Александр Михайловский - Освободительный поход

– Хорошо, Ваше святейшество, – склонил голову кардинал Мальоне, – я сделаю все в точности так, как вы сказали.

– В-третьих, – перебирая четки, продолжил Папа, – нам необходимо подготовить нашу Святую матерь Церковь к переходу на нелегальное положение, а население католических стран – к созданию организаций Сопротивления. Грядет новый период гонений, как во времена Диоклетиана, Нерона и Юлиана Отступника, и мы не можем допустить, чтобы то, что создавалось тысячелетиями, за считанные дни подверглось разрушению. Положение более чем серьезно, потому что даже здесь, в центре Рима, мы не находимся в безопасности. Итальянская армия годится только для того, чтобы воевать с дикими абиссинцами, а против русских или немцев она не продержится и нескольких дней.

Откинувшись в кресле и продолжая перебирать четки, Папа Римский добавил:

– Идите, монсеньор, и как можно скорее подготовьте мне черновики всех трех энциклик. А мне пока надо помолиться и привести в порядок свой смятенный дух. Воистину грядут ужасные времена, и мы будем их свидетелями…

* * *

20 октября 1942 года. 22:05. Москва. Кунцево, Ближняя дача Сталина, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин;

Председатель Совнаркома и Нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов;

Генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия;

Специальные консультанты Верховного главнокомандующего:

Комиссар госбезопасности 3-го ранга Нина Викторовна Антонова;

Майор госбезопасности Османов Мехмед Ибрагимович.

18 октября в советское посольство в Берне пришел человек в черной сутане, доставивший личное послание папы Пия XII Верховному Главнокомандующему. В результате уже через день, несмотря на то, что коммунисты не верят во всякую чертовщину, на Ближней даче прошло совещание, в котором принимали участие руководители советского государства и их консультанты из будущего.

Комиссар госбезопасности 3-го ранга Нина Викторовна Антонова напомнила присутствующим, что товарищ Сталин писал о том, что идеи, овладев массами, становятся материальной силой, и добавила, что это верно не только для коммунистических идей, а для всех идей вообще. Идея римской католической церкви овладела массами уже давно, и хоть что в последнюю пару сотен лет она понесла некоторый ущерб от разного рода революционеров-просветителей, тем не менее она все еще представляет материальную силу, вполне достаточную, чтобы с нею считались.

Молотов попробовал было повторить сталинский тезис о Папе Римском и том, сколько у него дивизий.

Берия в ответ на этот демарш только скептически хмыкнул, блеснув стеклами пенсне, а Нина Викторовна Антонова ответила:

– Неважно, сколько у папы Римского дивизий, важно, что за ним стоит около миллиарда католиков во всем мире, в том числе такие союзники и вассалы гитлеровской Германии в Европе, как Венгрия, Хорватия, Словакия, Италия, Испания и Португалия. И если раньше папа, ставший союзником Гитлера через свой махровый антикоммунизм, побуждал их солдат-католиков как можно яростней сражаться с Красной Армией, то теперь, как кондовый антисатанист, он может сыграть прямо противоположную роль. Ведь его приказы будет выполнять огромный аппарат Римско-католической церкви, за два тысячелетия существования отлаженный до идеального состояния. К тому же с фронта и от наших партизан стала поступать информация о том, что гитлеровцы оформляют экзекуции над мирным населением как жертвоприношения своему верховному божеству. Ничего нового в религиозном смысле, они, кстати, не открыли – сатанинские культы практиковались с первых веков существования христианства.

Да и в области практической политики гитлеровского режима изменения минимальны. Этот новый культ так хорошо лег на нацистскую сущность гитлеровского государства, что сразу возникает подозрение, что под него оно и кроилось. Остается понять, почему Гитлер прибег к новой религии здесь и сейчас, но не стал этого делать в нашем прошлом, даже тогда, когда его положение было хуже, чем сейчас.

– Хороший вопрос, товарищ Антонова, можно сказать, фундаментальный, – удовлетворенно хмыкнул в усы Сталин. – Наверное, у кого-нибудь из сидящих здесь товарищей есть свои соображения по этому поводу. Что, например, можете сказать, вы, товарищ Османов, глядя со своей мусульманской колокольни, ну, и конечно, как выходец из будущих времен?

– Как правоверный мусульманин, товарищ Сталин, – сказал майор ГБ Османов, – замечу, что поклонение шайтану для меня и большинства моих единоверцев неприемлемо – как в идейно-духовном, так и в материально-физическом смысле. То, что бесноватый Гитлер являлся почитателем нечистого, было понятно и до того, как он ввел эту свою новую религию, признав этот факт официально. Сомнений в этом не оставляют как людоедское человеконенавистническое учение, изложенное в книге «Майн Кампф», так и практические шаги по воплощению этой идеологии, в том числе и на временно оккупированной территории СССР.

Как честный советский человек, коммунист и интернационалист, могу сказать, что против такого врага, как германский фашизм, хороши любые союзники. Если папа Пий XII хочет встать на нашу сторону, мы должны пожать ему руку и поделиться патронами. Как выходец из будущих времен, я не исключаю, что на такой экзотический шаг мистически настроенного Гитлера – поклонника учений Ницше и мадам Блаватской – подтолкнуло то, что в этом мире обстановка для гитлеровской Германии ухудшается не в пример быстрее, чем это было в нашем прошлом. Должен вам напомнить, товарищ Сталин, что у нас конец октября сорок второго года – это разгар ожесточенных оборонительных боев на развалинах Сталинграда и одновременно пик немецких успехов, когда вся Германия не выключала радиоприемники, ожидая сообщение о падении Сталинграда и, как они думали, о конце войны. Если для советских граждан уже состоявшиеся победы Красной армии выглядят как закономерное продолжение нашего контрнаступления под Москвой, то для немецкой стороны все их поражения представляются ужасными и необъяснимыми, словно мы мистическим образом похитили у них военную удачу. Отсюда и метания Гитлера, ведь даже его собственные генералы не могут объяснить, что происходит на фронте. А сам он, еще недавно такой прозорливый и гениальный, не понимает, где по его войскам может последовать следующий сокрушительный удар и что ему надо сделать, чтобы этот удар не состоялся. Именно по этой причине, как мне кажется, Гитлер и решил ввести поклонение Сатане не после своей окончательной победы в общеевропейской войне, а немедленно, чтобы его новый господин оказал ему сверхъестественную поддержку. Впрочем, товарищи, я не могу ручаться за то, что все было именно так, а не иначе, потому что я не слишком большой специалист по образу мыслей разного рода полусумасшедших личностей, типа непризнанных гениальных художников.