Владимир Лакодин - Беглец отовсюду (СИ)

Когда воздух немного посерел, и сумерки изготовились затенить лес, в овраге спали уже двое — Шимму сморило через час после ухода Доктора.

Викул уже два раза поднимался наверх и высматривал, не появится ли худая фигура старика среди деревьев? Его снедало беспокойство. Он спускался в овраг и бормотал себе под нос, что не стоило отпускать Хтония, что демон бы с ним — с ослом, что дошли бы и так, и что как оно там обернется — в проклятущем Акраиме — вовсе неясно, и что бывал-то он в столице всего раза три и никого в городе толком не знает.

Кузнец то принимался перекладывать вещи в мешках, то подкрадывался к спящему Полу и всматривался в его лицо, то заглядывал в свои колоссальные сапоги и убеждался, что они еще мокрые.

Наконец, спокойно сидевшая все это время Анит, сказала:

— Пап, он придет. Я знаю.

— Ты-то знаешь, а я-то вот думаю, что он старый все-таки. Он же демон знает — какой старый! Ну как он отобьется, если что? Если кого много? Один, да еще старик…

— Пап, он придет, не волнуйся ты Ворона ради! И он не такой старик, как все другие.

— А какой?

— Он очень не такой. Совсем по-другому видится, чем все. Ты знаешь, что до него дотронуться нельзя?

Кузнец непонимающе уставился на дочь:

— Как это нельзя? Да мы с ним на руках боролись… Здоровый, кстати, хоть и худой, как палка…

— Не так дотронуться, а как бы умом. Я вот тебя вижу с закрытыми глазами, и даже когда сплю. И довольно далеко — где ты находишься, и какое у тебя настроение. Шимму вижу, соседей, тетю Митру, да всех. А вот Доктора почти совсем не вижу, даже когда он рядом стоит. Как будто он… сон какой-то. Откроешь глаза — вот он, а закроешь — его нет. Только вроде как ветерок на этом месте дует — отдельно от всего остального воздуха…

Я думаю, ему вряд ли кто может навредить. Поэтому не мучь себя, пожалуйста, он придет. Подождем еще.

Викул сделал вид, что успокоился. Сел посвободнее, достал из кармана кожаный шнурок и стал плести из него замысловатый ремешок. Сидели в молчании.

Наконец за поворотом оврага с сухим треском хрустнула ветка. Кузнец подобрался, неслышно взял в руку топор, встал и осторожно двинулся в ту сторону, откуда донесся звук. Но вскоре облегченно выдохнул — показался Хтоний, ведущий в поводу старую, но упитанную кобылу. Она была под седлом — латаным и сильно побитым, однако когда-то явно считавшимся щегольским и даже роскошным. Через седло были перекинуты связанные вместе внушительные мешки. Сбоку был приторочен еще один, на вид не тяжелый.

Доктор и лошадь подошли ближе. Серое, как мышь, животное потянулось мордой к Викулу, втянуло ноздрями воздух и вдруг фыркнуло. Шимма проснулась, села и с удивлением уставилась на кобылу.

Старик оглядел спутников, скользнул взглядом по спящему мальчику и, улыбаясь, заявил:

— Познакомьтесь, это Берта. Она очень добрая и глупая. Хлопнешь ее — мол, иди. Она и идет. Дернешь — «стой». Она и стоит. Сунешь сена — ест. Ну разве не прелесть? Вот на ней Пол завтра и поедет.

Девочки принялись разглядывать лошадь и гладить ее. Кузнец только показал Хтонию большой палец и одобрительно покивал головой.

— Я там прикупил чего поесть. Давайте разберем, а то я думаю, что вы голодные, — старик показал Викулу на мешки, тот снял их с седла и пристроил к другим вещам.

