло? Летчик Коля Лагутин сбил двоих японцев, потом в горящем «И-шестнадцатом» увел машину за линию фронта и посадил. Конечно, он не образцовый герой. Мама из дворян, папа сгинул в гражданскую, при этом воевал не за наших. И значит, он не герой? Значит, говорить о нем нельзя?

– Хорошо, товарищ Новиков. – Сталин хмуро пыхнул трубкой и внимательно посмотрел на Кирилла. – Правильный вопрос и поставлен вовремя. Я подумаю и дам вам ответ в ближайшее время.

Когда Новиков покинул кабинет, Сталин долго смотрел в окно, но ничего не видел. Перед его мысленным взором все крутился этот разговор.

Мальчишка, конечно. Но в одном он прав. Не им тягаться во лжи с этими акулами пера. Хотя… только ли в одном? Будущие руководители и военачальники сами по себе не подрастут. Тут он тоже прав. В той истории пустили это дело на самотек, и такое выросло, что просто в дрожь бросает.

Внезапно ожил интерком, и зазвучал голос Поскребышева:

– Товарищ Сталин, к вам товарищ Молотов.

– Приглашайте. – Сталин немного подумал и вновь коснулся клавиши интеркома. – И вызовите товарищей Берия, Орджоникидзе и Булганина.

«Ну вот, надо оно тебе было?» Новиков шел по Красной площади и ругал себя на чем свет стоит. Конечно, он сказал все правильно, и даже сейчас повторил бы еще раз, но отчитывать главу государства все же не стоило.

Он махнул водителю, и когда машина подъехала, сел в пахнущий кожей и металлом салон и опустил стекло, разделявшее водителя и пассажиров.

– Ваня, давай в Монино.

Из машины тут же связался со штабом и назначил срочный сбор старшего комсостава через час.

За время, пока Кир ехал в корпус, командиры успели выдать больше десятка разных версий, почему командиру понадобилось срочно собирать комсостав, но так и не пришли к одному мнению.

Вошедший в зал Кирилл начал совещание с раздачи поручений, которые набросал еще в дороге. Снимут его или нет с корпуса, это вопрос, а вот учебу и подготовку подразделений останавливать нельзя ни в коем случае.

– Товарищ комкор, а вы что, уходите от нас? – подал голос Старинов.

– Все возможно. – Кирилл хмуро осмотрел собравшихся. – Разговор у меня был. Такой… неоднозначный. Так что нужно быть готовыми ко всему. Помните, что скоро нам предстоит схватка со всей объединенной армией Европы, а это не фиников с пшеками гонять. Там будет все по-взрослому. Так что слушать меня и отставить сопли. Вы не мне служите, а стране, и поэтому подтянуть учебу и оргмероприятия. Через год корпус должен быть боеготовым на сто процентов. Обратите внимание на формирование групп. Сработанность должна быть полная. И у диверсантов, и у снайперских троек, и между группами поддержки.

По результатам технических испытаний предоставленных образцов оптических приборов и отдельных фрагментов можно уверенно заключить, что оптика производства СССР ничем не уступает лучшим образцам германской промышленности, а некоторые (обр. 4а, 7а и 9с) явно превосходят их по качеству обработки поверхности, точности и глубине просветляющего слоя. Кроме того, по некоторым признакам можно сделать выводы, что русскими изобретен и активно используется прибор ночного видения, позволяющий осуществлять прицельное бомбометание в ночное время, и уверенно поражать живую силу снайперским огнем. Так же наблюдатели фиксировали ночные артиллерийские обстрелы, что косвенно свидетельствует о существовании корректировщиков, оснащенных такими приборами.