Сергей Калашников - Все реки петляют

— Да, произошли серьёзные волнения. Мятежников до сих пор отлавливают и сурово карают, но в целом обстановка беспокойства не вызывает, хотя корабли, набитые каторжниками, то и дело уходят в заокеанские владения. Да и в торговле наблюдается некоторый спад из-за того, что людям страшно заключать серьёзные сделки. Честные купцы вынуждены скрывать свои средства и не готовы подтвердить намерения сколь-нибудь убедительными гарантиями.

Всё ясно. Торговец опасается говорить прямо. Он не может поведать нам о том, как начала мести новая метла, занимаясь сбором средств на содержание армии за счёт поборов с тех, у кого водятся денежки. Классический ход – обвинение в измене, суд, приговор с определением "Конфискация". Золото казне и новый раб на плантации. Где-то я об этом читал. Точно! У Сабатини в его книге про капитана Блада.

Пока Мэри торговалась насчёт цены, я вспоминал и раздумывал, Сонька внимательно слушала мои мысли, и обоих нас обуревала паранойя. Судя по тому, как здесь, в портовом трактире, образовалось вокруг нас свободное пространство, слухи об удачливом пирате по фамилии Корн уже достигли берегов Туманного Альбиона. Возраст и половая принадлежность этого человека до смешного облегчают идентификацию. Все вокруг в курсе того, насколько мы богаты. Единственный момент, играющий нам на руку – скорость, с которой доставляет депеши Королевская Почта. Потому что королю нужны деньги. А повесить пирата, отобрав у него добычу, дело богоугодное.

— Нет, мы лучше в Лондоне ром продадим, — внезапно принявшая решение Сонька бросила на стол пару монет и поторопилась на выход. Обогащать корону она не собиралась. Прибыв на борт на нанятой лодке, распорядилась поднять флаг "Быть готовыми к отплытию" и устроилась изучать карты. Через три часа вахтенный доложил, что "Агата" спустила флаг "Вижу ясно" и подняла "Все на борту". Удобно. Для посторонних наблюдателей суда на рейде поднимают разноцветные тряпочки, а на самом деле мы переговариваемся. Наши, кто был на берегу, тоже этот сигнал увидели, и прибыли к месту службы. Ну, занесли кого-то. Главное – все с нами. Теперь сигнал "Следовать за мной", и курс на выход – благо, оформляться здесь не надо.

Папенька доверяет дочурке – даже не стал наведываться с расспросами, куда это она вдруг засобиралась? Вот и сейчас его флейт поднял якорь и последовал за нашей шхуной, как всегда в узких местах, под одними косыми парусами.

Ром и сахар мы продали в Глазго – шотландцы пока не вполне согласны быть британцами, отчего их верность Якову не столь стремительна. Да и расстояние до Лондона отсюда больше. Софи обстоятельно посовещалась с отцом и маменькой. С одной стороны нам очень хочется домой, с другой – гложет предчувствие надвигающейся опасности. И двести килограммов золота в капитанской каюте и матросских сундучках вызывают серьёзную обеспокоенность. Да что я блею? Какие двести? Не меньше трёхсот. Мы ведь ещё и товары с галеона удачно толкнули, и французский флейт пограбили, да и продажа двух грузовых судов товаров из колоний тоже принесла знатную выручку. Быть богатым – тревожное занятие. И куда нам теперь податься? В Архангельск? Так нынче, в самом начале марта, льды туда не пустят. Может быть, в Голландию?

— Джонатан, — ласково улыбнулась маменька, — ты же обещал показать мне Амстердам, — она что, тоже мои мысли читает? — А ребятишек отправим в школу. Мне кажется, что они чересчур наплавались. Джонни составит им компанию в дороге и проследит, чтобы они не заблудились.

— Пожалуй, — кивает отец. — Мои парни без особых трудов доведут шхуну до Европы. А молодёжь я доставлю к самому порогу дома. Только не к парадному крыльцу, а к заднему входу.

