Юрий Корчевский - Битва за небо [litres]

Андрей повернул влево, к ложбинке. Так он будет менее заметен. В случае опасности можно укрыться в кустарнике. Ложбина густо заросла малинником. Перебежками перебрался к кустам. По кустарнику идти невозможно, на ветках колючки, все обмундирование порвешь и кожу исцарапаешь. Вдоль ложбины побежал. Вот где цвет обмундирования «хаки» сыграл маскировочную роль. Шел до темноты, обходя деревни. Кто знает, чьи войска там? Утром двинулся на солнце, вскоре наткнулся на ручей. Умылся, напился, встал и услышал сзади:

– Стой! Руки вверх! Медленно повернись!

Выполнил, как приказывали. Перед ним старшина-пехотинец, левая рука забинтована, в правой держит «Наган».

– Ты кто? – спросил старшина.

– Летчик. Сбили меня вчера, к своим пробираюсь.

– И я тоже.

Старшина убрал револьвер в кобуру.

– Табачком не богат? – спросил старшина.

– Не курю.

– Жаль, а пожевать?

Андрей развел руками.

– Надо в какую-нибудь деревню зайти, уж кусок хлеба дадут, – уверенно заявил старшина.

– Опасно. Мы в Западной Белоруссии, тут разные люди, не все любят Красную Армию и Советский Союз, хотя и немцев не жалуют.

– Какие-то у тебя неправильные представления, можно сказать пораженческие.

– С чего ты взял, старшина? Не нравлюсь, так шел бы ты своей дорогой.

В одиночку идти к своим плохо, не зря говорят – «всемером и батьку бить можно». Видимо, отсутствие на петлицах знаков различия, он решил, что Андрей рядовой. Ведь Андрей говорил, что летчик. Пилоты в звании рядового не бывают как минимум сержант после летной школы. Позже всем летчикам после выпуска из летной школы присваивали офицерские звания, с самого первого – младший лейтенант.

Некоторое время шли рядом, но молча. Вышли к деревеньке в десяток домов. Старшина решил идти к избам, Андрей воздержался. Старшина взял в руку револьвер.

– Эх, два патрона всего осталось!

До первой избы полсотни метров. Андрей стоял за елью. Не трусил он, осторожничал. Сначала понаблюдать надо, а потом действовать. К тому же без еды несколько дней вполне прожить можно. Или за табачком старшину потянуло?

Старшине оставалось до избы десять шагов, когда из-за плетня вышел немец. Вероятно – часовой. В стальном шлеме, на плече карабин с примкнутым штыком, неспешный шаг. Старшина вскинул револьвер, немец успел перехватить карабин в положение для стрельбы. Хлопок выстрела. Старшина развернулся и побежал к лесу, к Андрею. Из-за избы выбежали несколько солдат. Открыли по убегавшему старшине стрельбу. Несколько нестройных выстрелов, и старшина упал замертво. Эх, за что жизнь свою отдал! За понюшку табака и кусок хлеба? Гитлеровцы обступили тело убитого, один солдат поднял «Наган», выстрелил вверх, сказал что-то солдатне, те засмеялись. Андрей поднял пистолет. Еще в военном училище он отлично стрелял, выступал на соревнованиях, брал призы. И во время службы в летном отряде тоже состязался в стрельбе и показывал высокие результаты. И сейчас мог четырьмя выстрелами сразить всех. Но сколько в деревне солдат? Жалко обменивать свою жизнь за четырех пехотинцев. Как летчик он может нанести Германии больший урон. Немцы ушли. Будь у Андрея пулемет, он даже не колебался бы, открыл огонь. А пистолет – оружие ближнего боя, против карабина – хлопушка.

Дальше шел в мрачном настроении. Все же на его глазах убили старшину. Не предатель он, не сдаваться шел, а погиб нелепо. А еще на душе скребло – не ответил, не отомстил. Жесткий прагматизм взял верх. Через пару километров услышал вой мотора, пошел на звук. Оказалось – полуторка забуксовала. Осмотрелся, опасности не заметил, вышел. Шофер сначала за карабин схватился, потом понял – свой.

– Браток, помоги вытолкать.

– Это можно.

Шофер за руль сел, Андрей поднатужился, вытолкал. Совсем немного потребовалось усилий. Из кузова раздался стон. Андрей ногу на фаркоп поставил, за задний борт руками ухватился, подтянулся. Мать моя! В кузове раненые лежат, шесть человек. Все забинтованные и, похоже, тяжелые, поскольку в сознании только один.

– А врач где же? – спросил Андрей.

– В медсанбате помощь оказали и в госпиталь отправили, сказали – рядом, быстро обернешься. А я приехал, а там уже немцы хозяйничают.

– Едешь куда?

– К своим, мне все равно.

– Я с тобой.

Грузовик тронулся. Андрей сидел в кабине, посмотрел на указатель топлива, а он почти на нуле. Плохи дела! Закончится бензин, тогда что делать? Без врачебной помощи помрут раненые. Им операции нужны, лекарства, перевязки. Из леса выбрались на открытое пространство. Андрей дверцу открыл, встал на подножку, стал небо оглядывать. Заметил две точки в небе.

– Воздух!

При такой команде обычно все покидают технику, разбегаются. Водитель останавливаться не стал. В неподвижную машину попасть проще. Наоборот, скорость увеличил. За ревом моторов выстрелов Андрей не услышал. По кабине, капоту удары, посыпалось ветровое стекло. Самолеты пронеслись вперед, стали разворачиваться. Из-под капота грузовика то ли пар, то ли белый дым повалил. Андрей бросился от грузовика в сторону. На полуторку со встречного курса заходили в атаку два «Мессера». На этот раз не стреляли, ведущий сбросил бомбу-пятидесятку. Для истребителя такая в самый раз, 50 кг. Бомбардировщики обычно берут по 100 и 250 кг. Жахнуло здорово, Андрея подбросило взрывной волной. Самолеты скрылись.

А от машины практически ничего не осталось. Рама на рваных колесах и мотор. Ни кузова, ни кабины. В принципе, немцы всегда проявляли себя жестокими, еще начиная с Тевтонского ордена. Да взять времена более поздние. Кто применил отравляющие вещества в Первую мировую войну? Именно они, причем как на Западном фронте, так и на Восточном. Немцам варварство не помогло, проиграли. Должных выводов не сделали, снова развязали Мировую войну. И еще раз крепко получат. Но сколько народа безвинно в сыру земельку поляжет?

Наши позиции оказались недалеко. Полчаса ходу и вышел к артиллерийским позициям. Как бывший артиллерист оценил огневые позиции. Толково командир батареи расположил противотанковые орудия. Одно скверно, нет пехоты. «Сорокапятки» или, как их называли «Прощай, Родина» за большие потери, были эффективным средством борьбы с танками в сорок первом году. В сорок втором немцы на основные танки «Т-III» и «Т-IV» навесили дополнительные листы брони, и орудие оказалось маломощным. Пушку усовершенствовали, удлинив ствол. Но немцы выпустили толстобронные танки «Т-V» «Пантера» и «Т-VI» «Тигр».

Пушки всегда должна прикрывать пехота, иначе вражеская пехота уничтожит расчеты. У сорокапяток осколочно-фугасные снаряды есть, но эффективность их низкая. У противотанковой пушки калибр малый, снаряд легче разогнать до высоких скоростей. Но такой снаряд имеет малый вес взрывчатого вещества, малое воздействие на пехоту. Лучшими пушками РККА на поле боя оказались «ЗИС-3» и «ЗИС-2» конструктора Грабина.