Александр Мазин - Княжий посол [litres]

– А кто это у нас там прячется, а ну покажись. – Из-за полога выскочил мальчонка лет пяти, большеглазый, любопытный, грызущий пряник. – Иди ко мне.

Деян встал, но прежде, чем он успел что-то сделать, ребенок оказался у ведьмы на коленях. Она провела по его голове рукой в дерюжном рукаве.

– Твой сынишка? Здоровенький, крепким вырастет. А за совет, боярин, отдарок требуется, как обычно, просто так ничего не свершается.

– Не нужны мне твои советы.

– Я знала, что ты так ответишь, беги к папке, – шепнула ведьма мальчику, тот опять послушался, сама выпрямилась. – Гневить тебя, боярин, не буду, воля твоя. Но… на капище сварожье людей пошли. Скажи, это люди Воислава праздник сорвали и богов оскорбили. Братья варяги Клек и Зигфрид. Он людей много тебе даст, человек двадцать.

Ведунья повернулась, так что висюльки опять зазвенели, но перед уходом сказала:

– Только когда вы со сваргом ко мне придете, помните, вы оба мне должны будете.

Данила осматривал частокол, выглядел он хлипко. Деян зимой даже не озаботился бревна льдом облить. Этим как раз занимались холопы Радмилы. В целом Данила очень даже одобрял выбор предков Воислава, места кругом и впрямь были благодатные: река, леса, чуть в стороне болота, богатые рудой, ну и красиво все, с холма отличный вид открывается. И дом, построенный тоже до рождения Воислава, выглядел капитальным, ничуть не обветшавшим, толстенные дубовые бревна, два этажа, чердак, двускатная крыша, печка, сложенная из целиковых камней, и окошки, маленькие, узкие, прямо как бойницы.

Вот только оборонительная стена выглядела не очень. Столбы лишь бы как подогнаны, забороло низкое, никаких башенок для стрельбы.

– Его не при мне ставили, – угадал мысли Данилы подошедший батька. – Это боярина, от старого частокола только закатный участок остался.

– Не заботится боярин о своей безопасности.

– Ему нечего бояться, копченые стараниями гридней сюда не доходят.

– Они придут? – спросил Данила, имея в виду не печенегов.

– Должны, до того как озимые соберут и ладьи вниз по Днепру пойдут, должны попробовать. А уж после я сам разберусь. Мог бы предложить, кому хочет, уйти, но обижать никого не хочу.

– Мы с тобой, батька, – твердо сказал Данила.

Воислав улыбнулся:

– Знаю.

Он положил ладонь на один из столбов частокола:

– Не в стене сила крепости, а в ее воинах.

– А силы много с собой тот боярин приведет? – поинтересовался Данила, раз уж батька сам начал такой разговор.

– В корень зришь, – одобрительно заметил Воислав. – Немного, должны управиться, с ним больше не будет викингов.

– Викингов?

– Да. Когда Владимир только вокняжился, он одних своих северных разбойников кесарю справил, а другим, самым верным, земли раздал. А те, которые ни к тем, ни к тем не попали, по земле стали татями ходить. Вот одни из таких к Деяну и прибились.

– И что с ними стало?

– Кончились, как только брата моего повстречали. – Воислав понурил голову. – Но это дело прошлое. Сейчас нужно подождать этого боярина.

– И как же мы это сделаем? – спросил Данила, он все-таки как-никак еще ученик Воислава.

Батька одобрительно на него посмотрел.

