Стюарт Слейд - Казанские Тандерболты

Хармон рассматривал немецкие позиции в бинокль, задаваясь вопросом, понимают ли фашисты, что сейчас с ними произойдёт. Несомненно, они знали, что на подходе "Летающие крепости", но вполне могли решить, будто они летят к цели, расположенной дальше на запад. В конце концов, никто никогда не использовал плотные боевые порядки тяжёлых бомбардировщиков для нанесения тактического удара. В районе равносторонним треугольником располагались три деревни. Синьял-Яуши были на севере, вблизи американских позиций. Ойкас-Яуши находились на востоке, а Большие Яуши на юге. Немцы взяли их в первый день наступления и превратили в единый укрепрайон, связанный земляным периметром и заграждениями из колючей проволоки. Несомненно, есть и минные поля, но это работа для сапёров.

— Внимание всем! Выступаем на Синьял-Яуши! Полный газ! — прокричал Хармон в микрофон и почувствовал рывок полугусеничного БТРа. Сейчас он совершил поступок, которого генералы не делали уже много десятилетий, и какого совершенно не ожидалось сейчас. Он не только лично повёл в атаку три армейские бригады. Он поднял на бронетранспортёре флаг собственной дивизии, 2-й Танковой, чтобы его видели все в обоих бригадах 1-й Танковой, и второй бригаде его дивизии.

Генерал прекрасно понимал, что это глупость. Ему хватало других задач, нежели возглавлять натиск на хорошо укреплённые вражеские позиции, не говоря уже о выделении из массы в помощью флага. Но всё же его действия, граничащие с безумием, имели свою логику. Хармон был полон решимости выкорчевать недуг, занесённый Ветреным Фредди. Какими бы глупыми не казались мои поступки сейчас, намного хуже позволить оставить всё как есть .

Цель приближалась стремительно. Хармон мог представить, что сейчас происходит на оборонительном рубеже, пока американская техника накатывает на его защитников с севера. Они спешно покидают казармы, разбегаются по боевым постам, готовя вооружение к бою. Как будто в подтверждение его мыслей, первые выстрелы сверкнули на стороне противника. Расчёты добрались до своих противотанковых пушек. В ответ "Шерманы" и M3 открыли огонь из 75-мм орудий и крупнокалиберных пулемётов. Пространство, оставшееся между американцами и немецкой обороной, вспыхнуло от многочисленных светлячков, отмечающих полёт бронебойных снарядов и пуль. Генералу казалось, что на его машину нацелено непропорционально много стволов. Все три 12.7-мм пулемёта, установленных на БТРе, вели ответный огонь. По большей части они лупили "в молоко", но и укреплениям Синьял-Яушей доставалось с избытком, чтобы прижать фашистов к земле. Окруженный рёвом двигателей и грохотом выстрелов, опьяненный чувством атаки, Хармон забыл, что происходит наверху. И когда на земле разверзся ад, это стало полной неожиданностью.

Три боевых порядка B-17 305-й бомбардировочной авиагруппы, в общей сложности 57 "Летающих крепостей", одновременно вывалили на Синьял-Яуши свой груз. Каждая несла 20 бомб, согласно полётному заданию. Вылет на малую дальность, в основном над дружественной территорией. Никаких истребителей, никакого зенитного противодействия – МЗА на их высоту не доставала. Они спокойно выстроили заход, и сбросили на укрепрайон эквивалент более чем 5700 155-мм артиллерийских снарядов за две минуты. Непосредственно на фронте ничего подобного ранее не наблюдалось.

Казалось, на волне чёрного, клубящегося облака разрывов целая деревня поднялась в воздух перед взглядом Хармона и разлетелась на мелкие обломки, брызнувшие во все стороны. Наложившиеся ударные волны от падавших вплотную бомб не оставили возможности уцелеть хоть чему-то. Когда спрессованный воздух ударил по американским машинам, они пошатнулись на подвеске, их броня загудела, как будто танки и бронетранспортёры были огромными причудливыми колоколами. Звон продолжался, потому что на них падали куски и обломки того, что было укрепрайоном. Бомбардировщики заходили с востока на запад, и Хармон сейчас видел результаты того решения. Западнее Синьял-Яушей поднимались редкие цепочки разрывов. Они отмечали падение бомб, сброшенных с запозданием или заклинивших в замках. Как он и боялся, некоторые из них легли в передних рядах наступающих американцев, и по крайней мере, некоторые из них погибли от бомб, сброшенных своими же самолётами. Неважно, что он при этом чувствовал об этом как человек, генерал признавал это допустимой ценой для достигнутого результата. Укрепрайон Синьял-Яуши был приведён к молчанию. Восточнее и южнее виднелись большие столбы дыма, отметившие места, где 19-я бомбардировочная группа ударила по Ойкас-Яушам, а 35-я стёрла с карты Большие Яуши. Танки и полугусеничники снова набрали ход после того, как стихли сотрясения от взрывов и прошли через то, что составляло внешний периметр обороны. Сопротивления никакого не было. Вообще.

Добравшись до места, где раньше располагалась центральная усадьба колхоза, Хармон увидел почему. Повсюду, наползая одна на другую, теснились воронки от бомб. С воздуха Синьял-Яуши напоминали перевёрнутую M: три дороги, расходящиеся на север, соединялись у южной окраины перекрестком. Всё это исчезло. Только редкие остатки зданий торчали в небо. Повсюду была разруха. Редкие немцы, уцелевшие в укрытиях предместий – или кому просто повезло – потерянно бродили, шатаясь как пьяные. На организованное сопротивление они уже не были способны. Кто-то пытался, но таких быстро успокаивали короткими очередями из пулемётов. Остальные, безразличные и потрясённые, послушно собирались вместе и строились в длинные маршевые колонны в тыловые лагеря военнопленных.

— Генерал, нам пора уходить, — сказал русский полковник, офицер связи, назначенный Коневым. — Гитлеровцы уже готовят силы, чтобы блокировать наше продвижение на юг. Среди их повадок есть та, о которой всегда стоит помнить. Любой офицер или унтер способны организовать нескольких солдат. В другом месте другой офицер или унтер сделают так же. Подобные отряды быстро соберутся воедино и через несколько часов станут ощутимым препятствием. Каждая потерянная минута играет им на руку. От того, как быстро мы снимемся, зависит, насколько будем сильны при следующей встрече с фашистской обороной.

— Я знаю, товарищ полковник, — усмехнулся Хармон. — Поэтому на юг мы не пойдём. Мы двинемся на запад. Наша первая цель – Калинино. Как только возьмём перекрёсток и железнодорожную станцию, завяжем горловину мешка на всём северном фланге выступа, занятого фашистами. Интересно только, как быстро гитлеровцы поймут, что встали в оборону не там где надо?

— Если этот урод ещё раз приедет сюда и явится в мой госпиталь, я ему такого пинка отвешу, что он башкой потолок пробьёт! Ни один высокомерный говнюк не может указывать мне, как обращаться с пациентами. Меня не колышет, кто он или кем себя возомнил. Если он, или кто-либо действующий от его имени, сунутся сюда – разрешаю стрелять на поражение.