Александр Мазин - Княжий посол [litres]

Данила одновременно ощутил укол ревности и тревоги за батьку. Про него никогда такого не говорили.

– Не шуткуй с ним, батька, пусти кровь словенцу, и всех делов! – посоветовал Клек.

Гаврош, будто окрыленный неудачным ударом Воислава, рванул вперед, давил щитом и бил секирой по разным уровням. Удары принимал в щит, на опережение, будто батька только туда и бил, сам махал секирой, как перышком. Воислав больше отбивался, разрывал дистанцию, заходил противнику за правую руку, вынуждая сбавлять темп, разворачиваться.

Гаврош выбросил очередной удар, с обманкой, показал, что будет бить вниз, ударил вверх… чуть опустил плечо и все равно ударил по верху. На скорости он как-то умудрился развернуть секиру обухом, так что она полетела точно в голову Воиславу. Тот едва успел уклониться и отвернуть голову. Железо все равно задело железо, обух коснулся шлема. Такой удар, вроде бы безобидный, легко может отправить в нокаут.

Но секира полетела дальше, значит, вся сила ушла в движение, а не в удар. А Воислав всего лишь поднял свой меч, и рука врага сама проехалась по нему. Режущая кромка сработала, как бритва, распоров ткань и мясо под ней.

Рукав Гавроша моментально набух от крови. Густые красные капли упали на землю. А Воислав разразился стремительной атакой, один за другим клинки оставляли зарубы на щите. Гаврош попытался обойти, ударить в ответ.

Воислав и здесь оказался быстрее, снова рубанул с двух рук. Один удар принял щит, от второго словенец не успел уклониться. Клинок задел шлем, снова звон огласил округу.

Гаврош остановился, потом зарычал, вскинул секиру и уронил – рука ему отказала.

– Хватит, Воислав, хватит, твоя взяла, до первой крови! – закричал боярин, он старался говорить громко, но у него не получалось из-за раны на лице, которую он зажимал. – Ухожу я, уходим мы, все!

– А ты что скажешь? – обратился Воислав к гридню.

Гаврош отбросил щит, схватил топор двумя руками, со стоном воздел его над головой… Воислав, к несказанному удивлению Молодцова, крутанул уширо-маваши. Мощнейший удар в грудь отбросил гридня к саням, где он и остался лежать.

– Видишь, боярин? Забирай свою кровь и уходи. Шлем твой останется вирой и все хорошее оружие, которое мы найдем. И помни, еще раз увижу кого со злом на моей земле – убью его и всех, кто будет с ним. Приду в его дом и убью всех мужчин там. Ты понял? – Боярин закивал. – А ты, гридень, запомни, мы теперь одному князю служим. Не годится нам кровь проливать. – Гавроша тащили двое слуг в это время, вряд ли он что-то слышал, но мало ли. – У тебя удар подсмотрел, – подходя к обережникам, сказал Воислав Даниле с улыбкой. – Будим как?

– Жилы целы, – ответил Клек.

Воислав вложил мечи в ножны, еще раз осмотрел поле боя и гаркнул:

– Убирайтесь все!!!

Несколько десятков мужчин, бывших все еще в состоянии сражаться, безропотно подчинились ему.

Деян сидел за столом, не зная, куда деть руки, привычно подпереть ими подбородок нельзя было, из-за удара Воислава сейчас все лицо его было замотано, говорить с трудом получалось. Бревенчатую комнату освещали лучины, напротив сидел Бурислав, тоже с перемотанной грудью, но рана на его поведении никак не сказалась, все такой же сильный и порывистый. За слюдяным окошком царила темнота.

– Когда она обещала прийти? – хмуро пробормотал боярин.

– До третьих петухов зареклась.

Со второго этажа по лестнице спустился Гаврош, рука у него висела на перевязи.

– Дядька, ты кого ждешь, ведьму ту, что ли? На кой она тебе сдалась? С ворожеей связываться…

– Цыть, уйди спать, и чтобы до утра тебя я не видел.

– Дядя, не по Правде все это будет…

– Я кому сказал, – зарычал боярин, вставая, и тут же застонал из-за боли.

Но Гаврош спорить не стал, молча ушел.

Жрец и боярин еще некоторое время посидели вместе, пока в комнату не заглянул слуга.

– Ну?

– Пришла.

– Зови.

Волоча рукава по полу, в дом боярина опять зашла ведунья, в тусклом свете ее лицо и вовсе нельзя было разглядеть, только огонек лучины отражался в единственном открытом глазу.

– Ой здравия вам, добры молодцы, роду вашему, скоту да челяди. Вижу, здравие вам понадобится.

– Ты не юли, ведунья, говори сразу, чего думаешь, – бухнул по столу кулаком Бурислав.

– Чего спешить, уговор сначала надо заключить.

– Знаем мы твои уговоры.

– Зря напраслину наводишь. Я все свое выполнила, не моя вина, что вы варягов из-под носа упустили. Да мне еще потом кровь хотели пустить, как не совестно.

– Будет тебе, что было, то прошло, – пошел на попятную жрец.

– Ну ладно. А уговор у нас с тобой прежний. Мне большего не надо, обережник тот самый, жизнь и обряд.

– Сделаю, если боярин мне тоже поможет.

– Что тебе еще нужно, серебро, золото, холопов?

– Город мне нужен. Хочу, чтобы посадник нашу старшину во главе города поставил. И твой голос мне будет нужен, – непререкаемо заявил жрец и уже другим тоном, ведунье: – Получится, как думаешь?

– Сколько ваших в городе?

– Много, и среди гриди есть, кто встанет за нас.

– Что ж ты их за собой не позвал? – с укором пробурчал Деян.

– Так дело не то, тут против князя надо идти, не согласились бы они. А пока я бы их созывал, слух бы пошел, тебе он нужен?

– Раз людей у тебя много, пусть по твоему сигналу Вече собирают, – сказала ведунья.

– Чтобы новую старшину собирать?! – обрадовался Бурислав.

– Зачем, чтобы землю вернуть Деяну, потому что Воислав умрет, а мертвым земля без надобности. Не бабе же его поместье отдавать. Верно?

– И как же мы Воислава убьем, я у тебя это уже спрашивал? – напомнил боярин.

Ведьма улыбнулась.

– А вот как…

Данила вышел на крыльцо, потянулся. Стук топоров возвещал, что частокол вот-вот починят. Что ж, когда в поместье все будет улажено, придется распрощаться с батькой, с другой стороны, Молодцов уже порядком соскучился по Уладе, да и с Наськой надо было решить.

А погода стояла замечательная, весенняя промозглость ушла, солнце приятно грело спину, но морозец все еще покалывал кожу. Самое то ополоснуться холодной водичкой.

Данила подошел к кадушке, зачерпнул пригорошню, и с частокола закричали:

– Едет кто-то.

– Кто? – спросил, отфыркиваясь, Молодцов.

– Баба, кажись, на лыжах.

Молодцов оглянулся, никого из обережников не было во дворе.

– Гляди в оба, смотри, чтоб за ней кто не пошел. Я ее у ворот встречу.

Пока Данила натягивал рубаху и за ней доспехи, в ворота уже заколотили.

«Да кто там?» – подумал он, протискиваясь в едва распахнутые створки.

И увидел кто. Это была вторая жена Вакулы в полушубке, надетом на нижнюю рубаху; едва она увидела Данилу, так бросилась ему на грудь, запричитала: