Александр Мазин - Княжий посол [litres]

Тем временем экипаж «Лебедушки», все еще не до конца веря своим глазам, собирался на носу, чтобы поглазеть на стольный град Владимиров.

И тут… волчий вой заставил Данилу вздрогнуть, это батька нашел правильный способ поприветствовать киевлян, варягов и гридь, живущую в городе. Ему вторили братья-варяги, а остальной экипаж, включая Данилу, просто принялся радостно орать что есть мочи. Возвещая Киеву, они вернулись. Они дома!

Пристань Киева еще не была забита кораблями, но суета, предшествующая отправке весной богатых караванов на юг, по большой воде, уже начинала набирать обороты. У коротких пирсов швартовали корабли с грузом, все так же на полозьях, а то и просто подкатывали сани и прямо на месте начинали сбывать товар. На эти же корабли и сани грузчики складывали уже купленные вещи, и купцы расходились по своим делам. Совсем рядом слышался постоянный стук топоров, это в сухих доках прямо на причалах ладили и доводили до ума ладьи, готовя их к дальнему плаванию.

Понятно, среди всего этого столпотворения сновали продавцы всякой снеди, полезных безделушек и просто проходимцы. Почти на самом берегу у кромки льда возник самый настоящий рынок. Путята только и ждал момента, чтобы оказаться среди этих богатых и суетливых горожан.

Далеко не худенький купец одним из первых спрыгнул на причал и почти сразу попал в объятия своих коллег по опасной профессии. Те увлекли его за собой отмечать встречу. Данила тоже десантировался вместе с обережниками, несколько минут не зная куда себя деть. Потом на корабль поставили сходни, по ним шустро забегали грузчики, а знакомый, чуть хриплый голос Шибриды позвал:

– Пойдем, Молодец, выпьем пива и восславим богов в честь окончания славной дороги.

И вся ватага пошла вверх по холму, по утоптанной снежной дорожке, присыпанной песочком. Данила начал привыкать к царящему вокруг столпотворению, от которого довольно-таки отвык за время путешествия. Прямо одичал, все братья по палубе да городки-крепости. Снующие везде люди скоро стали привычными, более того, они сторонились вооруженного отряда. Молодцов ощутил свою важность и исключительность, даже плечи чуток расправил и заодно вспомнил дорогу. Они идут на подворье Словенской торговой сотни, торговой корпорации одного из концов-кварталов славного города Новгорода. А там… там ждет его Улада. Нет, он, конечно, о ней не забыл, приготовил подарки и все такое, но вот что сказать, когда увидит ее, в голову не приходило. Сердце забилось, как у юноши, перед первым свиданием. Да, по сути, так оно и было. Данила впервые встречает Уладу как свою невесту. Он сам не заметил, как на лице у него заиграла улыбка, перед тем как распахнулись ворота Словенского подворья.

Створки распахнулись, и воинам предстал внутренний двор торговой крепости. По раскисшей земле, присыпанной соломой, неторопливо бродили куры и гуси, почти так же важно шагали уважаемые купцы в разноцветных сапогах, подоткнув полы дорогих кафтанов себе за пояс, чтобы не заляпать грязью. В загонах мемекал и мычал скот, раздавался привычный стук топоров: несколько рабочих ладили коньки на крышах, другие что-то строгали и тесали на широких столах у стен, женщины непрерывно что-то мяли и толкли в ступках, таскали корзины, ощипывали гусей, приятелей тех, кто пока разгуливал по двору. Совсем пацанва задавала корм скотине, убирала навоз и по-всякому помогала взрослым.

Работа кипела, никто не бездельничал, причем все из рабочих были одеты в хорошую одежду, не шелк, естественно, но из хорошо сделанного льна и шкур, у доброй половины (мужского состава, конечно) висели гривны на шеях, что тоже говорит понимающему человеку об уровне и достатке торговой сотни, раз у них работают не холопы, а свободный люд.

Кто подумает, что несолидно это, сотенные купцы к кесарям да князьям плавают, а тут козы, куры, тот ничего не понимает в жизни: богатство нужно всем показывать, чтобы каждый понимал, как у тебя дела идут, а куры и гуси именно тот самый достаток, который под ногами бегает и не у каждого есть, кстати. Да и удобно это, подхватил, шею свернул, и вот тебе обед, и еще молока тебе парного из-под козы привезли.

Челядь и свободные люди были так увлечены работой, что на обережников поначалу не обратили внимания, ну скрипят ворота и скрипят. Купеческие охранники не удивились, но и шагу не сделали, пока один старенький дедок не выпрямился, опираясь на клюку, толкнул какую-то бабу, и та взвизгнула не хуже сирены. Тут уж все побросали свои дела, признали: свои приехали!

Из высокого терема, который вплотную примыкал к хлевам и загонам, немедленно высыпало еще больше народа. Данила Уладу не сразу узнал, теперь она ходила как замужняя женщина, носила платок и полностью убирала волосы под него. И вдруг Молодцов увидел: знакомая фигура, лицо, платок, который вместе купили на рынке осенью. И глаза карие, счастливые, влажные, будто ожидающие чего-то.

– Улада!!! – Данила схватил в объятия свою невесту.

Прижал к себе тело нежное, трепетное, волнующее даже сквозь одежду. Данила ощутил ее запах, такой родной, такой привычный. Он вцепился пальцами в ее платье, во все эти сарафаны, свитки, рубахи в несколько слоев, захотелось сорвать эти тряпки и этот платок, плевать на дорогущий шелк, увидеть ее русые волосы, зарыться в них носом и дышать, дышать…

Как же он, оказывается, соскучился, только сейчас понял.

– Эй, похоже, нам не ждать сегодня Молодца на пиру, – басовито посмеиваясь, заявил Шибрида.

Шутник, сам-то сразу двоих служанок с подворья обнимает, тоже пировать сегодня вечером не собирается. Ну и хорошо, а то Данила уже переживал, что ему придется с Уладой расстаться и ждать, пока всеобщая попойка закончится.

– Пойдем, – тихо сказал он.

Улада улыбнулась и потянула его за собой в терем.

Они лежали, обнявшись, на тюфяках, набитых шерстью, которые теперь промокли от пота. Улада, после всего, принялась весело щебетать о каких-то хозяйственных делах. Жена здесь что-то вроде завхоза, на ней забота обо всем имуществе мужчины, а это само собой требует отчета. Но Данила не обычный мужчина, ему все эти дела как-то были неинтересны, главное, что серебра, которое он оставил своей невесте, хватило на все дела, а если его стало больше, так еще лучше. Улада скоро уловила это и замолчала.

Еще, что пришлось не очень по душе Даниле, Улада во время этого разговора не была настоящей, она хотела казаться какой-то другой, Молодцову это не нравилось, он встретил ее куртизанкой в Новгородском борделе и после долгих приключений сделал своей невестой. Улада прочувствовала и этот момент и в какой-то миг стала другой, той самой Уладой, которой Данила предложил выйти замуж.