Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Он бросил кота на столик, приказал охраннику привязать или подержать. Затем в руке Маэстро откуда-то появился странного вида нож. И напоследок приказ второму охраннику, необычно учтиво:

– Пожалуйста, поднимите веки нашему дорогому гостю, чтобы не лишить его просмотра захватывающей лекции по биологии.

Мальгузу пришлось получить на свою голову еще не одно ведро воды, прежде чем рассказ о внутреннем устройстве кошачьих завершился. В ушах все еще стоял ужасный вой; француза мутило, и хорошо, что желудок был уже пуст. Со стола убрали «наглядное пособие» и окатили водой. Истязатель (да, истязатель, хоть он ни разу даже не ударил своего пленника) придирчиво осматривал пушистую шкурку.

– Пожалуй, мы немного обокрадем рейх, – задумчиво произнес он, – мы пригласим обворожительную Франсуазу и подарим ей мех на манто, а она в знак признательности преподнесет вам перчатки, а может, и сапожки. Прямо со своих рук и ног – раз она такая пухленькая, с нее не убудет. Куда это вы!

В этот раз Мальгузу одной воды не хватило, и ему вкатили пару легких пощечин. Немец смотрел на него с нескрываемым разочарованием.

– За что не люблю французов, слишком они быстро ломаются; на востоке было куда интересней. Так я могу рассчитывать, что вы выведете свой корабль в море и исполните все приказы нашего адмирала, герра Кранке, преемника великого Тиле? Если вы будете разумны, никто из ваших близких не пострадает, а Франсуаза, по-прежнему гордящаяся своей атласной кожей, с радостью и любовью встретит вас по возвращении. Так будьте же благоразумны! И прошу, на мостике не падайте в обморок – не надо расстраивать кригс-комиссара.

Мальгузу сначала даже не понял, что ему предлагают. А затем испытал дикую радость – что его выпустят отсюда, и все будет, как прежде! Эсэсовец покачал головой, взглянул снисходительно и устало, как учитель на не желающего понимать ученика.

– После того, как мы повеселились в России, нам терять уже нечего. И бояться тоже нечего, кроме Остфронта. Забавно, если окажется, что русские и есть истинные арийцы, и на нас восстали арийские боги – но даже это не меняет ничего. Нам остается лишь идти до конца, каким бы он ни был. А вы пойдете с нами, чтобы нам не было скучно одним. И если вы попробуете соскочить, мы сделаем все, чтобыесли не вы сами, так ваши близкие, друзья, соотечественники – все, до кого мы сумеем дотянуться! – испытали такой же ад, какой ждет нас в завершении пути. Ты понял меня, французская шваль?

Роммель Э. Солдаты пустыни / Пер. с нем. Л.,1993.1970 (альт-ист)

– Напрасно вы так долго тянули, Эрвин. Сколько жизней храбрых немецких солдат можно было бы спасти!

Это сказал мне уже после заключения мира тот, чьего подлинного имени и звания я не знаю и сейчас. Я буду называть его «господин Иванов», потому что он был уже немолод, и в его манерах постоянно проскальзывало что-то от военной аристократии старой Российской империи.

Тогда, в начале апреля сорок четвертого, я не был еще с ним знаком. На тот момент я исполнял обязанности командующего группой армий «Ф», поскольку бывшая ГА «Карантания» была разорвана надвое, и главные ее силы, во главе с фельдмаршалом Кесссельрингом, так и не успевшим окончательно сдать мне дела, отступили на юг Аппенин, а из вверенных мне войск срочно формировался фронт в Южной Франции. Мне, как любому военному профессионалу, было очевидно, что Германия проиграла эту войну. Потому контакты с русской разведкой, сначала через господина Рудински, виделись мне не предательством, а попыткой спасти как можно больше для своей страны. Но я как немец, как солдат полагал, что последующие необходимые действия должны быть актом моей доброй воли, с сохранением контроля над ситуацией – а не безоговорочным принуждением поставленного на колени. И я думал, что еще располагаю каким-то временем и возможностями.

Вверенные мне войска включали вновь сформированную Пятую танковую армию, имеющую в составе мой верный корпус «Тропик» (15-я и 21-я танковые дивизии, пополненные техникой до штата, и дивизия СС «Родос», очень сильная, практически полуторного состава), и корпусную группу «Байерляйн». Еще была так называемая Первая полевая армия, которая представляла собой лишь сборище гарнизонов, разбросанных по огромной территории от Тулузы до Лиона. Кроме того, имелись две парашютные дивизии, наконец вышедшие из Испании, 1-я и 4-я. Группа «Байерляйн» двумя своими первоклассными дивизиями занимала сильный оборонительный рубеж по альпийским перевалам и так называемому «балкону», приморской долине, по которой проходила железная дорога и шоссе из Италии во Францию. Третья дивизия группы, 16-я фольксгренадерская, осуществляла контроль за побережьем, оборона там была построена по принципу отдельных опорных пунктов на расстоянии огневого взаимодействия, с учетом того что в итальянском флоте не было десантных сил, а русские на морском театре были представлены лишь одной слабой эскадрой, это казалось достаточным.

– Не было вас на Восточном фронте, – сказал господин Иванов. – Одесса, еще в сорок первом, Керчь и Феодосия, Новороссийск, Тамань – там потруднее было, чем Лазурный берег в сорок четвертом.

Но я помнил другое. Героический марш 1-й и 4-й парашютных дивизий, застигнутых в Португалии предательством Франко. В то время как горные стрелки Эгльзеера под Порту (в большинстве баварцы, католики), и без того смущенные и растерянные от известий о нападении на Ватикан, да еще и со штурмом, прослушанным в прямом эфире, вынуждены были принять предложение от американского командования, подтвержденного испанцами – освободить дороги и мосты, сесть в глухую самооборону в своем собственном расположении под угрозой уничтожения с воздуха при любой активности – доблестные парашютисты, под командой генерала Треттнера, решили прорываться домой. Район их дислокации был южнее, от Лиссабона до Коимбры, связующее звено между фронтом у Порту и гарнизоном Гибралтара. И, в отличие от севера Португалии, здесь не висела над головой американская авиация с британских аэродромов – зато парашютисты были весьма озабочены возможными репрессиями за расстрелянных в Лиссабоне американских пленных. И вот, две парашютные дивизии отправились в тридцатидневный поход через весь Пиренейский полуостров, с запада на восток, частью на реквизированном у испанцев автотранспорте, частью по железным дорогам, но больший отрезок пути проделавшие пешком по диким испанским горам, неся потери и отбивая атаки как франкистов, так и коммунистической гверильи [100] Антифранкистские партизаны в Испании были до середины 50-х, а в конце 40-х они даже еще удерживали под контролем целые районы. . Потеряв почти четверть личного состава убитыми и ранеными, 1 апреля они все же вышли на французскую территорию, контролируемую германскими войсками, у Олоне-Сент-Мари. И понесенные ими жертвы не были напрасны – прибавив уважение к Германии при заключении мира. Я полагал, что на вверенном мне участке фронта будет так же – когда здоровые силы в Берлине свергнут и арестуют ефрейтора вместе с его кликой, то я счел бы своим долгом обратиться к другой стороне с предложением справедливого перемирия.