Иван Оченков - Взгляд василиска [litres]

– Пуск, – выдохнул великий князь и махнул рукою в перчатке.

Звенящую тишину раннего утра разорвало гулкое буханье вышибных зарядов, и стальные рыбки самодвижущихся мин скользнули в сторону ничего не подозревающего противника. Хотя изобретениям господина Уайтхеда минуло уже более сорока лет, они продолжали оставаться крайне ненадежным оружием. Добрая половина из них не попадала в цель, а из попавших половина не взрывалась. Достаточно вспомнить, как восемнадцать японских миноносцев, атаковав русскую эскадру в ночь 27 января в почти полигонных условиях, добились всего трех действенных попаданий. Прекрасно зная об этом, Алеша приказал стрелять залпом, справедливо полагая, что другого случая может и не представиться. Но иногда звезды сходятся таким образом, что даже маловероятные события происходят одно за другим. Обе выпущенные мины достигли вражеского миноносца одновременно и, взорвавшись у его борта, практически разорвали маленький корабль в клочья. Пока на остальных японских кораблях пытались понять, что же все-таки случилось, русский миноносец двинулся прочь. Однако чтобы поднять пар в изношенных долгим переходом котлах «Бедового», кочегарам пришлось постараться, и из низких труб скоро полетели искры, а затем стали бить целые факелы. Далеко видимые в утренних сумерках, они тут же привлекли внимание японцев, и те, снедаемые жаждой мести, бросились за обнаглевшими русскими. Впрочем, поначалу преимущество в скорости было у русского миноносца. Его кочегары раньше подняли пар в котлах, и первое время расстояние между ними почти не сокращалось. Но затем сказалось лучшее техническое состояние японских истребителей, начавших постепенно нагонять своего противника, засыпая его снарядами. Отчаянно отстреливаясь из своих 47-миллиметровых пушек, «Бедовый» рвался к своим берегам. Проход в минном поле был совсем близко, а прикрывающие его береговые батареи должны были оказать помощь своим. Правда, стояли на них довольно устаревшие орудия, но маленьким миноносцам должно было хватить и этого. И тут сказалось преимущество японцев в артиллерии. Стоящим у них на носу трехдюймовкам удалось перебить паропровод, и пронзительный свист вырвавшегося наружу пара возвестил, что «Бедовый» скоро начнет терять ход. Понимая, что до спасительного прохода он может теперь и не добраться, Алеша приказал переложить руль направо и двинулся прямо сквозь минные поля. Вообще, обычно мины заграждения ставят с приличным заглублением, чтобы в ловушку попадались глубокосидящие броненосцы и крейсера, а не маленькие миноносцы. Однако после памятного налета японцев на Дальний русские решили усилить свои минные поля и накидали сверху еще мин, рассчитанных уже на более мелкую добычу. Правда, японцы об этом не знали, как, впрочем, и моряки с «Бедового». Алеша же не стал им рассказывать об этой детали, справедливо рассудив, что в случае успеха успеет сделать это позже, а в случае неудачи рассказывать будет уже некому. Воспользовавшись поворотом русского миноносца, противники сумели еще больше сократить дистанцию и практически засыпали его снарядами. Казалось, еще немного, и победа у них в кармане, но в этот момент один из них налетел форштевнем на рогатую смерть, караулившую под водой свою добычу. Взрыв шестидесяти килограммов пироксилина в мгновение ока оторвал японскому миноносцу носовую оконечность, и тот, продолжая идти полным ходом, зарылся в волну. Корма его еще некоторое время продолжала оставаться на плаву, а крутящиеся винты рассекали воздух, но затем послышался какой-то удар, и маленький корабль тут же скрылся в пучине. Потрясенные мгновенной гибелью уже второго своего товарища, вражеские миноносцы отступили. Черная неделя японского императорского флота началась.

Ближе к вечеру Рощаковский пошел убедиться, что японцы находятся на своих местах, однако, к его досаде, на эскадре определенно что-то случилось. Из труб кораблей валил густой дым. Броненосцы и крейсера явно разводили пары и с грохотом поднимали якоря. Наконец, они начали один за другим покидать стоянку и выходить в море. Лейтенант готов был лопнуть от досады, глядя, как выбранный им в качестве цели «Асахи» величественно идет к выходу. Он знал, что русские крейсера отправились в набег к берегам Кореи, но никак не ожидал, что японцы сорвут с места для их поимки даже броненосцы. Позже выяснилось, что Иессену удалось крупно обмануть вражескую разведку. Прекрасно зная, что шпионы следят за каждым шагом эскадры, он придумал очень простой, но вместе с тем изящный маневр. Не рискнув пойти в рейд на не слишком скоростных «Пересвете» и «Победе», он решил ввести врага в заблуждение. Как обычно выйдя в море со своим отрядом, он был обнаружен «собачками» и послал «Баяна», «Богатыря» и «Аскольда» их отогнать. Как только те очистили горизонт от вражеских глаз, Карл Петрович тут же увел броненосцы в бухту Белый волк и встал там на якорь. Прилегающие берега были загодя очищены жандармами от китайцев, а на берегу устроены батареи из малокалиберных пушек. Поставив противоминные сети, русские корабли затаились, а «Аскольд» и «Богатырь», отогнав вражеские крейсера, полным ходом пошли к берегам Кореи. В Порт-Артур вернулся только «Баян», предварительно убедившийся, что броненосцы совершенно незаметны с моря. Получив известия, что русские броненосцы-крейсера не вернулись на внутренний рейд, Того задумался, а узнав, что их быстроходные бронепалубники устроили резню у Чемульпо, ни секунды не сомневаясь вместе с быстроходными броненосцами и крейсерами ринулся на перехват. Таким образом, из броненосцев на Эллиотах остались только не слишком скоростные «Фудзи», «Ясима» и совсем уж тихоходный «Чин-Иен». Поскольку, по данным разведки, у русских сохраняли способность к выходу только «Полтава», «Николай I» и погнувший недавно винт «Севастополь», этого должно было хватить для парирования возможной угрозы.

