Дмитрий Хван - Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром

– Меня ты тоже убьёшь, дядько Павел? – пролепетал, заплакав навзрыд, мальчишка.

– Солдат ребёнка не обидит, если он ангарский солдат, – присел на корточки перед амбаром капитан. – Вылазь, мерзавец, рассказывай, как дело было. Да поживее!

Пока Павел оттаскивал трупы к амбару и обшаривал их одежду, Есений, сопровождая свои слова всхлипами, рассказывал, что произошло, пока ангарцы были в кремле. Как поведал мальчишка, сегодня они с Марфушкой загостили у дядьки Василия, сына деда Фомы, когда ходили забирать для него чиненные сыном сапоги. А поскольку тот жил рядом, решили на ночь у него не оставаться, а возвратиться к Фоме с сапогами. Уже когда они подходили к постоялому двору, Есений заметил с десяток мужчин, среди которых было несколько человек в немецких камзолах. Стояли они на уходящей вниз тропе, скрытые с проезжей улицы кустарником. Мальчишке они сразу не понравились – уж больно вида лихого и зыркают недобро. Только он, пропустив первой в лаз Марфушку, полез за нею, как почувствовал, что его схватили за ногу и тянут назад. Взвизгнув, он попытался высвободиться, но ничего не вышло, и вскоре он оказался в окружении тех самых мужиков. Тут же вылезла и испуганная Марфушка. Немец спросил что-то у своих товарищей, и к детям вышел неопрятного вида мужичина и, дыхнув на них винным перегаром, спросил:

– Говори, гадёныш, тут холопствуешь? Послы ангарские тут обретаются?

– Истинно так, – заслоняя собой сестру, отвечал тогда мальчишка.

Иноземцы приказали ему провести их к светлицам ангарских гостей.

– Они вытащили сабли и пистоли. Испужался я, за Марфушку, – вновь потекли слёзы из глаз Есения.

– Сопли убери свои! – приказал Грауль. – Где они сейчас, в светлицах?

– И Марфушка моя у них, – снова всхлипнул мальчишка. – А деда Фому побили.

– Пошли, покажешь…

Но пойти не пришлось – с той стороны забора раздался треск кустов, яростная ругань Кабаржицкого, глухие звуки ударов и – всё стихло.

– Да что же это! И молчал о других, морда?! А ну, беги, подымай служек и дворовых, живо! – прорычал Еське на ухо Павел, притянув мальчонку к себе.

И наподдав ему сапогом под тощий зад, для ускорения, рванул к лазу. Выскочив на закрытую с двух сторон глухими заборами тропу, Грауль, держа наготове кистень, вытащенный у одного из упокоенных им чужаков, устремился к месту, где он оставил Кабаржицкого. Впереди трепетал свет от факела, и Павел уидел, как Владимира за руки и за ноги тащили двое мордоворотов, а третий освещал им путь. У начала тропы, на дороге, их уже ждал возок.

Стиснув до боли зубы, Грауль кинулся на врагов. Ближайшего к нему мужика, державшего Кабаржицкого за ноги, он свалил ударом гирьки кистеня в момент, когда тот оборачивался на предостерегающий окрик своего товарища. Бесчувственное тело Владимира упало на тропинку – два бандита кинулись на Павла, и тому пришлось бы обороняться от пытающихся достать его дубинкой и ножом врагов, но внезапно со стороны терема грохнул выстрел «песца», а затем и второй. Послышались торжествующие крики, ругань, грохот мебели да звуки разбиваемой посуды. Противники от испуга заметно сдали, и Грауль сразу почувствовал прилив сил, тут же удачно влепив по челюсти одному из них выброшенным вперёд кистенём. Тот забулькал, выплёвывая зубы, открылся и получил ещё раз – по лбу. Оставшегося одного и растерявшегося противника капитан быстро заломал, проведя борцовский приём, и вновь хрустнул шейными позвонками врага. Этот вариант упокоения противников становился для капитана уже традицией. Потерявшего же координацию иноземца Павел оглушил несколькими мощными ударами в голову. И уже хотел было оттащить Кабаржицкого к лазу, как увидел ещё пару чужаков, спускающихся на тропу с дороги. Помимо факелов, в руках у них были пистоли – оружие, посильнее дубинок и ножей. Грауль обречённо посмотрел на Владимира, распростёртого в пыли тропинки.

«Не успеваю, друг!» – билось в висках капитана.

Он развернулся и, пошатываясь, побежал к лазу. На счастье, из лаза показался Данила, один из нижегородцев, освещаемый светом факела со двора. Может, Есений его сподобил или само провидение, но Бога Павел поблагодарил искренне, когда на его прерываемый тяжёлым дыханием вопрос о наличии пистолета, нижегородец быстро протянул ему «песец». Тяжёлый металл приятно холодил руку, и Грауль, переводя дух, пошёл обратно. Враги суетились вокруг места недавней схватки, освещая лица лежащих тел.

– Эй! – крикнул им капитан.

Один из окликнутых моментально разрядил свой пистоль в направлении Грауля. Капитан, предполагая подобный ответ, уже прижался спиной к забору и этим избежал ранения, уйдя с линии огня. И тут же оглушительные звуки выстрелов «песца» вновь раздались в ночном Замоскворечье. Не дожидаясь, пока враги подойдут на расстояние уверенного попадания, Павел начал стрелять. Вторым выстрелом он разворотил плечо одного чужака, другой же, выхватив саблю, кинулся на капитана. Грауль хладнокровно выждал пару мгновений и спустил курок. Враг, словно налетев на невидимую стену, на мгновение замер и завалился в траву. Голова его превратилась в кровавое месиво из костей и мозгов. Павел, не удостоив его взглядом, побрёл к Кабаржицкому. Его обогнали нижегородцы и несколько человек из дворни постоялого двора, вооружённые дубинками. Владимира уже подняли и потащили к главным воротам.

– Данила! – позвал парня Грауль и указал ему на раненого иноземца. – Этого в нашу светлицу отведи, только не через ворота, а тайно. Только свяжи бугая.

– Будет сделано, Павел Лукич, – отозвался Данила.

– И ещё, – перевёл дыхание капитан. – Во дворе двое мёртвых, притащите их сюда, свалите рядом с этими и всех обшарьте хорошенько. И быстрее, стрельцы сейчас набегут. Да лаз заделайте.

Москва, Варварка, палаты Английского двора. Июнь 7149 (1641)

За несколько дней до столкновения

Отблески огня из открытого камина плясали на выбеленных стенах зала. Московская ночь была тиха и спокойна. Неторопливый разговор продолжался уже долго, за это время люди, сидящие за широким дубовым столом, успели съесть поросёнка и обсудить то, что они уже знали о обнаруженном московитами в Сибири княжестве, именуемом Ангарским. Они знали, что граничит это княжество с дикими кочевниками и Китайским государством. Значит, княжество это и торгует с китайцами. Сами англичане три года назад первый раз высадились на китайской земле, заняв португальский форт. С тех пор корона приняла решение укрепляться в Китае. Однако проблема состояла в том, что путь до китайского государства был очень далёк и труден. Приходилось огибать Африку, плыть в водах трёх океанов, для того чтобы достичь, наконец, Китая.