Патрик Дункан - Дракула против Гитлера

холодному камню впитать тепло ее мечущегося в жару обнаженного тела.

Примерно так она чувствовала себя и теперь, в объятьях вампира, позволив его хладному телу поглотить огонь, заполыхавший внутри нее после того, как они

слились воедино.

Она осторожно потянула его швы, медленно вытаскивая их из раны, как нитки из свитера.

«Больно?», спросила она.

«Не так уж и сильно, чтобы я тебя выпустил».

«Давно это произошло?» Она посмотрела в его янтарно-желтые глаза. «Когда ты стал подвержен… той, иной форме вожделения?»

«В каком веке это произошло?»

«Печально. Действительно это так печально». Она игриво посмотрела на него, и он ответил ей тем же. Отлично, он чувствовал себя лучше.

Когда они обнялись, Люсиль почувствовала, что он сдерживается; из-за своей силы, своей невероятной мощи, которая способна сокрушить ее, так легко раздавить.

О чем это могло говорить о ней, если возникающее насилие ей казалось мощным афродизиаком? В нее вселилось такое же животное неистовство, возбужденное,

как никогда прежде, и вдруг ей привиделись картины минувших эпох: людей в старинных одеждах, которых она видела только на древних картинах. Она увидела,

как отбираются жизни, как эти жизни высасываются, поглощаются, включаются в состав других организмов. Она чувствовала, как умирает – а затем возрождается

заново, снова и снова.

Коснувшись ее своей холодной рукой, он слегка провел по ее ребрам, по углублению ее талии, по нежному гребню бедра.

«Я бы сказал, что это того стоило, но ты можешь воспринять этот комплимент за простую лесть», сказал он.

Повернувшись, она залезла на него сверху, ощущая его немалый рост. Словно она обняла мраморную статую – такой холодной была его плоть, такой гладкой на

ощупь, твердой на поверхности, но в то же время податливой, такой податливой.

«Скажи, ты испытываешь нечто похожее на оргазм, когда впиваешься в людей и пожираешь их кровь?»

Она укусила его за шею, сжав зубами белую плоть – но легко, лишь оттянув кожу. Он не оказался невосприимчивым к ее ласкам; она чувствовала, как растет

его интерес между двумя их телами.

«Когда ты кусаешь кого-нибудь», настаивала она, «это такой же кайф, как при сексе?»

«Секс? Не помню».

«Тогда нам нужно будет освежить твою память».

И она поцеловала его. Глубоко и жадно прижавшись своими губами к его губам. Он взял ее руками за голову и притянул к себе. Они перевернулись, он оказался

над ней, и чувствовалось, что они оба вожделенно стремятся соединиться во плоти, в одно существо, поглощая друг друга.

Он провел ладонью по ее груди, и ее соски отреагировали мгновенно. Рука опустилась ниже, и она задрожала, но не от холода.

Когда они слились, она стала задыхаться, глотая ртом воздух. Они стали двигаться, и против, и навстречу друг другу, влекомые страстью.

Дракула ласкал ее взором, словно гладя глазами, а она лишь поддерживала его в этом, подталкивая всем выражением своего лица, губами, опухшими и израненными

от желания, изящным изгибом бледной шеи. Проходившая синей линией под светлой кожей магистральная артерия пульсировала ритмом ее сердца, ритмом их совокупления.

Он вдруг как одержимый уставился на эту вену, прикованный ее обещанием крови, прикованный бьющимся пульсом жизни…

Люсиль заметила, на что был обращен его зачарованный взгляд.

«Да! Сделай это!», воскликнула она в муках эротической мании. «Укуси меня! Возьми мою кровь!»

Он поддался ее страстным мольбам, опустил голову, и у него вытянулись клыки. Рот его завис над ее горлом, чувствуя на губах тепло ее плоти.

«Ну давай же», прошептала она хриплым от вожделения голосом.

Люсиль склонила голову набок и приготовилась, закрыв глаза в приятном предвкушении.

«Кусай же меня, черт!»

Она почувствовала, как он вдруг резко отстранился от нее. Она открыла глаза и увидела, что он сидит на краю кровати спиной к ней. Затем вдруг он зашагал

по комнате, отойдя от нее как можно дальше.

«Не могу», услышала она его слова. «Я не сделаю этого».

У Люсиль даже перехватило дыхание – настолько внезапно ее оторвали от края пропасти вожделения.

Дракула вернулся к кровати, теперь уже держа себя в руках, клыки его втянулись. Он начал одеваться, понимая, что Люсиль обижена и разгневана на него. Но

это лишь подстегнуло его собственный гнев.

«Я тебе не игрушка для удовлетворения твоего любопытства», сказал он.

«А я и не шутила. Я абсолютно серьезно».

«Серьезно или нет, но тебе не нужно то, о чем ты просишь».

«Нет нужно», сказала она горячо.

«Нет». Он отрицательно покачал головой. «Мое существование – не предмет зависти и желания».

«Да что ты? Может, дело в том, как ты справляешься с таким существованием».

«Возможно». Это признание ослабило его гнев. «Но запомни мои слова. Тебе не захочется испытать то, о чем ты просишь».

«Это ты как говоришь». Она повернулась, чтобы одеться, взяла в руки пеньюар, но затем с горечью и некоторым раздражением отбросила эту легкомысленную вещичку

в сторону и вместо этого завернулась в покрывало. Она встала перед ним, глядя ему в глаза.

«Большую часть своей жизни ты обладал силой и властью, в той или иной форме. Тебе также хорошо известно, каково это – не иметь ни власти, ни сил вообще.

Я имею в виду твое пребывание в плену у турок. А в моем мире умная женщина рассматривается не более чем лошадь, умеющая говорить, или танцующая собачка.

К нам относятся как к аксессуару, безделушке для какого-нибудь мужчины. Даже ты рассматриваешь меня только как женщину, когда речь идет о таких «мужских»

вещах, как боевые действия».

«Рассматривал раньше – и сожалею об этом».

«Но ты и все остальные мужчины на самом деле считаете именно так. Никто меня не уважает за мой ум, данные мне от природы способности и талант. Но война

все это изменила. Все изменилось в тот день, когда я впервые взяла в руки пистолет. И у первого же мужчины, увидевшего, как я навела на него оружие, я

увидела в глазах уважение ко мне».

«Возможно, ты ошибочно приняла страх за уважение?», спросил Дракула.

«Да хоть и страх, тоже сгодится. Но все это уважение закончится вместе с войной».

«Всегда будет какая-нибудь другая война», сказал он.

«Несомненно. Но я видела, как мужчины тебя высоко оценивают. Они видят твою силу. И тебя уважают», сказала она.

«Ты опять ошибаешься. Это страх! И отвращение».

«Как я уже сказала, я согласна и на такую замену». Она подступила к его груди, снова оголив шею. «Укуси меня».

Она наклонилась к нему вплотную, дыша горячим сирокко ему в лицо. Он посмотрел на обнаженную вену, провел пальцами по голубой жилке, почувствовав ее бьющийся

пульс под своим большим пальцем.