Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Тут Лючия тоже влепляет Гитлеру оплеуху. А ну прекратить самодеятельность!

– Мой кабальеро, ты же сам велел: «Делай, как я»?

Грохот откуда-то с головы состава. Бой продолжается? Так выстрелов не слышно!

– Штаб, что там у вас?

– Центр, я Штаб, порядок. Мост взорвали, вместе с бронепоездом!

После уже мне Кравченко рассказал, что головной бронепоезд, очевидно по радио услышав: «На нас напали, обстреливают», решил вернуться. И что он мог видеть с той стороны – особый состав потерпел крушение по ту сторону каньона, метров за пятьсот, но вроде боя там нет, не стреляют. На вызовы по радио ответа нет, стрелять в направлении поезда фюрера боже упаси, и что произошло, толком непонятно! Нет, могли бы фрицы и десант высадить и по мосту пустить – но то ли решили, что так быстрее, то ли понадеялись, что это обычное крушение, диверсантам проще было бы мост взорвать, – но сунулись на мост, на скорости. А там полтонны тротила под опорами – и Кравченко не зевал. Выживших быть не могло, когда все это с двадцати метров в овраг с разгона рухнуло!

А стрельбу слева, с северо-востока, мы услышали чуть позже. Это концевой поезд охраны чуть отстал, и теперь его расстреливали самоходки. Как Роммель после будет это объяснять – не наши проблемы.

Из одного из соседних вагонов наши вытащили очень толстого фрица – ну совсем как Геринг, может все же он? – в бессознательном состоянии, до машины его переть пришлось вшестером. Фриц был явно в немалых чинах, судя по мундиру, и в сопровождении адъютанта, пострадавшего относительно мало (оказал сопротивление и был побит и помят). Больше в поезде живых не осталось – еще нескольких раненых, не показавшихся нам ценными. Мы добили, а по неосмотренным вагонам отработали из «рысей», и хорошо же горело! Неиспользованные мины подорвали – восстанавливать путь – это тоже проблема фрицев. Хотя радиовзрывателей было жалко – но после такого еще и снимать мины, поставленные на неизвлекаемость? Прочтите у Федорова, что это за процедура!

Вызывало опасение, выпустят ли нас немцы. Нет, в обусловленной «точке выхода» нормально обменялись пароль-отзыв, после чего в сопровождении фельджандармов продолжили путь. В Тальхайме нас встречали все те же: сам Роммель, Рудински и еще какой-то штатский. Нас вежливо попросили (не приказали) показать пленных. Осмотром остались довольны – причем Гитлер пришел в дикую ярость и стал орать:

– Предатели, продали русским меня и отдали Германию азиатским ордам!

Роммель же ответил что-то типа:

– Я служу не вам лично, а Германии, и я решил, что так будет лучше для нее.

После было – путь до аэродрома, погрузка, взлет. В самолете я вырубился, и проснулся, уже когда мы садились. Помню толпу энкавэдэшников, которым мы сдали наших пленных. И встречавших нас Большакова с московским куратором, чью фамилию я так и не мог вспомнить. А потом было самое муторное – написание подробного отчета.

Толстяк действительно оказался Герингом. Вот любопытно, это байка или правда, что он был знаком со шведкой Астрид Линдгрен, и она приписала своему Карлсону «некоторые черты от одного пилота прошлой Великой войны» и его же характерные фразочки вроде «я в меру упитанный мужчина в самом расцвете лет» и «пустяк, дело житейское»? Читал я когда-то о том в инете. Немка, которая меня чуть не убила, оказалась все же не Евой Браун, а секретаршей, Гертрудой Хумпс. А вот тот, кого мы приняли за адъютанта Геринга, оказался адъютантом же, но самого Гитлера, Николаусом фон Беловым, который в нашем времени о том мемуары написал. Вот интересно, что он сейчас напишет, и напишет ли вообще?

Ну а я получил вторую Звезду – надо полагать, по совокупности, и за папу, и за Гитлера (первая была за уран от «Манхэттена»). И отдельно еще обещанную награду от Ватикана, вместе с Лючией – но это уже другая история.

Тальхайм, 22 апреля, вечер

Это было очень странное совещание. Помимо фельдмаршала Роммеля за столом были четверо в штатском. Разговора не было, висело молчаливое напряжение, пили чай. Наконец вошел адъютант.

– Принято радиосообщение, – доложил он. – «Посылка пришла».

– Самолеты благополучно приземлились, – сказал один из штатских, когда адъютант вышел. – Ну что, теперь можно перейти к обсуждению. Герр фельдмаршал, представьте меня вашим гостям!

– Господин Иванов, – ответил Роммель – простите, иного вашего имени и звания не знаю. Но я полагаю, что сейчас это не столь важно?

Русский кивнул.

– То, что случилось, это всего лишь начало. Скажите, господа, а что теперь намерены делать вы?

– Я полагал, что все уже решено! – ответил Роммель. – Поскольку главой нашего объединенного заговора, по заверениям герр Рудински, присутствующего здесь, является герра Зейсс-Инкварт. То нам надлежит, обеспечив вооруженной силой должный орднунг на территории Бадена и Вюртемберга, ждать дальнейших политических решений, первым из которых будет заключение мира. Не так ли, господа?

Двое штатских кивнули. Рудински усмехнулся, первым поняв, куда клонит господин Иванов.

– Тому есть три возражения, – заявил русский. – Во-первых, как вы представляете, управление Вюртембергом из Амстердама, притом что между нами территория, занятая враждебными нам силами? Во-вторых, СССР имеет перед союзниками обязательства, не заключать сепаратного мира, так что признать ваше правительство законным не сможет. В-третьих, герр Зейсс-Инкварт слишком одиозен и запятнал себя, а потому никак не может занять любой пост в правительстве будущей ГДР. Нет, мы выполним свои обязательства и гарантируем ему жизнь – но категорически не можем принять его главой Сражающейся Германии.

– Поясните! – резко бросил Роммель. – Или вы хотели сказать Свободной Германии?

– Сражающейся Германии, – ответил господин Иванов. – Американцы называют это «ко-беллирегент» – «совместно воюющие формирования». Лучший пример – это, конечно, Сражающаяся Франция де Голля. Что позволяет СССР признать вас как таковых. И не сказано, что это относится исключительно к военным, а не гражданским структурам – это касается вас, герр Штрелин и герр Герделер! Союзник, имеющий армию и территорию с гражданской властью на ней, в то же время без юридического лица государства – такая правовая лазейка. Однако же как де Голль станет завтра официальной французской властью, так и вы будете управлять Новой Германией – ведь других политиков вашего уровня, не совершивших преступлений на службе нацистскому режиму, здесь просто нет.

– Полагаю, что понятие «сражающаяся» накладывает на нас определенные военные обязательства?

– Мы никого не неволим. Не желающие воевать против бывших товарищей – складывают оружие и идут в наш плен, на общих основаниях. А оставшиеся в строю – должны подчиняться приказам нашего командования, так же как Армия Народной Италии или Второй корпус де Голля. Простите, герр фельдмаршал, но мы никак не можем потерпеть на занятой нами территории не контролируемые нами войска неизвестной лояльности. Конечно, будет проведена фильтрация – виновные в военных преступлениях против советских граждан должны быть наказаны. Ну, а после заключения мира ваши солдаты и офицеры будут демобилизованы, или же продолжат службу в фольксармее, там будет видно.