Александр Михайловский - Освободительный поход

– Папа, да что ты говоришь?! – воскликнул пораженный Гурий. – Неужели ничего нельзя сделать, ведь мы же не обычные обыватели?

Старый полковник скептически хмыкнул.

– Когда летом гестапо в Лондоне за злой язык арестовало вашу тетку Ксению, ничего не смог поделать даже ваш двоюродный дядя король Эдуард. Сейчас на территории Рейха нет никого, кто был бы защищен от самого гнусного произвола. Тем более что мы не участвовали в Гражданской войне и, следовательно, не можем считаться врагами большевиков. Ведь их прощение получил даже генерал Деникин, исчезнувший во Франции и каким-то объявившийся на территории Совдепии. Говорят, что большевистский вождь Сталин даже наградил его орденом Боевого Красного Знамени… Вы можете себе представить – Деникин и этот революционный орден? Похоже, у господина Сталина весьма специфическое чувство юмора…

– Дорогой мой, – со вздохом сказал Ольга Александровна, – я же просила не упоминать при мне об этом человеке [21] . Что касается отъезда, то тут я скорее поддержу тебя, чем наших сыновей. Нам некуда и незачем бежать. После краха Германии, который, как теперь очевидно, состоится в течение ближайшего года, в Европе не останется таких мест, куда не смогли бы добраться танки красных. Кроме того, год сейчас тоже отнюдь не девятнадцатый, и большевики уже совсем не те. Мы остаемся и примем все, что бы ни приготовила нам судьба.

* * *

28 октября 1942 года. 17:35. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин;

Начальник Генерального Штаба – генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский;

Нарком Военно-морского флота адмирал Николай Герасимович Кузнецов;

Народный комиссар внутренних дел – генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия.

Специальные консультанты Верховного главнокомандующего:

Комиссар госбезопасности 3-го ранга Нина Викторовна Антонова;

Майор госбезопасности Мехмед Ибрагимович Османов.

Верховный махнул рукой, приглашая всех садиться.

– Товарищи, – сказал он, – есть мнение, что в самое ближайшее время наши войска – а конкретно корпус морской пехоты особого назначения генерала Чуйкова – должны провести Зеландскую десантную операцию, к которой у нас, в принципе все готово. О том же нас просит и адмирал Кузнецов, потому что захват острова Зеландия вместе с Копенгагеном откроет нашему Балтийскому флоту путь на оперативные просторы Северного моря и, следовательно, Атлантического океана.

– Так точно, товарищ Сталин! – браво отрапортовал нарком РККФ, – захват контроля над проливом Эресунн позволит нашему флоту выйти из Балтийской лужи в…

– …другую лужу, – с улыбкой добавил Василевский. – С одной стороны, и контроль над Датскими проливами, и Копенгаген в качестве передового пункта базирования для нашего Балтийского флота весьма неплохо; но не слишком ли мы зарвались, товарищи? Наши коммуникации к скандинавской группировке чрезвычайно растянуты, что чревато нарушением снабжения. К тому же они пролегают через Балтийское море, в котором противник еще имеет значительное присутствие в виде кораблей, подводных лодок и авиации. Стоит чуть зевнуть – и транспорт с боеприпасами, топливом или подкреплениями окажется на дне. Кроме того, основная часть Забалтийского фронта ведет тяжелые бои, осуществляя наступательные операции в Норвегии сразу на трех направлениях – на юге, после взятия Осло, наши войска наступают на Старвангер и Берген, в средней части Норвегии – на Тронхейм, и на севере – на Нарвик и Тромсе. Не стоит забывать и об угрозе со стороны блокированной у нас под Мурманском 2-й горной армии генерала Дитля. В район Петсамо-Киркенес они вцепились мертвой хваткой, и выбить их оттуда будет очень непросто.

– Товарищ Василевский явно сгущает краски, – сказал Кузнецов, – наш флот и авиация господствуют на Балтийском театре военных действий и в состоянии обеспечить безопасность коммуникаций Забалтийского фронта. Что же касается генерала Дитля и его армии, то благодаря действиям моряков-североморцев уже полгода в Киркенес не приходил ни один транспорт, а с началом шведской операции прервались и сухопутные коммуникации. Конец октября в Заполярье – это уже зима, и у немцев теперь только два выхода – вымереть от холода и голода или безоговорочно капитулировать, третьего не дано. Единственная остававшаяся в их распоряжении дорога – это две тысячи километров извилистой немощеной заполярной трассы, большей частью проходящей по гористой местности.

– По данным нашей разведки, – усмехнулся Берия, – Дитль капитулирует после взятия нашими войсками Нарвика, что, как я понимаю, товарищ Василевский, является вопросом нескольких дней.

– Да, – ответил Василевский, – горнострелковая дивизия, наступающая в направлении Нарвика, уже вышла к берегу Офотфьорда севернее города и, следовательно, перерезала дорогу, ведущую к Киркенесу. Так что сухопутные коммуникации германских войск под Мурманском можно считать перерезанными. Да и какие там были коммуникации – для немцев одно мучение. Уже после того, как наш Северный флот с помощью кораблей потомков заблокировал Киркенес, Тромсе и Нарвик, 20-я горная армия немцев прекратила активные операции и, экономя материально-технические средства, перешла к пассивной обороне.

– По данным радиоразведки, имеющимся в нашем наркомате, – сказал Берия, – после разгрома Финляндии и высадки наших войск в Швеции генерал Дитль неоднократно обращался к Гитлеру с предложением отвести свою армию в район Нарвика, где она хотя бы не окажется отрезанной от снабжения. Но в ответ он только получал приказы «держаться до последней возможности» и всякий бред о легионах Ада, которые вот-вот встанут на сторону непобедимого вермахта…

– Да, похоже, что у Гитлера совсем с головой стало совсем нехорошо… – со вздохом произнес Сталин и после некоторой паузы добавил: – Вот видите, товарищ Василевский, все не так плохо, как вы только что описывали, и если эта операция не потребует от нас привлечения дополнительных резервов, то мы вполне можем пойти навстречу нашим военным морякам. Тем более вы сами сказали в начале нашего разговора, что контроль над Датскими проливами, Копенгаген в качестве передового пункта базирования и участие нашего Балтийского флота в операциях в районе Северного и Норвежского морей приведут к положительным изменениям обстановки на советско-германском фронте.

– Хорошо, товарищ Сталин, – с некоторым сомнением произнес Василевский, – Генеральный штаб может согласиться на Зеландскую десантную операцию, но только если она будет иметь ограниченный масштаб, не предусматривая десантов на континентальную часть Дании. По мнению наших специалистов, развивать наступательные действия на Датском направлении можно будет только после завершения боевых действий на Скандинавском полуострове, в том числе и капитуляции армии Дитля и последующей оперативной паузы, необходимой для перегруппировки наших войск, расположенных на северном фланге Советско-германского фронта. Не забывайте, товарищи, что резервы обученной живой силы и запасы материально технических средств, накопленные нами для проведения летне-осенней кампании, почти исчерпаны и сейчас войска снабжаются маршевыми пополнениями, топливом и боеприпасами буквально с колес. Да, эту кампанию мы выиграли, и успех наш налицо. В результате наших действий фронт сейчас находится не под Сталинградом и на Кавказе, а в Скандинавии, Прибалтике, на госгранице СССР, Венгрии и на Балканах, и противник при этом понес тяжелейшие потери. Но и нашим войскам нужен отдых в преддверии решающего удара по врагу. Сейчас наша окончательная Победа уже видна невооруженным глазом, и мне не хотелось бы оттянуть ее наступление какими-нибудь необдуманными авантюрами.