Патрик Дункан - Дракула против Гитлера

– вполне достаточные основания для того, чтобы сделать небольшую передышку.

Рана на лице ефрейтора прикрыта серой тканевой повязкой.

ЕФРЕЙТОР Ш.: Мне достаточно и одного глаза, я справлюсь, г-н майор. И мне не терпится вам помочь. Очень не терпится.

Последняя фраза обращена допрашиваемому, который выглядит весьма изнуренным и ослабшим, но непокоренным. С момента последнего облучения солнечным светом

у допрашиваемого появилась белая прядь в волосах, похожая на молнию в ночном небе. Объект не реагирует на издевательства и угрозы ефрейтора. Лишь по его

глазам, внимательно следящим за каждым нашим движением, можно понять, что он в здравом сознании.

МАЙОР Р. (обращаясь к допрашиваемому): Руководство потребовало провести дополнительные тесты. Надеюсь, вы не возражаете. Ха, вру. На самом деле, надеюсь,

вы будете как раз таки против, хотя бы только из-за ефрейтора.

Майор Р. достает из ранца связку чеснока. И сует ее допрашиваемому в лицо. Допрашиваемый никак не реагирует.

МАЙОР Р.: Чеснок на вас не действует?

ДОПРАШИВАЕМЫЙ: Крестьянские суеверия. Приберегите его для своего гуляша.

Майор Р. выбрасывает чеснок в сторону. Из этого же ранца он извлекает деревянное распятие – грубой ручной работы фигурку Иисуса, вырезанную из какого-то

светлого дерева и прибитую медными гвоздями к кресту из дерева более темного цвета, размерами примерно двенадцать сантиметров на тридцать.

Этот предмет также подносится к лицу допрашиваемого на расстоянии ширины ладони. Допрашиваемый спокойно осматривает предмет.

ДОПРАШИВАЕМЫЙ: Будет ли кощунством предположить, что в тех обстоятельствах, в которых я в данный момент оказался, я могу испытывать огромное сочувствие

к этому бедняге?

МАЙОР Р: Значит, Крест нашего Спасителя не вызывает у вас страха и отвращения?

ДОПРАШИВАЕМЫЙ: Только носитель такового. Боюсь, развеяно еще одно суеверие. Выдуманное церковью, пытающейся изобразить, что она способна повелевать тем,

что ей абсолютно не подвластно. Они всегда так действуют. Чтобы хоть как-то унять страхи толпы, которой они не в силах ничем помочь.

МАЙОР Р.: Тогда, полагаю, и святая вода тоже не даст ожидаемых результатов.

С этими словами майор Р. брызнул водой из бутылочки в лицо допрашиваемому.

ДОПРАШИВАЕМЫЙ: Освежает, но не более. Если б вы набрали этой святой воды целую ванну, и позволили бы мне ее принять, я был бы вам крайне признателен.

МАЙОР Р.: Любопытно…

Майор внимательно изучает допрашиваемого в течение примерно трех с половиной минут.

МАЙОР Р.: А вот все эти легенды… Скажите, вы можете превращаться в туман, просачиваться в таком виде под дверями и через тончайшие щели в окнах? Превращаться

в летучую мышь, летать? Полагаю, нет. В противном случае вы бы наверняка уже это сделали и сбежали.

ДОПРАШИВАЕМЫЙ: Может, дело в том, что я задержался здесь, чтобы насладиться столь благородным и изысканным общением с вами?

МАЙОР Р.: Рассказывают и многое другое. Что вы бессмертны. Что вас не берут пули и ножи.

Майор Р. вытаскивает из ножен свой кинжал. Другой рукой он достает пистолет – Маузер Schnellfeuer M712.

МАЙОР Р.: Что из этого проверим первым?

ЕФРЕЙТОР Ш.: Позвольте мне! Г-н майор, разрешите мне. Прошу вас наградить меня таким позволением.

