Стюарт Слейд - Казанские Тандерболты

Хильдебранд так пристально наблюдал за попытками броневика убраться из-под обстрела, что пропустил момент попаданий в танк. А когда обратил внимание на гребень, увидел то, чего вовсе не хотел. По обе стороны от "Шермана" двигались американские пехотинцы. Он видел выстрелы их винтовок, вспышки более яркие, чем у Kar.98k его солдат, и знал, что у наступающего врага самозарядное оружие. Позади него прямо возле броневика разорвался третий снаряд, покачнувший его ударной волной и едва не опрокинувший. Экипаж определённо решил, что с них хватит, бросил попытки завестись и покинул машину. Следом блеснула четвёртая искра, она превратила броневик в пылающую груду металлолома.

— Там не меньше батальона пехоты, — настороженно сказал Гюнтер. Он был опытным разведчиком, начавшим ещё три года назад во Франции. — Холмы слишком важны, амеры не отправят сюда все наличные силы. Большинство останется на месте, чтобы удерживать высоту. И взвод танков, пожалуй?

— Вероятно. Американский танковый взвод – пять машин. Один мы видим, он обеспечивает наблюдение, другие пойдут на поддержку пехоты. Остальных, скорее всего, выбили наши танкисты, — прикинул Кнайб. — И артиллерийская батарея, но вряд ли с боеприпасами. Участок, который они сейчас заняли, останется за ними вплоть до нашей контратаки.

— На что они тогда надеются?

Гюнтер видел, как американская пехота залегла, явно укрываясь от обстрела броневиков. Но танк на них внимания не обращал. Он подполз метров на шестьсот, сделав за это время три выстрела и развалив на пылающие куски одну восьмиколёсную бронемашину. Тем временем по немецким отделениям начали пристреливаться американские пехотинцы. Надолго их не хватило – в ответ загрохотали MG42. Частые потоки трассеров прижали американцев, не давая им двигаться дальше, но танк… Гюнтер уловил момент, когда он отвлёкся от броневиков и переключился на пулемётчиков. Выстрел, взрыв, и гнездо замолчало.

— Они собираются сидеть на месте, пока их танк расстреливает нашу технику и тяжёлое вооружение, — Хильдебранд наблюдал за "Шерманом", ползущим на другую позицию, откуда удобнее расстрелять ещё один броневик. — И никуда не пойдут, пока не лишат нас огневой поддержки.

— Или же у них есть ещё танки, и прямо сейчас они обходят нас с флангов. Их атака – просто способ удержать нас, пока не захлопнется капкан, — криво усмехнулся Кнайб. — Мы сделали бы точно так же. Кто там говорил, что они ничему не учатся?

Гюнтер взволнованно сказал:

— Я уже понял. Отходим за деревню, чтобы она была между нами и ими, прикрывая от лобовой атаки. А если они решатся на фланговый удар, у нас останется место для манёвра и прорыва.

— Ложись! — раздался крик под узнаваемое завывание немецких снарядов. Канаш находился у самого предела дальности 170-мм орудий 185 185 Немецкая тяжёлая полевая гаубица, предназначенная для прорыва укрепленной обороны и контрбатарейной борьбы. Дальность огня до 31 км. . Сюда залетало редко и с большим рассеиванием, но мощные снаряды наносили заметный урон, если куда-нибудь попадали. Такой редкий обстрел "куда долетит" хорошо подходил для постоянного беспокойства частей, накапливающихся у Канаша. Его ещё называли домогательским. Старший лейтенант Дороти Хопкинс так себя и чувствовала – ни минуты покоя. Она и три других медсестры оборудовали в Канаше пункт экстренной помощи. Изначально в нём предполагалось принимать редких раненых, пострадавших от случайных обстрелов города. Известие об этом разнеслось стремительно, раненые и больные стали приходить отовсюду. Медсёстры делали всё что могли и даже больше. Дороти уже была на грани отчаяния, когда свершилось чудо. Хвала небесам, нашлось несколько настоящих врачей. Наш лазарет превратился в небольшой госпиталь, где раненых можно лечить под наблюдением, а не просто уложить поудобнее .

— Ещё поступили, — сказала медсестра. Хопкинс надеялась, что всё-таки не из-под артобстрела. Её приводили в ужас ранения от осколков. И даже винтовочная пуля может нанести большой ущерб .

— Откуда они?

Санитары, которые принесли бойца, молча пожали плечами.

— Под навес его.

Как только раненого переложили, она подошла к новоприбывшему с профессиональной лучистой улыбкой. Дороти выработала её для приветствия пациентов – чтобы они немного расслабились и не думали, как впечатляет её вид ранений.

— Ваше имя, рядовой?

— Ньюман, мэм. Рядовой Рональд Ньюман.

— Всё в порядке, Ронни. Что произошло?

— Колбасники накрыли нас из миномётов. Один разрыв лёг рядом и зацепил меня. Осколок попал в ногу. Лейтенант Гришэм отправил меня сюда.

— Хорошо. Теперь уберём ваши штаны и посмотрим.

Она обнаружила, что её особенная медицинская улыбка заодно является хорошим способом не засмеяться в ответ на разные реакции пациентов. Например, на слова, что женщина сейчас снимет с него штаны. Дороти так погрузилась в подготовку к обследованию, что не расслышала ни звук двигателей снаружи, ни внезапного изменения обстановки.

— Что с ним, лейтенант?

Голос был едким и звучал с бесспорными командными нотками. Хопкинс оглянулась и вытянулась по стойке смирно. У неё, на самом деле, никогда не было военной подготовки – медсёстры её не проходили – так что звание было скорее титулом учтивости. Официально для того, чтобы военнослужащие подчинялись её приказам. Солдаты же полагали, что так военврачу проще работать.

Она посмотрела на вошедшего. Генерал, в возрасте, с таким выражением на лице, будто учуял что-то неподобающее, а потом увидел, и понял, что выглядит оно ещё хуже чем пахнет. Из-под каски с тремя тусклыми звёздочками виднелись седые волосы. Он пристально смотрел на Дороти.

— Ранение в ногу, осколок от мины. Рассечение мышечных тканей, видны нижележащие сосуды. Необходимо прочистить всё, обработать и зашить.

Генерал фыркнул и всмотрелся в рану. В его взгляде странным образом смешивались любопытство и подозрительность.

— Как по мне, выглядит не настолько плохо.

— Ну, как по мне, то и это сражение тоже выглядит не настолько плохо, — Дороти была в бешенстве от того, как вежливо проигнорировали её мнение.

— Вы же не солдат, так откуда вам знать?

Хопкинс указала на рану.

— Вы же не доктор, так откуда вам знать?

Генерал уставился в её сузившиеся от ярости глаза. Дороти внезапно осознала, что у него на бёдрах висят два пистолета, и насколько близко к ним его руки. Затем, к её повторному изумлению, генерал широко улыбнулся.

— Знаете ли, я достаточно насмотрелся на рваные кишки. Поэтому рад встретить того, у кого они на месте. Итак, сынок, где тебя зацепило?