Юрий Корчевский - Битва за небо [litres]

Повод уважительный, несколько человек из технического состава эскадрильи уже подали заявление, и им никто не препятствовал, даже выделили деньги на обратную дорогу. А выбраться с каждым днем все сложнее. В руках Франко практически оба побережья, западная граница Испании с Португалией фактически на замке. Португалия бойцов интербригад или не пропускает, или сдает путчистам.

Заявление при удобном случае подал, на французском языке. Попросили подождать, пока подберут кандидатуру комэска. Дня через три перезвонили, кандидата достойного нашли, завтра подъедет с приказом о назначении, а сегодня, пока он еще командир, надо сделать вылет на штурмовку в район Ибарра. Штурмовка – дело привычное, да и засиделись пилоты, несколько дней полетов не было.

Истребители к полету готовы, пилоты заняли места после короткого инструктажа. Андрей – ведущим, за ним остальные. Вышли к указанному району, произвели штурмовку, развернулись к своему аэродрому, да появились «Мессеры», две пары. Бой завязался. По рации двое пилотов Андрею докладывают – нет патронов.

– Уходите с пикированием, пока мы их боем свяжем.

Оба «Девуатина» на пикировании ушли, остался Андрей и бельгиец Гастон, пилот хороший, но в эскадрилье новичок. Андрей бой на горизонтали «Мессерам» навязал. После нескольких виражей смог в хвост ведомому зайти, нажал на гашетку. Пулеметы сделали несколько выстрелов и смолкли, закончились патроны. Однако попадания оказались точными, «Мессер» задымил, со снижением пошел вниз.

– Гастон, добей его, у меня патроны закончились, – приказал Андрей.

Истребитель Гастона вырвался вперед, подобрался ближе к дымящему «Мессеру», да неожиданно по крылу «И-15» как горохом сыпанули, на крыле пробоины. Обернулся – два «худых», как их прозвали уже во время Великой Отечественной, пристроились за самолетом Андрея. «Худые», потому как для хорошей аэродинамики фюзеляжи тонкие, сравнительно с «И-15», «И-16», «Девуатином». У советских истребителей фюзеляжи короткие, бочкообразные, да еще лоб широкий. У Андрея выход – оторваться на виражах от немцев и уйти с пикированием. Бросил истребитель в левый вираж, сразу «горку», ведущий немецкой пары от Андрея отстал, зато ведомый пристроился и очередь дал. Пули по хвостовому оперению ударили. Обернулся Андрей – лохмотья висят на горизонтальных рулях. И «Мессер» не отстает. Андрей ручку вперед до отказа, мотор взревел на максимальных оборотах, Андрей попробовал иммельман исполнить, а на этапе перевода в горизонтальный полет перед ним оказался «немец». Уже и отвернуть некуда, перед самолетом Андрея кабина «Bf-109». Винтом своего самолета по ней ударил. Треск, во все стороны обломки, самолет сразу затрясло из-за повреждения винта. «Мессер» на землю, беспорядочно кувыркаясь, падать стал, за ним последовал «И-15». Тяги нет, хоть мотор ревет, скорость падает, как и высота. А сзади еще один «Мессер» по неуправляемому «И-15» из пулеметов стреляет. Высоты уже полторы тысячи метров, и она стремительно тает. Андрей попробовал поработать педалями и рукой. Бесполезно, истребитель не слушается управления, надо покидать. Андрей отстегнул привязные ремни, откинул часть борта. Была такая деталь по левому борту вроде горизонтальной дверцы на петлях, для удобства посадки и покидания кабины. Привстал в кабине, собираясь перевалиться через борт, левой рукой о борт уперся, правой схватил кольцо парашюта. Страшно, земля приближается стремительно, самолет крутит, воздух в расчалках свистит. Только покинул истребитель, как удар в грудь. Каким-то чудом успел вытяжное кольцо парашюта дернуть и лишился сознания. Хотя затухающая мысль была – проклятый «Мессер» добил, скотина.

В небе свалка была, то республиканский самолет падает, то немецкий. На хвостовых оперениях ни звезд, ни свастики нет, однако все знают, кто самолетами управляет. Штурмовка итальянских позиций шла над передовой, как и воздушный бой, за которым следила пехота обеих сторон.

Два парашюта с фигурками под ними опускаться стали, аккурат на нейтралку. Ветер их то в одну сторону сносит, то в другую. Пехотинцы по парашютистам не стреляют, напряженно следят, куда приземлятся. В последний момент порывом ветра парашюты снесло к республиканцам, и приземлились они в полусотне метров за передовой траншеей. Немец оказался цел, сразу руки поднял. А второй парашютист, кем Андрей был, не шевелится. К нему пехотинцы подбежали, а у пилота куртка в крови, но дышит. Так на парашюте его по траншее в тыл вынесли.

Очнулся Андрей в палате госпиталя. Над ним санитар склонился. Увидев, что Андрей пришел в себя, умчался и вернулся с доктором. Хирург из русских, судя по разговору без акцента.

– Очнулся? Очень хорошо! Трое суток без сознания. Стало быть, повезло, организм сильный. Значит – выкарабкаешься. Тебе бы еще полежать, да завтра пароход с ранеными уходит. Тяжелых, тебя в том числе, на родину отправят. Сейчас Фанхио – это санитар – тебя напоит и накормит. Немного попозже я перевязку сделаю.

Хирург собрался уходить, уже пару шагов сделал. Потом обернулся, достал из кармана застиранного халата пулю, показал Андрею.

– Вот она, немецкая, на твое счастье крупные сосуды не задела. Хочешь – возьми на память.

Андрей кивнул. Хирург пулю положил на тумбочку. Андрей слегка голову повернул. На тумбочке лежало удостоверение бойца интербригады – карточка с подписями и печатями, но без фото. Хирург ушел, санитар сначала напоил водой из поильника, потом накормил котлетой, на гарнир – вареный рис с острой приправой, как любят испанцы. Есть хотелось сильно, сильнее только пить. Воды выпил три поильни, пока жажду утолил.

Слова хирурга его ошеломили. В СССР? Он и хотел увидеть страну – какая она стала? И боялся, и основания для опасения были. В душе буря чувств. Убежать ночью из госпиталя? Но он слаб. Вон, после перевязки попробовал встать и едва не упал от слабости, закружилась голова. Хорошо, санитар подхватил, усадил на каталку. Хирург покачал головой укоризненно.

– У тебя серьезное ранение, потерял много крови. Тебе надо лежать и больше есть мяса и фруктов, чтобы восполнить кровопотерю.

– Доктор, со мной надолго?

– Сюда ты уже точно не вернешься. Месяц в госпитале, потом в санаторий на реабилитацию. А там видно будет. Если из ВВС спишут, будешь на гражданке почту возить на «У-2».

Санитар стал выкатывать каталку с Андреем из перевязочной, хирург закурил папиросу. Для Андрея даже странно. Чтобы врач в его время в отделении закурил? А здесь дымили все – персонал, раненые. Но советские и испанцы лежали в разных отделениях, на разных этажах. Видимо, удостоверение сыграло свою роль.

Наши летчики, да и другие военспецы его имели для прикрытия. Да еще Андрей хорошо говорил на русском, что в интербригадах редкостью было. Приняли его за советского пилота. Но русский и советский – большая разница.