МАЙОР Р.: Полагаю, это вполне справедливо. Хорошо. Но только слишком не увлекайтесь. Может оказаться, что это лишь еще одна романтическая басня, а у нас

приказ сохранить ему жизнь.

ЕФРЕЙТОР Ш.: Только боль, г-н майор. Только боль, клянусь вам.

Майор Р. передает кинжал и пистолет ефрейтору. Ефрейтор Ш. подходит к допрашиваемому, поднимается на деревянный помост и подносит кинжал к глазу допрашиваемого.

Тот невольно пытается уклониться, но вскоре его голова ударяется о стену.

МАЙОР Р.: Только не в глаза, ефрейтор. Я понимаю ваше желание поквитаться, но… Конечности, если вам так этого хочется.

Два выстрела. Быстрых, один за другим. Два удара кинжалом. Равномерно распределенных по всем четырем конечностям. Правая рука: колотая рана в области бицепсов

между плечом и локтем. Левая рука: пулевое ранение в предплечье. Правая нога: колотая рана в верхней части бедра. Левая нога: пулевое ранение в икру.

Допрашиваемый реагирует сдавленным криком.

Майор Р. внимательно изучает лицо допрашиваемого.

МАЙОР Р.: Он испытывает боль. Отлично, будем иметь в виду.

Засовывая пальцы в отверстия вокруг ран в одежде допрашиваемого, майор Р. разрывает ткань вокруг поврежденных участков.

Майор Р. подзывает кинооператора, чтобы тот снял пораженные участки с близкого расстояния.

Раны по существу не кровоточат. Из отверстий сочится лишь немного темно-красной, почти черной вязкой жидкости. Раны быстро затягиваются и, похоже, тут

же начинают заживать. На это уходит около сорока семи минут. Еще за двадцать три минуты образуется и исчезает рубцовая ткань. Слышно, как оператор бормочет

себе под нос молитвы, меняя кассеты.

МАЙОР Р.: Вы это сняли? Да? Фюрер будет очень доволен. Очень, очень доволен.

Допрашиваемый с бешеной злобой смотрит на майора – только так можно описать его взгляд.

ПРИМЕЧАНИЕ МАЙОРА РЕЙКЕЛЯ:

В ответ на ваш вопрос в вашем последнем послании о способности этого Существа к трансформации: думаю, если бы вампир мог превращаться в летучую мышь, он

бы это уже сделал и улетел – окна и даже решетки камеры не способны стать преградой для подобной твари.

Также, согласно вашему запросу, постоянное наблюдение за объектом не выявило наличия каких-либо пищеварительных процессов, мочеиспускания или чего-то подобного.

Но время покажет.

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ДЖ. ХАРКЕРА

(Расшифрованная стенография)

13 ИЮНЯ 1941 ГОДА

Этот горный поход был, конечно же, несколько более толковым, чем наши с Ренфилдом и тем громоздким передатчиком хождения по мукам после нашего катастрофического

приземления на парашютах в Румынии. Ван Хельсинг был превосходным проводником, он хорошо знал Карпаты, так как изучал горные растения, используемые в народной

медицине. Через каждые несколько ярдов на склонах гор он умудрялся находить растение, заслуживающее внимания. Над «поясом можжевельника» (как он его назвал)

он показал нам иван-чай, ландыши, голубику, первоцвет и еще какое-то растение, под названием «исполнение желаний».

Может, он и был лет на 50 или 60 старше меня, но глаза у него были такими же острыми, как у юноши. Он замечал то одну птицу, то другую, указывая на них

мне, потому что сам я даже не смог бы их заметить. А Люси оказалась настоящим орнитологом, узнавая и называя каждую птицу. Так я познакомился с местной

синицей, дятлом, зуйком (или ржанкой), жаворонком и, кажется, с величественно летевшим горным орлом, парившим в воздушных потоках высоко-высоко у нас над