Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Одним из таких безлошадных наш Скляр оказался, из первой батареи. Как на Днепре когда-то на «тигре» катался, так теперь на «безбашенной». И ведь отличился, когда на нас «горынычи» полезли откуда-то сбоку! Танки, ну прямо привет из прошлой войны: кино помню, «Мы из Кронштадта», там английский танк был такой. А Скляр сказал, что как в «Индиане Джонсе» – нет, там я помню, танк резво так бегал, а эти едва ползли. Зато как пыхнет огнем, с трех сторон сразу – и наша пехота как-то вмиг с улицы пропала, во дворы – гранату не добросить, из РПГ не достать, а сжечь может запросто! Зато Скляр первым успел. Пушку развернул и вмазал. И «горыныч» трехголовый просто лопнул, как огненный пузырь – во всю ширину улицы пламя, и дым до небес! Тут и наши самоходки стали стрелять, еще двух сожгли, даже не выскочил вроде никто, один уполз, за дымом спрятавшись. После пехотинцы из Шестидесятой мотострелковой (которых мы поддерживали) рассказали, что в городе и против пехоты это самый опасный зверь, гораздо страшнее «пантеры» – только сзади его взять и можно, спереди и с боков он жжет все, и близко не подойти, ему и пехотное прикрытие не нужно. А броня у него совсем никакая, и пушка слабая, и подвижность тьфу, гусеницы корпус охватывают, движок для его веса явно слаб. Но против одной лишь пехоты – зверь!

А вот под конец и мы нарвались. Площадь там была, к ней улицы лучами, а с той стороны он и стоял – «Маус», мы такой в феврале под Зееловом видели, один лишь раз. Ваня Литвин первым сгорел, машина номер четыре, из первой батареи. Затем Саша Симоненко, «единичка» из второй, боекомплект рванул, весь экипаж в рай, не помогло и святое благословение. У Коли Капустина, «тройки» из второй, гусеницу перебило, чуток промазал фриц. Хорошо, ребята сообразили, выскочить успели и за угол, до того как следующим снарядом «Маус» самоходку разнес. Причем сам немец от нас три или даже четыре снаряда получил точно, «королю» бы хватило – а этот стоит и стреляет! И «тюльпана» под рукой нет, из которого эту «мышь» проклятую тогда у Зеелова достали!

Успели назад в улицы оттянуться. Положение патовое. Немец там один, нас четверо – все, что от двух батарей осталось, еще мой командирский Т-54, пара немецких вундервафель, пять «скаутов», которые не в счет, и неполная рота пехоты. И у немца там поддержка есть – в крайний дом пробравшись, заметили кроме «Мыша», еще один танк «четверку», три «штуга» и до роты пехоты – ну, это несерьезно. Сейчас третья и четвертая батареи подойдут, станет нас девять СУ-122 и мой танк. Хотя лучше в обход отправить, чтобы могли немца в борт бить! Радирую, они подтверждают, ждем. Через полчаса докладывают, вышли на позицию.

– Отчего так долго?

– Так бой вели, еще одну машину потеряли.

– Еще одну, блин?!

– Да ничего серьезного, ленивец разбило и гусеницу перебило, экипаж весь цел.

Докладываю обстановку в штаб корпуса, слышу матюги. Надо вперед продвинуться, иначе фланг соседей слева подставляем. Значит, начинаем концерт. «Мышь» – зверь опасный, вот только башня у него крутится еще медленнее, чем у «тигра». С наблюдательного пункта докладывают:

– «Мышь» нас караулит, пушку повернул. Дуб-три, четыре, начинайте!

– Дуб, я Дуб-четыре, вижу только башню, корпус скрыт.

Ну, пошла потеха! Третьей и Четвертой было приказано не геройствовать, как только немец на них развернет ствол и станет «крестить», то немедленно рвать назад, в укрытие. Максимальная скорострельность – а вы попробуйте с двадцатипятикилограммовым снарядом, и еще гильза раздельного заряжания пятнадцать кило! Первый выстрел можно зарядить заранее, а вот второй дашь секунд через двадцать, хоть расшибись. Немец за это время уже успеет развернуть пушку, да еще и мелочь с той стороны стреляет, не смертельно, в лоб нас им не пробить, но работать мешает.

Бьем в восемь стволов, в лоб и справа. Результат пока нулевой. Зато кто-то угостил немецкую «четверку», горит хорошо! И один из «штугов» готов! Я тоже выдвигаюсь, прячась за горящей самоходкой – получи, фашист, и мои восемьдесят пять! Да когда ж ты сдохнешь, только на моих глазах три попадания!

– Дуб-четыре, черт тебя возьми, я же сказал, назад!

Увлеклись, бьют без перерыва! Немец разворачивает башню уже на нас, у меня только злость. Да сколько в тебя всадить, тут дистанция пятьсот, даже мой калибр «тигра» бы взял точно, а «короля» очень вероятно, у немцев под конец броня были очень паршивая, кололась, как стекло!

А ведь достали мы его! Дымок вроде пошел и пропал, а башня так и застыла. После оказалось, снаряд, то ли мой 85-й, то ли 88-й Скляра, рикошетом от нижней части маски пушки ударил в корпус. Пробитие, пожар движка (потушен автоматическими огнетушителями, но «Мышь» обездвижен, плюс башня поворачивается только на том, что в аккумуляторах). И почти сразу же наш сто двадцать два ударил прямо в орудийное «рыло», общее для двух стволов, выведя их из строя. Двух «штугов» и пару «ганомагов» вынесли уже походя, не напрягаясь. Переходим на фугасы, и немецкая пехота, оказавшись под перекрестными огнем и потеряв всю приданную броню, предпочитает не геройствовать, откатывается назад.

Рвем через площадь. Откуда-то справа выкатываются машины третьей и четвертой батарей. На минуту останавливаюсь рядом с «Мышью», выглядит танк ну очень внушительно, и ведь так и не горит, и видимых повреждений не видно, хотя вся броня исклевана следами попаданий, и похоже, не только за этот бой. А люки закрыты – экипаж еще там?

Уже наши пехотинцы лезут на танк, завешивают приборы наблюдения плащ-палатками. Двое караулят люки, кто-то бежит к моему Т-54 одолжить ведро солярки.

Зря потратили горючку. Потому что немцы, наконец учуяв запах и сообразив, что для них конкретно сейчас запахнет паленым, наконец открывают люки и выползают наружу. Все контуженные, но никто не ранен. При последующем осмотре у этого экземпляра танка броня оказалась на уровне – ни одного откола. И двести десять миллиметров на башне, со всех сторон, под рациональным углом наклона! Неудивительно, что держал наш калибр с пятисот метров!

А у нас – шесть похоронок только среди экипажей, и пехоте досталось. Немцы в Берлине через три дня капитулировали, второго мая! Чуть-чуть людям не повезло дожить!

Знамя на Рейхстаге без нас поднимали. И Имперскую канцелярию тоже брали не мы. Жалко, Геббельс яд принять успел – а то бы и его хорошо для коллекции, к Гитлеру и Герингу, для суда.

А вот «огненный дом» в день последний я видел и не забуду никогда. Страшно, когда экипаж в машине заживо горит – но это было куда страшнее. Фашисты под конец своих уже не щадили – Геббельс приказал берлинское метро затопить, вместе с укрывшимися там ранеными и гражданскими. Вот оно – звериное лицо фашизма!