Геннадий Марченко - Возвращение [СИ]

Всё это выяснили люди Толсона, раскрутившие Сальвадо на признательные показания. Подробностей Стетсон не знал, видно, рангом не вышел, но и того, что он мне сообщил, хватило для того, чтобы моё сердце перешло в галоп. Опять же, припёртый к стенке Кантор разговорился и сдал Хименеса, с которым поддерживал непосредственный контакт.

– Так что, мистер Бёрд, – с трудом сдерживая улыбку, заключил Стетсон, – не хочу бежать впереди паровоза, как говорит Галина, но, мне кажется, вы надолго в тюрьме не задержитесь. Потому, думаю, мы ещё немного задержимся с открытием отеля.

– Ты даже не представляешь, Саймон, как сейчас поднял мне настроение! Буду молиться за успех нашего предприятия. Поверь, нет ничего хуже, чем лишиться неволи, зная, что ты ничего противозаконного не совершал. Во всяком случае, того, за что тебя сажают.

Надо ли говорить, что последующие дни в ожидании новых вестей я не находил себе места. Это не укрылось ни от моего сокамерника, ни от Морриса, ни от Диксона. Невзирая на статус и ранг, всем троим в ответ на их расспросы я сказал одно и то же: моё дело приобретает новый поворот. Пока же больше никаких подробностей, так как по старинной русской традиции боюсь сглазить, да и вообще сам не знаю многих нюансов.

Три дня спустя меня в наручниках посадили в автобус и отправили на процесс по делу о моём избиении и убийстве Молчуна Лу. Я выступал в качестве как свидетеля, так и потерпевшей стороны, вторым свидетелем стал один из двух надзирателей, которые первыми прибыли на место разборки. По итогам судебного заседания Пабло Эстебан получил пожизненное, а отбывать срок его отправили на остров Терминал.

Подельники Пабло, которые всё никак не могли выбрать нового предводителя, моё возвращение встретили свистом и угрозами. Впрочем, подходить ко мне они опасались, в том числе и потому, что моей охраной с некоторых пор занимались не только надзиратели, бдительно следившие за передвижениями мексиканцев, но и люди Лански. Тот же Лука, несмотря на свои скромные габариты, показался мне вполне квалифицированным бойцом, да и умело припрятанная заточка всегда была при нём. Правда, постоянное присутствие Луки поблизости немного напрягало, но хотя бы в библиотеке я мог побыть один.

Между тем события набирали оборот, и новость об аресте Хименеса я узнал, как это ни странно, из пришедшего в библиотеку свежего номера «Los Angeles Times». Подробности ареста не разглашались, но я без труда догадался, что, коль адвокат сидел в своей Тихуане безвылазно, то фэбээровцам пришлось самим наведать к нему в гости и попросту выкрасть недорезанного ублюдка. Браво, мистер Толсон! Вот что значит настоящий, верный друг – как пелось в одной детской песенке. Никогда не думал, что буду так благодарен директору Бюро. Если выйду на свободу – с меня ящик самого дорогого виски.

Периодически Стетсон меня информировал о том, как проходит следствие. С большим воодушевлением я воспринял новостью о том, что Хименес под угрозой смертной казни сдал имя конкретного исполнителя, который и нож из моего дома выкрал, и прирезал несчастного Брейквика. К сожалению, взять его представлялось задачей нелёгкой, так как этот тип скрывался в одной из стран Южной Америки.

В середине марта 1952 года, буквально за несколько дней до церемонии вручения «Оскаров», на которые, как обычно, претендовали несколько моих фильмов, за мной в библиотеку пришёл надзиратель и велел двигаться к директору. Тот принял меня с широкой и немного грустной улыбкой. Даже похлопал по плечу.

– Итак, мистер Бёрд, у меня такое чувство, что вы и впрямь надолго у нас не задержитесь. Ваше дело отправили на доследование.

– Спасибо за хорошие новости, мистер Диксон!

– А завтра, – директор сделал торжественную паузу, – завтра вашими стараниями мы открываем комнату отдыха с телевизором, бильярдом и настольным теннисом. Несмотря на ужесточение режима после памятной вам истории мне удалось добиться разрешения на её открытие. Она будет открываться после ужина и закрываться перед отбоем.

– И это неплохая новость! Но на сколько же человек она рассчитана! – начал прикидывать я в уме.

– Нет-нет, всех скопом туда никто не пустит. Право посетить комнату будут иметь лишь те, кто соблюдает внутренний распорядок тюрьмы и сотрудничает с администрацией. А таких, к сожалению, пока не так уж и много. Но я рад, что вы входите в их число. И, знаете что, давайте прямо сейчас туда спустимся и вы сами оцените.

На следующий день я по достоинству оценил комнату отдыха. Новенький бильярдный стол, телевизор на прикреплённом к стене кронштейне, перед ним в три ряда стулья с мягкими сидушками, в углу – пара кресел и круглый столик с журналами на военные, исторические и темы, посвященные спорту и здоровью. Скромно, но со вкусом.

Вечером 20-го марта вместе с другими зеками я смотрел прямую трансляцию из голливудского «RKO Pantages Theatre» с 24-й церемонии наград премии «Оскар». Мои фильмы в общей сложности отхватили 9 «Оскаров». Так что другим явным претендентам на россыпь статуэток, в том числе картинам «Американец в Париже», «Место под солнцем» и «Трамвай „Желание“» с ещё молодым Брандо пришлось потесниться. Свои награды они получили, но явно в меньшем количестве, чем могли бы, не составь им конкуренцию картины студии «Barbara Films». Правда, ввиду наступившего отбоя пришлось возвращаться в блок, и подробную информацию о разошедшихся оп рукам «Оскарах» я получил лишь из завтрашних газет.

А неделю спустя за мной пришли, велев собирать манатки и занимать место в автобусе. Новые слушания по моему делу должны были проходить.

– Жаль с вами расставаться, мистер Бёрд, но подозреваю, что больше в эту тюрьму вы не вернётесь, – напутствовал меня Диксон. – Впрочем, я буду только искренне рад, если вы обретёте долгожданную свободу. И не менее рад, если негодяй, организовавший вам поездку в Сан-Квентин, займёт ваше место.

О да, а как я был бы рад поменяться шконкой с этим ублюдком Хименесом! Уверен, Лука устроил бы ему «сладкую» жизнь. Но даже просто выйти на свободу – и то великое дело. Однако лучше не загадывать, сколько раз уже жизнь давала мне оплеуху, так что, надеясь на лучшее, не стоит забывать и про негативный вариант развития событий.

– Надеюсь, финансирование тюрьмы на этом не прекратится? – с лёгкой тревогой интересуется директор.

– Я – хозяин своему слову, мистер Диксон, так что в этом плане можете не волноваться.

– Что ж, я знал, что вы нас не подведёте… И спасибо вам за Элизабет, – уже в дверях застаёт меня голос Диксона.

На что я отвечаю:

– Она у вас молодец.

На всякий случай попрощался с Моррисом, в глазах которого увидел лёгкую грусть, а Луке на прощание оставил Бу-Бу, велев за ней присматривать. Лука оказался не из брезгливых. Мне даже показалось, будто между крысой и моим сокамерником установилось что-то вроде симпатии.