Через десять минут лошадь была крепко привязана к огромным узловатым корням сосны, которые торчали из склона оврага на высоте человеческого роста. Недалеко от спящего Пола расстелили грубую, но чистую скатерть. На ней лежали два каравая свежайшего хлеба, вареные яйца, соленые огурцы, какая-то вкусно пахнущая копченым рыба, внушительный кусок вяленого окорока, засахаренные яблоки, зеленый лук и пучки травы «кислинки». Доктор Хтоний увенчал все это великолепие туеском с селеникой и большущей флягой с холодным тинманом. А затем достал из глубин мешка и, подмигнув Викулу, поставил на угол скатерти мощную старинную бутыль в лыковой оплетке, горлышко которой было заткнуто деревянной пробкой и для верности замотано тряпицей.

— Неужто эль? — изумился кузнец.

— Он самый, — улыбнулся старик, — И причем очень неплохой.

— Ну ты волшебник!

— Я же говорил — места немного знакомые. И барыши тут, оказывается, в большом ходу… Ну, давайте потихоньку будить Пола. Ему больше всех надо бы подкрепиться.

Сэр Пол Иванчиков вкушал холодный ужин, словно патриций, лежа. И ел он ужасно много. Разбуженный Доктором и поначалу изрядно удивленный тем, что откуда ни возьмись в их компании появилась лошадь, Пол довольно быстро про нее забыл, потому что увидел горы еды и почувствовал зверский голод.

Все с удовольствием смотрели, как он ест, и заботливо подкладывали ему лучшие куски, не забывая впрочем и о себе. Наконец Хтоний и Викул раскупорили бутыль с элем и, к смущению Пола, поставили также и перед ним полнехонькую оловянную кружку.

— Ранка может от этого немного покровить, но пользы будет все равно больше, чем вреда. Да и перевяжем тебя так и так перед сном — заявил Доктор.

Пол, конечно, пробовал один раз пиво — как раз на последней новогодней дискотеке, куда несколько бутылок пронесли одноклассники. Но оно ему не понравилось — было неприятно горькое и теплое. Поэтому из кружки он отхлебнул с опаской. Оказалось, что местный эль — это нечто другое. Он был светлый, прохладный, пах, как целый букет сушеных трав и приятно щекотал десны. Горчинка тоже была — но такая деликатная, что не перебивала основной, немного хлебный вкус.

— А вот рыбки! — посоветовал кузнец и угостил Пола полоской копченого леща.

Анит и Шимма тоже уплетали за обе щеки, но больше налегали на окорок, ягоды, яблоки и тинман.

— А Берта-то! — вспомнил вдруг Доктор, — я же и сена купил. Душистое — сам бы ел! Трава-то тут так себе…

Он ненадолго покинул спутников, выдал кобыле ее ужин и вернулся к своему элю.

Кузнец уже вовсю развлекал Пола:

— …знавал тоже одного раненого, звать — Конопец. Щуплый такой мужичонка, но неуемный — спасу нет. Один раз пристал: «пошли на сома». Он его, говорит, две недели сторожил да и выследил. Я ему толкую, что ни копыта, ни хвоста в этих его сомах не смыслю. А он мне: «А и не надо. Ты, главное, здоровый — поможешь вытащить». Сом, мол, старый, матерый — просто так не возьмешь.

Ну, пошли. Дело было на Стрелковых… Конопец там всем уже надоел со своим сомом, ну а я только приехал — с инструментом, с подковами. Вот он меня и схомутал.

Пошли, значит. Утро раннее, прохладно, и спать охота. Повел он меня куда-то к берегу. Высматривал, высматривал какие-то коряги. Вдруг говорит: «Здесь он, зараза! Проснулся уже, наверно». И давай чего-то там мотать, мастерить. «На донку», говорит, будем брать. Ну, я не вникаю особо. В общем, закинул он свою приманку, навесил леску на рогатину с колокольчиком, а мне, значит, конец на руку накрутил и говорит, мол, жди. Как, говорит, крикну — тяни, только не дергай. Ну, жду.