Когда совсем было отчаявшийся Рощаковский понял, что японские «старички» остаются на месте, он сразу же воспрял духом. «На безрыбье и рак рыба», – подумал он. Жаль было, конечно, упускать возможность повредить новейший японский броненосец, но с другой стороны, вместе с ними ушли все крейсера, кроме «Чиоды», «Мацусимы» и «Хасидате», а также большинство миноносцев, так что шансы улизнуть после удачной атаки даже увеличились. Спустившись вниз, он дождался темноты, и «Ретвизанчик» малым ходом двинулся к ближайшему проходу. У руля катера опять стал Селиверстов, и утлое суденышко, повинуясь наитию многоопытного лоцмана, заскользило к ничего не подозревающему врагу. Время, казалось, застыло, а ночь превратилась в какую-то вязкую субстанцию, обволакивающую идущих на верную смерть смельчаков. Нервы русских моряков были напряжены до последнего предела, а опасный путь не был проделан еще и наполовину. Едва «Ретвизанчик» прошел проливом между двумя островами, навстречу ему по какой-то своей надобности двинулись, освещая себе дорогу прожекторами, два японских миноносца. Никодим едва успел отвернуть в сторону, а моторист – сбавить обороты двигателя. Вражеские корабли прошли совсем рядом, казалось, протяни руку, и можно будет постучать по их обшивке. Затаивший дыхание Рощаковский и его подчиненные ясно слышали, как японцы переговариваются, стоя на мостике. Поднятая ими волна едва не выкинула катер на камни, но в последний момент матросы ухитрились оттолкнуться от них баграми, а моторист снова прибавил ход. Наконец, все преграды были пройдены, и перед «Ретвизанчиком» выросла громада вражеского броненосца. Расстояние до него было не более полутора кабельтовых, и лейтенант решил, что пора. Глотнув полные легкие воздуха, как будто собираясь нырнуть, он положил руку на рычаг и освободил держащие мины захваты. Одновременно с этим завелись их двигатели, и стальные сигары, оставляя пузырьковый след и все ускоряясь, пошли в сторону японского корабля. Рощаковский, затаив дыхание, смотрел, как они идут, но лоцман, здраво рассудивший, что пора уносить ноги, снова встал к рулю, и катер, пользуясь последними секундами спокойствия, двинулся прочь из бухты. Если бы на «Ретвизанчике» стояли трубные минные аппараты, звук вышибного заряда при выстреле непременно привлек бы внимание японских часовых. Но благодаря тому, что пуск был почти бесшумным, смельчакам удалось уйти. Пущенные с малого расстояния мины не могли пройти мимо такой большой мишени, но, как водится, одна из них все же не сработала. Зато вторая ударила крайне удачно. Два пуда пироксилина, содержавшиеся в катерной мине, не могли нанести непоправимого ущерба огромному броненосцу, разделенному водонепроницаемыми переборками на отсеки. К тому же, находясь в бухте, японцы всегда могли спасти его, посадив на мель. Однако стальная сигара ударила корабль в корму, где, разорвавшись, оторвала винт и повредила дейдвуд, сквозь который вода тут же начала поступать внутрь корпуса. Большая часть экипажа мирно спала в своих гамаках, когда прогремел взрыв. Сотрясение, вызванное им, было не слишком мощным, однако не успевших понять, что случилось, людей охватила паника. Многие матросы, в чем были, выскакивали на верхнюю палубу и тут же, невзирая на пытавшихся их остановить офицеров, бросались за борт. Другие кинулись к орудиям и открыли ураганный огонь. Несколько малокалиберных снарядов от этой стрельбы даже попало в стоящий неподалеку «Чин-Иен», на котором лишь по случайности обошлось без жертв. На всех японских судах, а также берегу зажглись прожектора. Но на счастье Рощаковского и его людей, никому из японцев не пришло и в голову, что их атаковал русский катер. Когда командованию удалось навести порядок, они пришли к выводу, что на броненосец занесло течением мину, сорванную с якоря, а смельчаки тем временем уходили дальше и дальше.