Андрей Посняков - Разящий клинок [litres]

– Красиво… – Денис поцеловал жемчуг… животик… нежная рука его спустилась к лону…

Девушка дернулась, запрокинула голову, застонала…

– Я ушел, милая, – склоняясь, Дэн поцеловал в щеку жену…

Красивая молодая женщина, очень похожая на бывшую пассию Дэна Леночку, раскрыла глаза и улыбнулась:

– Ты что так рано?

– Бекетов только что звонил! Горюна взяли!

– Того самого? – женщина потянулась, словно кошечка. Золотисто-каштановые локоны ее рассыпались по подушке и голым атласным плечикам, большие светло-карие глаза еще казались заспанными, однако изящный носик уже был смешно наморщен:

– Горюн, Горюн… Это которого вы с Олегом…

– Ну да. Давненько искали… Детей в садик отвези.

– Угу… – жена вдруг хлопнула ресницами. – Смотри, осторожней там. А то, знаешь…

– Так его ж взяли уже. Да и пистолет при мне… Давай, милая… Ты во сколько сегодня?

– Поздно буду… – женщина потянулась. – Гемодиализ сегодня привезут. Подключать будем, опробовать.

– Искусственная почка, что ли? – показал медицинскую осведомленность Денис. Ну, а как же, раз жена – врач!

– Ну да, она самая. Знаешь, какой это классный аппарат! Как же долго мы его ждали…

– Ага… – Денис торопливо накинул на свитер пиджак. – Мы тоже Горюнова – долго.

– Ну, ты сравнил! Какого-то, на фиг, преступника – с искусственной почкой!

Дэн уже сидел в прихожей, обувался… потом все же – уже в туфлях – заглянул в спальню:

– Лен, я детей заберу!

Лен… Ага… Значит – Елена. Леночка… Но нет, все же не та… Врач. Гемодиализ.

– А куда ты денешься?

– Только ты там со своим гемодиализом… Постарайся не очень поздно.

– Да уж, не как некоторые – к утру.

– Ла-адно…

Дети! Да, дети… надо бы заглянуть… ага, вот разрисованная мультяшками дверь – точно в детскую. Ага…

На двухъярусной детской кровати сопели двое. Внизу – сильно похожая на Лену девочка лет пяти, а вверху… тоже девочка! Точно такая же! Тоже – девочка… Что – близняшки?!

Дальше же все пошло отрывками. Лифт, машина – кабинет оперов. Горюнов с перевязанной рукою. Попался все-таки, сволочь!

– Слышь, Денис, он свою сожительницу чуть было ножом не порезал! Пришлось стрелять.

– Ну и правильно.

– Начальник! А я ничего говорить не буду. Мне доктор нужен.

– Будет тебе доктор…

Потом Горюн – в палате с решетками. Доктор. Не такая и сильная рана. Адвокат. Допрос. Очные ставки. Экспертизы… поскорее назначить. В столовку некогда – бутерброды-кофе. Не забыть бы детей из садика забрать! А сколько уже? Ого! Сейчас, поди, Ленка звонить будет… или – из детского садика.

Только так подумал и точно – звонок!

Дэн поспешно приложил трубку к уху:

– Кто? Что? Нет… Что, вы говорите, случилось? Какой, к черту, электрошок?

Жена умерла сразу же. Не спасли. Подключали аппарат искусственной почки, и надо ж ей было сунуться! Заземление не успели еще…

– Не-ет! – просыпаясь, заорал Денис. – Нет. Ну, нет же!

– Тихо! – нагая женщина приложила палец к его губам. Мадемуазель Ленорман. Юная красавица-гадалка. Встав с софы, она накинула на плечи прозрачный пеньюар и подошла к распахнутому окну.

– Чудная ночь сегодня. Тихая… будто летняя.

– Я видел! – подбежав, Денис схватил красотку за плечи, повернул лицом к себе. – Это все… это все так и случится, да? Та женщина… там, в той жизни, далеко-далеко…

– Ты все видел, – строго промолвила предсказательница. – И думай теперь сам…

– Ага, – тихо промолвил гусар. – Ты, кажется, говорила, будто ничто не предопределено?

– Да, так, – красотка согласно кивнула, и Давыдов, почувствовав под пеньюаром зовущее тепло ее тела, сглотнул слюну.

– Ах, какие у тебя крепкие руки, мой генерал! – мадемуазель Ленорман шутливо козырнула и вновь сделалась серьезной:

– Можно уберечься, да. Но не самому. Сам человек тут ничего не сделает – судьба сильнее.

– Не сам? А тогда кто? – быстро переспросил Дэн.

– Кто-то более сильный, чем тот колдун, что проклял тебя, – усаживаясь на софу, промолвила предсказательница. – Я – не так сильна.

– Жаль, – усевшись рядом, Давыдов обнял гадалку за плечи и заглянул в глаза. – Но ты ведь знаешь того, кто может помочь?

– Знаю, – не стала отрицать мадемуазель. – Ее зовут Жозефина. Жозефина де Ланж, бывшая рабыня с Антильских островов.

– Жозефина… – негромко протянул гусар. – И как мне с ней встретиться?

– Не знаю, здесь я бессильна, – предсказательница зябко поежилась и потянулась к кальяну. – Знаю только, что сейчас она где-то здесь, в Париже. Но будет здесь совсем недолго – вряд ли больше недели.

– Неделя… Значит, неделя у меня есть, – задумчиво покусав усы, Давыдов хитровато прищурился и пристально посмотрел на свою собеседницу: – И ты что же, Жоли, совсем-совсем не сможешь мне помочь?

– Я же сказала – нет, – повела плечами дева. – Поспрашивай в порту, у речников. Там много выходцев из Западной Индии. Они должны знать.

Обратно Денис Васильевич ехал в глубокой задумчивости, не торопясь. На Вандомской площади придержал коня, в числе прочих зевак любуясь, как рабочие-верхолазы сбрасывали с одноименной колонны статую Наполеона.

– Туда ему и дорога! – громко комментировали в толпе.

– Узурпатору – смерть!

Давыдов хмыкнул: толпа – она толпа и есть. От любви до ненависти – один маленький шаг. Еще пару месяцев назад эти же самые люди искренне боготворили своего императора. Нынче они его презирают… а через какое-то время – «сто дней», – когда Бонапарт вновь возьмет власть – снова будут с той же искренностью приветствовать Наполеона.

Проехав дальше, Денис перекусил в небольшом кафе под аркадами на улице Риволи, примыкавшей к саду Тюильри с великолепным дворцом и аркой. Луковый суп, шампанское. Рядом, за соседним столиком, гулеванила компания улан. Вели себя вежливо – завидев генерал-майора, сразу вскочили, отдали честь, пригласили… Давыдов вежливо отказался, однако присланную стопочку водки выпил – за победу же! Уланы оказались ушлыми – убирали выпитые бутылки под стол. Знали – здешние официанты счет предъявляют по бутылкам, просто пересчитывают стоящие на столе. Первыми про то смекнули казаки, начали убирать посуду… ну а потом вот и до всех дошло.

По пути Денис Васильевич собрался было завернуть в Лувр, да раздумал, хотелось все-таки побыть немного наедине, собраться с мыслями. Проехав площадь Карузель, перебрался через Сену по мостику Порт-Рояль, дальше поехал по набережной Августинок и, не доезжая монастыря, свернул на широкий бульвар Сен-Мишель. Невольно повернув голову влево, гусар проводил взглядом точеный фасад базилики Нотр-Дам, серым лебедем плывущей над трущобными улочками острова Сите, с которого некогда и начался Париж, в римские времена именуемый Лютецией.