Иван Оченков - Взгляд василиска [litres]

– Впереди дымы, – снова раздался голос с вахты. – Три, нет, четыре корабля.

– Вот и торжественный караул для встречи, – спокойно заметил Иессен и обернулся к Алеше. – Ну что, пробьемся, ваше императорское высочество?

– Надо пустить вперед крейсера со «Смоленском», Карл Петрович.

– Пока рано.

Развив максимально возможный в их состоянии ход, русские корабли неуклонно двигались к Порт-Артуру. На горизонте постепенно вырастали знакомые горы, давая надежду морякам хотя и с боем, но прорваться в свою базу. Между тем оказавшиеся впереди японские корабли вели себя довольно странно. Вместо того чтобы решительно преградить путь русскому отряду, они шли параллельно, не делая попыток приблизиться.

– Что за черт, – нахмурился адмирал, – не то чтобы я в претензии к Того, но все же это довольно странно. Кстати, вы не находите, что у японцев какие-то странные силуэты? Сигнальщики, чтоб вас! Вы там что, мух ноздрями ловите?

– Подождите, ваше превосходительство, ругаться, – прервал его Алеша, взявшись за бинокль. – Сигнальщикам броненосца просто незнакомы эти корабли, а вот мне они иногда ночами снятся!

– Что вы имеете в виду?

– Сигнальщики на «Ослябе» кое-как выучили крупные японские корабли, а это старички: «Чин-Иен», «Мацусима» и «Хасидате». Четвертого не разберу, а вот эта троица мне изрядно крови попортила!

– Что вы говорите, а где же «Ицукусима»?

– На дне, Карл Петрович.

– Что вы говорите! Кстати, четвертая у них «Чиода». И как же флагман пятого отряда оказался на дне?

– После визита в Дальний, подорвался на мине. Нам их визит стоил потери клиперов и «Бобра», а они потеряли флагман.

– Да у вас тут весело! Но если тут только эти старые корыта, то японцы нас совсем не уважают… или Того сейчас совсем в другом месте!

– Атаковать бы их, – мечтательно протянул Алеша, – а то они мне весь город вместе с портом чуть не разломали.

– Э, как это вам – город вместе с портом?

– Ну да, – шутливо наклонил голову великий князь, – позвольте представиться: главный начальник порта Дальний и городничий одноименного города, к вашим услугам.

– Потрясающе, ваше императорское высочество, вы еще и по сухопутному ведомству чиновник…

– Так точно-с! И кстати, ремонтные мощности в порте Дальнего тоже в моих руках. Предупреждаю сразу, взятки я беру, но исключительно борзыми щенками. У вас есть борзые щенки?

– Господи, куда же вы их деваете?

– Пока никто не давал-с!

Гомерический хохот собравшихся вокруг офицеров прервал слова Алеши. Адмирал, смеявшийся громче других, вытер выступившие слезы и, немного успокоившись, с трудом проговорил:

– Ох, насмешили, Алексей Михайлович! Правда, боюсь, поквитаться с вашими обидчиками мы не сможем. Держу пари, что ямы крейсеров Вирена пусты, равно как и у нас многогрешных. Однако почему нас не встречает эскадра?

– Надеюсь, она не сражается с Того где-нибудь в другом месте? – вопросом на вопрос ответил флаг-офицер.

Между тем опасность сложившегося положения стала очевидной и для японцев, и они, решительно развернувшись, пошли прочь. Русские не стали их преследовать, продолжая идти курсом на свою базу. Наконец, подойдя к внешнему рейду, они увидели первые русские корабли. Минный крейсер «Гайдамак» с миноносцами «Бойкий» и «Бурный» встретили их и одного за другим проводили через минные поля. Место, специально устроенное по приказу Макарова для дежурного крейсера, было пустым, и собравшиеся на мостике «Осляби» снова тревожно переглянулись. Алеша хотел было запросить «Гайдамак», что вообще происходит, но Иессен остановил его:

– Скоро мы все узнаем, Алексей Михайлович. Пока же давайте пройдем во внутренний бассейн.

Осадка у практически израсходовавших запас угля броненосцев и крейсеров была минимальна, и они, пользуясь высокой водой, один за другим входили на внутренний рейд Порт-Артура. Там к ним на помощь кидался вездесущий «Силач» и помогал подойти к свободным бочкам и швартовочным местам. Матросы и офицеры Порт-Артурской эскадры встречали их с небывалым воодушевлением, встречая каждый проходивший корабль громовым ура.

– Слава тебе господи, свои, – набожно перекрестился по-православному Иессен, позабыв о своем лютеранстве. – А то я уж бог знает что думать начал.

– Господа, а где «Петропавловск»? – вдруг встревоженно спросил великий князь.

– Да вот же он, – загалдели было офицеры, но тут же стали поправляться: – Нет, это «Полтава», а это «Севастополь», очевидно, «Петропавловск» где-то дальше.

– Господа, но это место «Петропавловска», – с все возраставшей растерянностью сказал им Алеша. – Нас подвели к его бочке!

– Вы уверены? Что все это значит?

Наконец, «Ослябя» стал на выделенное ему место, и матросы из боцманской команды бросились заводить перлинь. Когда корабль оказался надежно закреплен, с него спустили с трудом починенный парадный трап и стали дожидаться катера с берега, поскольку свои были потеряны во время сражения.

Наконец, к броненосцу подошла первая шлюпка, и командовавший ею мичман легко взбежал по трапу, отдавая часть флагу.

– Здравия желаю вашему императорскому высочеству, – обратился он к подошедшему Алеше.

– Лев Константинович? – сразу узнал тот мичмана Феншоу с «Полтавы».

– Так точно, слава богу, вы вернулись!

– Да что же тут у вас приключилось за время нашего отсутствия? И где «Петропавловск»?

– Катастрофа, – сразу помрачнел мичман.

– Но как это возможно?

– Подорвался на минах во время очередного выхода.

– А Макаров?

– Спасенных почти нет. Макаров, Верещагин, великий князь Кирилл….

– Он тоже?

– Спасено не более полусотни человек, включая Бориса Владимировича.

– А он-то как там оказался?

– В гостях у брата был…

– Вашскобродие, – почтительно перебил их матрос-посыльный, – так что их превосходительство просят их благородие к себе.

– Ступайте, Лев Константинович, – печально сказал мичману Алеша, – мы с вами после договорим.

Несчастье, свалившееся на людей, сначала переживших трудный бой, а затем проделавших тяжелый и опасный переход, оказалось слишком велико. Потрясенные моряки сначала просто не поверили своим ушам, а затем в едином порыве без команды обнажили головы. Одни крестились, другие рыдали, но большинство, стиснув зубы, угрюмо молчали. Великий князь, волею судьбы ставший командиром броненосца, немного растерянно оглядел своих подчиненных и остановился глазами на вездесущем Архипыче. В глазах старика застыла скорбь, но вместе с тем разгорался какой-то внутренний огонь. Руки, сжатые в кулаки так, что побелели костяшки пальцев, казалось, готовы были вцепиться в горло коварному врагу. Поблекший от времени георгиевский крестик на груди старого матроса вдруг нестерпимо засиял на весеннем солнышке, и внутри Алеши сами собой родились нужные слова.