Иван Оченков - Взгляд василиска [litres]

– Да, это проблема…

– Нам нужно разделиться, – решительно заявил великий князь.

– Вот как?

– Именно так, и как можно скорее. Промедление может дорого нам обойтись.

– И как же ваше императорское высочество предложит нас разделить?

– Ну, во-первых, отпустить «Лену» и «Ангару».

– Что, простите?

– Отпустить в крейсерство «Лену» и «Ангару», – невозмутимо ответил Алеша. – Мы так долго готовились к крейсерской войне с островным государством, а вот случилось, и не сделали еще ничего для этого. Дальность плавания у них просто огромная, а пути просто забиты пароходами, идущими в Японию. Вот пусть и порезвятся на этих путях.

– Разумно, – кивнул Иессен.

– Я бы отпустил с ними еще и «Аврору».

– Это еще зачем?

– Для придания устойчивости. Даже самый слабый японский крейсер может доставить проблем вооруженному пароходу, а если тому на помощь придет хотя бы наша «богиня», то проблемы будут уже у японца.

– Остроумно, – усмехнулся адмирал, – продолжайте, пожалуйста.

– Быстроходным крейсерам нужно прорываться в Порт-Артур, взяв с собой «Смоленск». Двадцать узлов они всяко дадут, и броненосцы их не догонят, а от крейсеров, даст бог, отобьются.

– А остальным во Владивосток?

– Не совсем, точнее не сразу. Наверняка сейчас вдоль побережья Кореи идут японские транспорты с войсками и припасами. Если нанести по ним удар крейсерами, это может отвлечь Того и облегчить быстроходному отряду прорыв.

– Что же, – ответил после недолгого молчания Иессен, – вы почти слово в слово повторили мои мысли, и я рад, что не один так думаю. Хотя с предложенными мерами не совсем согласен. К примеру, отпускать сейчас в крейсерство «Аврору» чистое расточительство. Нет, у меня на нее другие виды.

– Что вы имеете в виду?

– Я действительно намерен разделить наш импровизированный отряд, но немного не так. Вспомогательные крейсера, действительно, пусть отправляются пиратствовать на торговые пути. Два наименее пострадавших в бою крейсера, «Рюрик» и «Аврора», с парой миноносцев пойдут пощипать японские транспорты. А остальные пойдут в Порт-Артур.

– Простите, но это безумие.

– Безумие – это идти во Владивосток. Мои крейсера слишком повреждены и могут просто не дойти. Угля не хватит. К тому же мне лучше известны возможности владивостокского порта. К сожалению, они откровенно убоги, и ремонтироваться мы там будем до морковкина заговенья, фактически выйдя из войны.

– Но «Ослябя» нуждается в доковании…

– А наша эскадра нуждается в броненосцах, которым совершенно нечего делать во Владивостоке!

– Вы твердо намерены идти в Порт-Артур?

– У меня приказ, не забыли? Значит, так, отряд Вирена и «Богатырь», «Аврору» и оставшиеся миноносцы будут нашим охранением. «Россия», «Громобой», «Ослябя» и «Николай» и транспорта пойдут колонной. Если все сделаем как надо, то японцы смогут узнать только о быстроходных крейсерах.

– Может, отправить «Боярина» с «Рюриком» и «Авророй»? Он после боя не слишком хороший ходок.

– Нет, лишняя пара глаз нам не помешает.

