Райан Гродин - Кровь за кровь [litres]

На этом документе тоже стояла красная печать МЁРТВ. Чернила были свежими, частично перекрывали информацию субъекта 4–4. У неизвестного меняющего кожу имелось имя: роттенфюрер СС Густав Лозе.

Роттенфюрер СС. Люди, примкнувшие к рядам СС, не ведут невинных жизней, не умирают непорочными. Может, этот мужчина и был меняющим кожу, но совсем не таким, как Яэль. Судьба взяла своё.

Яэль ощущала, как слой крови на её руках становится тоньше, когда передавала список подруге: «Это самое начало. В папке есть отдельное досье на каждого члена команды».

Ногти Мириам впились в края документа, оставляя полукруглые отметины на бумаге. Она просмотрела список.

– Доктор Гайер всем им сделал отметки.

– Ему пришлось, – пояснила Яэль. – Иначе было бы невозможно отличить настоящего фюрера от меняющего кожу.

– Татуировки на внутренней части левого бицепса, – прочла Мириам. – Не самое заметное место. И не скажу, что меня особо прельщает мысль стащить рубашки с девятнадцати национал-социалистов, чтобы определить, кто из них настоящий фюрер.

Как и Яэль. Девятнадцать меняющих кожу эсэсовцев. Число было и приятно низким (после предыдущих заметок доктора Гайера она ожидала, что людей будет в четыре раза больше), и ужасающе высоким. Девятнадцать человек могут обладать лицом Адольфа Гитлера… Со сколькими из них Яэль и Мириам придётся столкнуться, прежде чем они доберутся до настоящего Гитлера, прикончат его?

Возможно ли вообще убить настоящего фюрера?

Они ещё столько всего не знают. Яэль просматривала все пропущенные в спешке конверты и гадала: сколько ещё секретов они таят? Этот Маскировочный отряд единственный? Насколько был улучшен состав активной смеси? Способность менять кожу так и осталась лишь «побочным эффектом», или Ангелу Смерти удалось добиться от человеческого тела ещё более невероятных и зловещих возможностей?

– Ты когда-нибудь задумывалась, какой бы стала, если бы… – Яэль смотрела на выдвинутые ящики, думая о девочке с фотографии в кармане, о своём первом лице. – Если бы всего этого… не было?

– Мёртвой, – Мириам оторвала взгляд от списка. – Почему ты спрашиваешь?

– Тебе не кажется, что… – Яэль замялась. Может быть, совсем не уколы доктора Гайера виноваты в яде, разливающемся у неё под кожей? Может быть, в этом она по-прежнему одинока…

– Что?

– Он создал из нас монстров. – Впервые Яэль позволила таящемуся внутри страху облечься в слова. Голос её никогда ещё не казался таким ничтожным.

– Неважно, сколько препаратов доктор Гайер влил в наши вены. Не он создал нас. Мы сами себя сделали. Мы ожесточённо сражались, зубами выгрызали право на жизнь. – В словах Мириам была скрытая уверенность, в которой так нуждалась Яэль. – Монстры копаются во внутренностях у детей и называют это прогрессом. Монстры без зазрения совести убивают целые толпы, но расстраиваются, когда приходится вымывать человеческий прах из клубники в своём саду. Монстры – те, что всё видят, но не пытаются ничего сделать, чтобы это предотвратить. Мы с тобой не монстры. Скорее, мы – чудо.

Возможно, Мириам права. И Лука тоже. Возможно, чудовищем тебя делает не пара капель пролитой крови, не мамины болезненные крики («Это не моя дочь. Это чудовище!») или шепотки монстр, монстр, монстр , блуждающие среди перепуганных женщин Барака № 7. Возможно, смерть Кацуо действительно была несчастным случаем. И за убийство роттенфюрера Густава Лозе ей может быть дано прощение…

Возможно, она действительно чудо.

Ведь именно чудо необходимо, чтобы всё изменить .

Её первый волк всегда это видел. ( Ты особенная. Ты изменишь всё ). Второй волк до самого конца отрицал шёпот монстр, монстр, монстр . Четвёртый волк убил меняющего кожу, но сердцем Яэль чувствовала, что Аарон-Клаус не был чудовищем. Как и Влад, пятый волк, мастер убийств.

Её волки давно это знали.

А теперь и сама Яэль Райдер начинала себя узнавать.

Кабинет наводнил шум – громкий и пугающий. Не тревога, лишь телефон. Снова звонок. Ещё один. Слишком громко. Люди должны были услышать. Яэль протянула руку, собираясь выдернуть шнур.

– Нет! – остановила её Мириам. – Если связь оборвётся, это вызовет подозрения!

Яэль бросила взгляд на дверь; паника сдавила внутренности.

– Нельзя же, чтобы он и дальше звонил!

Третий звонок. Четвёртый. Рука Мириам подняла трубку. Она понизила голос на несколько октав, приближаясь к тембру доктора Гайера, насколько позволяли женские голосовые связки, и произнесла: «Да?».

«Не в правилах доктора Энгеля Гайера позволять собеседнику ждать дольше одного звонка», – размышлял рейхсфюрер Генрих Гиммлер, удерживая трубку у уха. Впрочем, он понимал, что последнее время их разговоры были не самыми приятными. И не только их. Как иначе, когда всё, над чем они так упорно работали, было под угрозой, отслаиваясь территория за территорией…

Сцена на Балу Победителя стала для Гиммлера таким же потрясением, как и для всех жителей Рейха. Она, в сочетании с дюжиной других восстаний по всей империи, привела его в панику. Паника заставила согласиться с планом штандартенфюрера Баша. С планом, который оказался невероятно бесполезным и ненужным. Но это Гиммлер понял уже после того, как Иммельман IV приземлился в Германии без трёх пассажиров. Рейхсфюреру не нужно было, чтобы какой-то механик из Франкфурта шатался по округе, изображая шпиона, когда к его услугам был целый отряд доппельгангеров. Что ж, уже не целый. Первая смерть произошла в Токио, другого члена Маскировочного отряда застрелили во время попытки пересечь фронт. Ещё трое, выполняя то же задание, пробили линию обороны Сопротивления – и погрузились в молчание.

Это молчание не сулило ничего хорошего, как и новости от посланного Башем шпиона.

Пиип, пиип – надрывался телефон. Гиммлер уже собирался повесить трубку, когда доктор ответил.

Голос Гайера звучал странно, словно простужено. Возможно, так и было, но Гиммлер не стал утруждать себя вопросами. Это деловой разговор.

– Доктор Гайер. Это рейхсфюрер. Знаю, время позднее, но у меня дело, которое требует вашего непосредственного участия. Нас проинформировали, что Сопротивление попытается получить доступ к данным по «Проекту Доппельгангер». Этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Предупредите охрану, чтобы внимательно отслеживали незваных гостей. Уничтожьте всё, что связано с проектом. Документы. Образцы смеси. Чтобы ничего не осталось.

– Но это дело всей моей жизни…

– На карту поставлено гораздо больше, чем ваши исследования, доктор Гайер! Или ваша жизнь! – Паника. Снова. Из-за неё он поступает необдуманно. Гиммлер замолчал, сделал вдох, выдох… пока не убедился, что снова может говорить без криков. – Эти документы содержат конфиденциальную информацию. Если они попадут не в те руки, всё окажется под угрозой.