Сергей Калашников - Все реки петляют

Нынче летом тысяча шестьсот девяносто первого года сюда прибыл государь Пётр Алексеевич в сопровождении четырёх гвардейских полков: Преображенского, Семёновского, Коломенского и Сермяжного. Последний – самый маленький – две неполные сотни котласских охотников, одетых неброско и немарко.

— Рада, небось, что сестрица уцелела? — спрашивает государь, отняв от глаза зрительную трубочку.

— Да, герр Питер, — согласным тоном ответствует Софочка. Вообще-то она всё ещё встревожена.

— Ну… Луу… — произносит не совсем твёрдо ещё стоящий на ногах мальчуган, ухватившийся за полу богато расшитого царского кафтана. Пётр подхватывает кроху на руки и привычно усаживает к себе на плечо. Ребёнок осматривается, встречается взглядом с одетой в преображенский мундир матерью и крепко вцепляется в отцовскую шапку. Русского типа шапку – парчовый колпак, отороченный соболем.

Тем временем куча дров швартуется к причалу – парни с пирса принимают канаты, заносят кранцы, подают трап. Кэти выбирается из мешанины обломков рангоута и ошмётков такелажа, подходит к нам, подносит руку к треуголке и докладывает:

— Так что полная конфузия, герр Питер. Побили нас.

— Я тебя за такую конфузию должен в графья произвести, да не могу, потому что ты девка. Десант предотвратила, корабли сопровождения отогнала, — Петр попытался почесать в затылке, но не смог сдвинуть шапку, которую крепко удерживал вцепившийся в неё сын. — Расцеловал бы, да боюсь, поймут меня неправильно, — покосился он на Лизу-Рисовальщицу, стоящую неподалеку.

— Пятак на водку дай, — совершенно серьёзно ответила Кэти. — Мне и всем членам команды. Каждому лично в руки.

— Вот, значит, как! — хмыкнул Пётр. — Лиз! — повернулся он к Рисовальщице, — прими сынка.

Сынок протестовал и вырывался, крепко ухватившись за шапку. Так с ней в руках и перекочевал к матери. Засуетились свитские – ни у кого в карманах не нашлось ни одного пятака. Тем временем, повинуясь команде долговязой девочки-подростка – Кэти, команда "Чижа" построилась на берегу. Монеты в нужном количестве нашлись, и началось награждение.

— Что это у тебя, моряк? — обратился государь к мужчине с коринфским шлемом на голове.

— Так что от щепок, которые ядра из бортов выбивают.

— Почему же не снял? Жарко ведь!

— Погнуло мою железную шапку. Без кузнеца не снять. А Федулу панцирь смяло так, что насилу мы его разогнули. А то он скрюченный на руле стоял и бога поминал непочтительно.

— Греческого бога Гефеста, — немедленно "пояснила" Софи.

Пётр хмыкнул и перешёл к следующему в шеренге.

— Савва Злыдень из твоих крепостных, государь, — представила матроса Кэти.

— Если служит мне, значит вольный, — ответил Пётр. — Спасибо тебе, Савва. И вот тебе на водку.

— Спасибо, твоё величество. Долгих лет тебе и радостей великих.

Награждение продолжалось.

— Какие потери, сестрёнка? — спросила Софи, когда процедура завершилась.

— Летальных ранений не было. Ушибы, царапины, порезы. Мотористу ногу размозжило – Герцогиня пытается собрать. И два пальца на левой руке оторвало канониру в передней башне. Пробивают ядра нашу сосновую броню. А мачты перед боем нужно убирать от слова "совсем", — Кэти не всегда точно выражается по-русски. — И про доспехи во время сражения нужно крепко подумать. Кольчуги от ушибов защищают плохо, панцири и латы стесняют движения, кирасы не закрывают конечностей. А вот шлемы коринфские – это то, что надо.

Пошли в мой каземат, — продолжила сестрёнка, — пощиплем струны, вспомним детство, мелкого твоего спать уложим, — скосила она взгляд на нянюшек с похожей на клетку корзинкой, из которой уже доносились напоминания о том, что кормить детей следует регулярно. — Корапь завтра поглядим на берег вытащенный и на подпорки поставленный. Морячки мои опохмелятся, а послезавтра снова турок гонять пойду.

— Эм! — вылез я. — Так ты в который раз битая вернулась?

— В первый. Предыдущие выходы по соседним руслам шнявы, нефы и фелуки гоняла. То, словно игра была – подошла и утопила. Ихние-то ядра пробитий не делали. А десантом казаки занимались или эта… боярская конница. Я только по с реки видным целям палила. Туда и извела все бомбические снаряды. Тут же проходимых для мелкосидящих судов русел не одно. Но настоящие корабли с двадцатичетырёхфунтовками в первый раз сегодня встретила. С одним бы управилась, но не с двумя. Я и ноги-то унесла потому что тут мелко – не догнали меня, когда я весь порох извела и начала тикать, — Кэти вздохнула и повела нас с Софи к воротам крепости.

Ну да, каземат. Только без пушки. Камера в крепостной стене с амбразурой, завешенной шторой. Входная дверь отсутствует, заменённая обрывком паруса. Зато имеется бочка с подогретой водой. Едва, намереваясь искупаться, Кэти начала разоблачаться, Софи меня вырубила. А, когда врубила, обстановка была уже другая. Три девицы – Лиза тоже – бренчали на гитарах, тщась держать ритм и не соскочить с мелодии. По откуда-то появившемуся на полу ковру ползал Чарлик, а Фёдор Пятый карабкался на колени к Петру Первому. Пятый он не по счёту государей российских с таким именем, а по числу бастардов младшего царя, который нынче входит в силу.

— Сонь! А какие у тебя в сиротском взводе самые младшие детки? — интересуется Лиза.

— Фута три высотой, — озадаченно отвечает моя реципиентка. — А, может и меньше, потому что в последнем письме и про ясельный взвод поминали. То есть для него кормилиц нанимают. А, поскольку где-то к году у детей зубы уже хоть какие-то, но есть, то выходит, что и совсем маленьких принимают.

— Не отдам Федьку в ваш сиротский плутонг, — рявкает государь. Сынишка слезает с его коленей и колбасит к маме. Нет, испуга он не проявляет – не плачет. Но встревожен и ищет защиту.

— Не хочешь, стало быть, в цари, — чуть смущённо констатирует государь уже мягким и тёплым голосом. Федька тут же отлипает от Лизы и возвращается к папе. Он явно реагирует на интонации и стремится туда, где благостно.

— Так, Софья Джонатановна! Расскажи мне, для чего, кроме как тебя сторожить, эти твои сермяжники годятся? — поворачивается к нам Пётр.

— Разведать, засаду устроить, выследить. Охотники они. Стреляют метко. И ружья перезаряжают лёжа, себя неприятелю не показывая. Если ночью, то только вспышка их выдаёт. А днём – дым пороховой. Но ночью они подбираются поближе и саженей с шестидесяти уничтожают врага из арбалетов.

— То-то Максим Савватеич не нарадуется, что мелкие шайки башибузуков они все поистребили. А за чей кошт они служат?

— Тебе за свой, а мне – за мой. Это как твоя боярская конница, только пешая, — отмолвила Софи.

— Ну да, ну да. Ты ведь дворянских кровей, хоть и чужестранка, — проговорил Пётр задумчиво и перевёл взгляд на Лизу.