Говоря о перевозках войск у берегов Кореи, великий князь не ошибся, Япония действительно лихорадочно увеличивала численность своей армии на материке и посылала один пароход за другим с подкреплениями. Крупные корабли флота были заняты блокадой Порт-Артура и поисками владивостокских крейсеров, а для конвоирования транспортов сил не оставалось совсем. И вот по этой артерии войны и нанесли свой удар «Рюрик» с «Авророй». Пока поврежденные корабли шли экономическим ходом к Шантунгу, оставшиеся практически невредимыми крейсера гонялись вместе с миноносцами за вражескими транспортами. Первым под удар попал пароход «Тенрю-мару». Сначала он попытался уйти, но перехваченный миноносцами остановился. С русского крейсера к нему направилась досмотровая партия, но тут случилось неожиданное. На палубу японского трампа выскочили солдаты и открыли винтовочный огонь по приближающейся шлюпке. Увидев, как их товарищи падают, сраженные японскими пулями, стоящие у пушек комендоры просто осатанели. Выстрелы последовали один за другим, и прежде, чем офицеры успели восстановить порядок и прекратить огонь, один из снарядов встретился со снарядами артиллерийского парка в трюме парохода. Корпус «Тенрю-мару» с грохотом раскололся, и из него вырвались языки пламени и клубы черного дыма. Выяснить, что именно взорвалось на злосчастном пароходе, так и не удалось, поскольку, даже угодив в воду, японцы отказывались спасаться и отплывали от пытавшихся им помочь русских моряков. Те после нескольких попыток решили, что так тому и быть, и предоставили японцев их судьбе. В следующий раз на «Рюрике» и миноносцах были осмотрительнее и не посылали своих людей на досмотр, а, добившись остановки судна, давали время на эвакуацию, после чего расстреливали его из пушек или топили миной. На долю «Авроры» выпал ничуть не меньший успех. Пока их товарищи занимались досмотром «Тенрю-мару», крейсер Сухотина погнался сразу за двумя японскими кораблями и, не слишком церемонясь, утопил одного самодвижущейся миной, а второго расстрелял из пушек. После чего спустил шлюпки и занялся спасением немногих уцелевших. Всего русским крейсерам попалось по пути семь больших пароходов, три каботажника и почти десяток рыбачьих джонок, которые также отправились на дно.

Получив приказ Иессена, вспомогательные крейсера отправились в крейсерство. Командиру «Ангары» капитану второго ранга Сухомлину повезло сразу. Первое же встреченное им английское судно оказалось нагруженным военной контрабандой и после снятия экипажа было утоплено подрывными патронами. Затем были германские, французские, бельгийские пароходы, но больше всего английских и американских. Одних русские моряки топили, других разгружали, а одного немца под названием «Бремен», отправили с призовой партией во Владивосток. Все дело в том, что германские негоцианты везли в Страну восходящего солнца продукцию заводов Круппа калибром в сто двадцать миллиметров с полным боезапасом. Обойдя по дуге Японию, русские моряки провели приз Татарским проливом и доставили в родной порт. Помимо этого, Сухомлин всякий раз, поймав контрабандиста, конфисковывал на нем топливо. После нескольких таких погрузок в открытом море матерящиеся в тесных угольных ямах матросы наградили своего командира кличкой Угольщик, намертво прилипшей. Но как бы то ни было, в результате принятых мер автономность вспомогательного крейсера значительно увеличилась.

К сожалению, недавно назначенный командиром «Лены» капитан второго ранга Берлинский не был столь предусмотрительным. Отдав после боя большую часть своего угля крейсерам Иессена, он успел досмотреть только три нейтральных парохода и отправился на бункеровку. Причем отчего-то выбрал для этой цели Филиппинские острова. К несчастью, «Лена» пришла в Манилу одновременно с известием об очередном американском судне, потопленном «Ангарой», что отнюдь не добавило местным властям симпатий к русскому рейдеру. Сначала они просто отказались продавать ему уголь. Затем разрешили, но мизерное количество и столь дурного качества, что Берлинский отказался его покупать. Когда, наконец, удалось договориться о продаже кардифа, поступили известия о том, что к Филиппинским островам направилась японская эскадра, к тому же в машинах «Лены» обнаружилась какая-то неисправность. Все это время японский консул не переставая протестовал против стоянки русского крейсера. Оказавшись в безвыходном положении, Берлинский обратился в Петербург с просьбой о разрешении ему разоружиться, и получив его, немедля дал подписку о неучастии в войне и сдал в местный арсенал замки орудий, боезапас, а также некоторые детали машин, гарантирующие невозможность крейсеру выйти в море. Последнее было явной ошибкой и роковым образом сказалось на судьбе незадачливого командира «Лены». Во время одного из частых в этих широтах тайфуна русский пароход сорвало с якоря и выкинуло на берег. Позже, во время расследования обстоятельств дела, выяснилось, что известия о подходе японских крейсеров было ложным, а проблемы с машиной оказались вовсе не такими значительными, как докладывалось в Петербург. После войны капитан второго ранга Берлинский был отдан под суд, лишен офицерского звания и орденов и посажен в крепость.