– Я бы на его месте напал, пока мы еще не укрепились нормально. Совсем хорошо будет ударить, когда мы пировать будем, праздновать победу. Пробраться за частокол, завалить двери и поджечь дом, принимать всех, кто вырвется. Первое дело в этом открыть ворота без шума. Поэтому, Даниил, мы сделаем вот что…

Деян шагал по снегу в толстых мягких унтах, зато на теле у него позвякивала дедова посеребренная кольчуга, подпоясанная тонким поясом, а к нему был пристегнут золоченый шлем, тоже добытый дедом в походе на хазар, с очками и нащечниками, он один стоил почти столько же, сколько доспехи его людей, вместе взятые. Только броня племянника могла с ним поспорить. Тут уж тоже боярин не поскупился, одел Гавроша, когда тот уходил на княжью службу, как надо: кожаная куртка с нашитыми на груди и спине железными пластинами, шлем клепаный с наносником, тоже крепкий, и секира, с которой его племянник управлялся чуть не лучше всех в дружине. Вдвоем они стояли, укрывшись за сосной, и смотрели на свой дом, в одночасье ставший для них чужим.

Ведьма, стерва такая, оказалась права; как только Бурислав, новый главный сварг капища (прошлый ушел к пращурам сразу после Праздника), узнал имена варягов, так сразу взбеленился. Людей дал два десятка, хороших: оружных, да почти все в броне, и сам вызвался пойти. Сейчас он тоже за сосной таится, без доспехов, только в полушубке и с дубиной в руках. Ну такой ударит хоть чем, мало не покажется.

Деян привел к своей усадьбе (а это его усадьба, и даже князь ее не сможет отобрать!) десяток своих личных гридней, еще десяток смердов набрал в деревнях, охотников, лучники из них очень даже хорошие выйдут. И семерых воинов привел Дыба из города, у этих сброя немногим хуже Гавроша, драться будет хорошо. Вместе получается почти полусотня, никакому варягу-обережнику не устоять. А если все хорошо сложится, то и вовсе без боя можно обойтись.

– Чу, Дыба, ну что там? – С годами боярин стал хуже видеть, а в темноте так тем более.

– Нормально все, дядька, – ответил вместо слуги Гаврош, – забрались наши через частокол, ворота скоро должны открыть.

Не прошло и десятка ударов сердца, как в самом деле створки сдвинулись, раздался скрип, который Деяну показался громче и оглушительнее всего на свете.

– Тихо вроде, – сказал Дыба.

– Что там внутри? – спросил боярин.

– Сани какие-то, весь двор ими забит, – снова сказал Гаврош.

– Вот дурни, добро на улице оставляют. Видать, и правда от меда окосели.

– Погоди, дядька.

– Что такое?

– Не нравится мне это. Ни дозорного, ни даже собаки, тишина сплошная. Странно это все. Воислав же не дурак.

– Умничаешь ты больно, да не к месту…

– Ааа… Бей!!! – разнеслось над лесом.

– Кто орет, зачем! – заскрежетал зубами Деян.

– Кажись, сварги к воротам побежали, батька, – заполошно сказал Дыба. – Догоним?

– Не теперь, дурни, варяги проснутся, их покрошат, нам же лучше будет. Выводи наших без спешки.

Два десятка сваргов в самом деле бежали к воротам, их главный жрец искренне хотел возглавить атаку, но бег никогда не был в числе его достоинств, и на этот раз ему повезло.

Его люди первыми вбежали в ворота, в тот же момент темноту дугой рассек тусклый огонек, и выход в крепость озарила яркая вспышка. Огонь скакнул выше частокола, затем опустился до уровня человеческого роста. Весело поплясывая, он разделил атакующих надвое: тех, кто прорвался в крепость, и тех, кто остался снаружи.

От огня серьезно почти никто не пострадал, но яркая вспышка ослепила всех нападавших, привыкших к темноте. Сварги, оказавшиеся в крепости, сперва обнаружили перед собой повозки, преграждавшие путь, затем огонь их также ослепил. Будь на их месте опытные воины, они бы сложили стену щитов, прикрыли друг друга, пережидая, пока все не прояснится, не важно, какая их ждет опасность. Но последователи языческого бога, жаждавшие рубить врагов, растерялись от неожиданности, замешкались… и в них полетели стрелы и сулицы. А варяжские мечи быстро объяснили, как надо рубить врагов. Те, кто посообразительнее, быстро нырнули обратно в огонь, к своим. Пламя казалось не таким опасным, как варяги. Им в спины полетели стрелы.