Владимир Лакодин - Беглец отовсюду (СИ)

Гин Гешу наконец подал голос:

— Да, сир, Благородный Дюк. Всё будет исполнено.

— Теперь идите. Сегодня я вас больше не беспокою.

Когда Страж вышел, молодой человек нашарил на комоде бутылку с вином, налил себе половину бокала, откинулся на спинку софы и глубоко задумался. В комнате постепенно темнело — день клонился к вечеру.

Сплавщики, увидев, как подстрелили одного из наемщиков, стали действовать молниеносно. Первым делом они обрубили толстые веревки, связывавшие последний плот с четвертым, и лихо отпихнули его в сторону, толкая баграми. Затем они похватали топоры, простенькие мечи и дубинки и рассыпались по всей веренице сплава, передвигаясь согнувшись, чтобы уберечься от стрел.

Ничего не понимающие и уже веселые от хозяйского эля впередсмотрящие получили по шее от плотового черенком багра, сообразили, что дело худо, и тоже ощетинились мечами в разные стороны.

Когда Доктор и дочь кузнеца подбежали к Полу, тот лежал на боку закатив глаза. Старик рявкнул:

— Викул! К берегу, быстро! — и схватил голову мальчика сухими ладонями. Анит, севшая рядом, положила руку на сердце раненого и начала монотонно повторять:

— Rav’n, oh Ubarmaiti! Noi letan hum sufri, gifan hum forta vitala! Rav’n, oh Ubarmaiti! Noi letan hum sufri, gifan hum forta vitala!..

Шимма первой схватила один из лежавших на плоту шестов, бросилась к воде и стала нашаривать дно. Шест ушел глубоко, но конец его, оставшийся над водой, значительно возвышался над макушкой девочки. Она из со всех сил толкнула, чуть не упав, потом еще раз. Плот еле двинулся. Но тут подоспел кузнец со вторым шестом, воткнул длинную жердь в реку и оттолкнулся так, что явственно послышался хруст его суставов. Противоположный конец плота зарылся в воду, Шимму резко приподняло, но она удержалась на ногах.

Когда плавучая площадка выровнялась, Викул стал орудовать шестом осторожнее. Девочка помогала, как умела. Плот довольно споро пошел к берегу — прочь от преследователей, которые вопили что-то угрожающее напротив, но больше не стреляли.

Когда прибрежные ивы и гладь воды кувыркнулись перед глазами Пола и встали на попа, он сообразил, что лежит, и это было поначалу приятно. Однако бок снова пронзила боль, его затошнило, и скособоченный пейзаж, на который он смотрел, стал расслаиваться. Ивы будто соскочили в воду и приблизились, а сам берег, вдруг ставший голым, отъехал куда-то вдаль.

Текущая снизу вверх река ярко-ярко заблестела и превратилась в метель.

Ивы рассыпались на сонмища белых «мушек». Ветер словно размахивал веерами, состоящими из снежных потоков. Сквозь белесую пелену виднелись серые девятиэтажки, разукрашенные желтыми узорами светящихся окон. Где-то просигналила машина.

Пол почувствовал, что лежит щекой в сугробе. «А у них уже зима», — безучастно подумал он. На ресницы быстро налип снег и глаза пришлось закрыть. Боль в боку отодвинулась и стала существовать сама по себе, не мешая. «Надо спать. Чего это меня проняло? Завтра в школу…» — ворочались голове ленивые мысли. «Или всё-таки дойти до туалета?»

Вдруг до Пола донесся каркающий голос: «Пол, сын Ваан-Чика! Не сметь уходить! Пол, сын Ваан-Чика! Смотри на меня! Смотри на меня!»

Слева заломило так, что перехватило дыхание. Пола будто подбросило, он непонимающе вытаращил глаза и увидел перед собой лицо Доктора.

— Демон тебя возьми, мальчик! Куда это ты собрался с дыркой в боку?!

Полу удалось вдохнуть раз, потом еще раз, и он услышал, как кузнец где-то в стороне ругается последними словами. Рядом с собой он разглядел Анит, которая стояла на коленях, упершись руками в бревна плота и тяжело дышала, словно только что пробежала от Тёса до самых Стрелковых заимок.

— Поймали голубчика, поймали! Спокойно, девочка. Всё уже, — усмехнулся Доктор. Но вдруг завертел головой по сторонам и снова закаркал:

— Викул, бери его! Бок береги! Шимма, Анит — вещи! На берег, живо!

Пола подхватили огромные руки, и перед глазами снова замелькали бревна плота, деревья и мечущиеся люди.

Они проскочили прибрежную полосу кустарника за какие-то секунды и нырнули в лес. Кузнец несся первым, держа Пола пострадавшим боком вперед. За ним мчались девушки, как попало похватавшие заплечные мешки, оружие и кухонную утварь. Последним двигался Доктор, нагруженный больше всех.

Буквально шагов через сто они встретили первый овраг. «Вниз, вверх и дальше!» — крикнул старик. В диком темпе они проскочили еще два оврага. На дне четвертого оказался неглубокий ручей шириной шагов в восемь. «По воде — ходу!» — скомандовал Хтоний, и все ринулись по дну ручья, не обращая внимания на грязевые брызги, долетавшие до лиц.

Эта гонка продолжалась с полчаса, пока девушек не начало шатать. Они перебрались в очередной овраг, на сей раз с сухим дном, и старик наконец позволил спутникам остановиться.

Девочки упали на колени там, где стояли. Викул аккуратно положил Пола на бок — на кучу прелых листьев. И присел рядом:

— Живой? — озабоченно пробасил он.

Пол выдал придушенное «угу» — мол, живой. Рядом с кузнецом возник Доктор Хтоний, уже достающий что-то из сумки на животе и пихающий другу в руки заплечный мешок:

— Рубаха там. Новая. Доставай и рви на полосы.

Через минуту Викул уже растерзал рубашку Доктора, сшитую из довольно дорогой ткани и принялся бубнить:

— Селезенку посмотри… И почку там… якорный корень, не дай Ворон!

Доктор похлопал Пола по щеке, убедился, что тот смотрит осмысленно, и внятно произнес:

— Сейчас будет больно, но недолго. Потерпи, ладно?

Старик попросил кузнеца придержать стрелу, прошедшую насквозь, и тот зажал ее в кулаки с обеих сторон, будто в тиски. Доктор аккуратно отломил наконечник и оперение. Затем велел Викулу убрать руки, снял со стрелы переднюю часть пробитого полукафтана, вытянул у Пола из штанов рубашку и тоже осторожно потащил вверх, освобождая рану.

Крови было немного, что, кажется, порадовало старика. Он начал по-хозяйски прощупывать живот и спину раненого вокруг торчащего древка. Пол замычал и задергал руками и ногами.

— Держи! — скомандовал Хтоний, и кузнец умудрился намертво уцепить руки мальчика одной рукой, а ноги — другой.

— Ну, чего? — прошептал Викул.

— В мышцу! В мышцу, — удовлетворенно проворчал Доктор, — Счастливчик… наел бока-то… Так, Пол! Сейчас будет совсем больно, но ты не шевелись. Нельзя шевелиться!

Старик проворно нанес на две сложенные вчетверо полосы ткани какую-то сине-черную мазь, добытую из сумки, и вручил их кузнецу:

— Я тяну, а ты прижимай.

Древко он продвинул по ходу удара стрелы. Пол заскулил. Как только обломанная на конце палочка скрылась во входном отверстии, Викул прижал к нему один из кусков ткани. Когда окровавленное древко покинуло тело мальчика, ткань с мазью была крепко приложена и со спины. Пол дышал, как загнанный зверем заяц.