Соньке ужасно хочется в Амстердам. Но у нас на исходе машинное масло для пропитки обшивки. А уже пора. Взять это масло в нынешние времена можно только в нашем имении, но появляться там стрёмно. Имеется в виду, появляться вместе с судном – в Ипсвиче его могут ждать. Это буквально вопит моя паранойя. Но если мы не засветимся в порту, то выиграем какое-то время и сможем удрать с парой бочек. Или сумеем побольше захватить хотя бы соляра – жечь в моторе самогонку, со временем превращающуюся в ром, нам как-то обидно. Имеются чисто хозяйственные вопросы, решить которые можно только на главной базе. Да и про дела школьные нужно разузнать – я же столько задач ребятам задал! Практических, имею в виду.

Не так уж много той Англии – мы без приключений добрались до Оруэлла, обогнув остров почему-то снова с юга. Оставили флейт в открытом море, вошли на шхуне в эстуарий и двигались по нему, пока не стемнело. Отец, распоряжавшийся в этот раз, явно подгадывал время прибытия в определённое место именно к этому моменту. Судно встало на якорь в полукабельтове от берега, куда папенька и съехал на лодке, вскоре вернувшейся обратно и оставшейся покачиваться на воде. Через час с суши несколько раз моргнул фонарь, и вся наша детсадовская команда уселась во всё ту же лодку. С взрослыми матросами попрощались, уже занимая места на банках.

— Это Джереми, — представил папа ничем не примечательного дядьку. — Он отвезёт вас в имение. Кстати, он заберёт груз, который вы приготовите. Садитесь в повозку и бывайте. Я вас проведаю, когда это потребуется.

Повозка оказалась обычной телегой, где мы уместились все семеро – сёстры Корн, Мэри и три подростка ещё не ставшие юношами – Джек, Питер и Арчи. Так в потёмках и доехали до имения. Тут Джек и Арчи сошли – им хотелось поскорее попасть под родительский кров, вот они и отправились сразу по домам. Ну а нас доставили прямиком к порогу усадьбы, откуда к себе домой чуть не вприпрыжку убежал Питер.

Бетти радостно обняла своих дочурку и крестницу с сёстрами, которых не видела много месяцев. Консуэлка загремела знакомыми с детства котлами и сковородками, а маленькая Кэти спрашивала, скоро ли увидится с мамой. Как-то наша юнга раскисла от привычной домашней обстановки и натурально растерялась. Подтянулись ребята, те, что сегодня ночуют здесь, и принялись за расспросы. Разумеется, ничего внятного о здешних делах выяснить не удалось.

Утром в кузнице привычно заработал гвоздильный заводик. Железные, медные, бронзовые изделия всех размеров ждали отправки в Гарвич, который эту продукцию буквально проглатывал. Хотя, если верить тому, что поговаривают в Глазго, корабли для флота сейчас строят не так энергично, как раньше. Тем не менее, наша продукция заметно выигрывает в цене, и качеством превосходит гвозди, делаемые вручную. В принципе, на этом можно озолотиться, но золотиться здесь, в Англии, неинтересно.

Машинного масла нагнали, да ещё и сообразили, что применять его в составе антикоррозионной защиты железных поверхностей было неправильно. Нужно мазать парафином, растворённым в бензине. Бензин-то высохнет, а плёнка останется и не будет стекать. Но это мелочи по сравнению с тем, что Гарри Смит стал применять для перегонки нефти полноценную ректификационную колонну – сделал краники для выпуска готового продукта из каждого из поставленных друг на друга баков-конденсаторов, и теперь сливает продукты, начиная с бензина и кончая битумом, не прекращая процесса. Это довольно хитрые для нынешнего времени устройства, легко выполнимые в меди, из которой агрегат для выгонки спирта мы уже давненько сделали. А вот на чугуне пришлось выдумывать нечто оригинальное. Это я о том, что нефть требует более высоких температур, которые расплавляют пайку. Но вообще-то главная гордость нашего доморощенного химика оформлена в виде аккуратного белого шара – это полиэтилен. Своим появлением он обязан хорошо оборудованной алхимической лаборатории сэра Исаака Ньютона. Оборудованной появившимся в ней любителем точного взвешивания и аккуратных расчётов Аптекарем.