Александр Михайловский - Победителей не судят

Американский госсекретарь пожал плечами.

– Мы, конечно, можем ослабить или даже отменить наше эмбарго, – с сомнением произнес он, – но не приведет ли это к тому, что мы сами поможем усилиться своему смертельному врагу и в то же время испортим отношения с русскими, в том числе с русскими двадцать первого века?

– Значит, так, джентльмены, – Рузвельт хлопнул ладонью по столу, – прояснить суть планов дяди Джо в отношении Индокитая и Голландской Ост-Индии мы поручим мистеру Уоллесу, который очень скоро отправится в Москву с очередным челночным визитом. В конце концов, претензии – это еще не захват. Мы вот уже почти сто лет согласно Манифесту Очевидной Судьбы претендуем на Канаду, а воз и ныне там. Что же касается Японской Империи, то никаких послаблений, или тем более отмены нашего эмбарго, не последует. Мистер Халл полностью прав. Мы, конечно, можем ослабить или отменить эмбарго, или даже распространить на Японию закон о ленд-лизе (то есть повторить то, что сделала Британия сорок лет назад) и взять Японскую Империю на содержание. Но при этом надо будет иметь в виду, что против оружия, которое мистер Путин сможет поставить дяде Джо, весь наш ленд-лиз будет все равно что детская игрушка против заряженного кольта. Таким образом, не добившись сколь-нибудь значимых результатов, мы сами подставим себя под удар со стороны русских, которые не простят нам такого поведения. Из этого следует, что мы должны довести до конца ту политику, которую начали. В том числе то, что сейчас для наших армии и флота главное – не прозевать первый японский удар по Гавайям и Филиппинам, чтобы иметь возможность с первых же часов начавшейся войны навязать японцам свою тактику. Только одержав быструю и решительную победу, мы с честью выйдем из этой ситуации. На этом все, господа, приступаем к работе; время, черт возьми, не ждет.

12 июня 2018 года (22 ноября 1941 года), РФ-2018, Подмосковье, Одна из гостевых государственных дач

Двое коротко стриженных подтянутых мужчин неопределенного возраста, одетых в светлые рубашки и такие же брюки спортивного покроя, сидели в увитой плющом беседке и негромко беседовали по-немецки. Перед ними стоял столик, на котором красовались два высоких запотевших бокала с пивом и тарелки с баварскими колбасками и солеными крендельками. Но мужчины были настолько увлечены беседой, что даже не притронулись к угощению. И хоть одному из собеседников немецкий язык был не родным, говорил он на нем достаточно чисто, с небольшим восточногерманским провинциальным акцентом. Второй собеседник щеголял швабским акцентом, неистребимой офицерской выправкой и еще не сошедшим с лица жгучим африканским загаром. Даже летний курортный прикид от Армани сидел на нем так же, как застегнутый на все пуговицы офицерский мундир. В нынешней Германии таких людей уже нет, они вымерли вместе с последними пережитками имперского мышления.

Но этот пятидесятилетний моложавый мужчина с военной выправкой к нынешней Германии не имел почти никакого отношения, потому что звали его Э́рвин О́йген Йоха́ннес Ро́ммель, и являлся он генералом танковых войск; чтобы не сдаваться многократно битым его войсками англичанам, он капитулировал перед представителем российского экспедиционного корпуса, после чего война в Северной Африке остановилась сама собой, ибо даже у такого отморозка, как Черчилль, хватало ума не ссориться с пришельцами. В связи с особенностями этой капитуляции, выторгованными на переговорах лично Роммелем, солдаты и офицеры Африканского корпуса считались не военнопленными, а всего лишь интернированными. Ну а что в этом такого? Против Советского Союза и Российской Федерации «африканцы» не воевали, крови не проливали, оружие сложили по первому требованию – вот и удостоились особых привилегий. К тому же на этих людей и их командующего у ВВП были особые планы, поэтому и закончилось все к обоюдному удовольствию, а генерал Эрвин Роммель стал почетным гостем России XXI века.

«А как же англичане?». Да кто же их эти англичан любит! Если посмотреть на тех, кто заседает в британском правительстве (вроде Терезы Мэй, Бориса Джонсона и Майкла Фэллона), то можно понять, что любить англичан совершенно не за что. Ненавидеть их, впрочем, тоже не стоит – уж больно жалко выглядит сегодняшняя Великобритания. Наследники «Империи, над которой никогда не заходит Солнце», растеряв былую мощь своих предков, не приобрели взамен ни ума, ни такта. Ржавые британские корабли из-за хронического недофинансирования годами не могут выйти в море, а гонору у министров ее величества хоть отбавляй, словно на дворе последняя четверть XIX века и Британская империя сильна как и прежде.

Говорил в основном генерал Роммель. Он рассказывал о нынешней Германии, из путешествия по которой недавно вернулся 30 , а второй собеседник внимательно его слушал, время от времени вставляя замечания.

– Знаешь, Вольдемар, – задумчиво сказал генерал, – я предполагал, что все будет плохо, но даже не догадывался, что настолько. Я не узнаю немцев. Даже после Версаля не было такой нищеты духа и такого глубокого падения нравов. Находясь дома, немецкие мужчины не могут защитить себя и своих близких от произвола понаехавших в Германию разных там персов, турок, арабов и негров. В Германии немецких женщин насилуют на улицах прямо среди бела дня! А полиция смотрит на это, беспомощно разводя руками. И этим людям, которых в Германии уже несколько миллионов, немецкое правительство выплачивает пособие и обеспечивает их всем необходимым. Даже наши раненые солдаты, которых вы, русские, отправили в ту Германию, получают меньше, чем только что приехавший к нам сириец или суданец. Я встречался со многими из наших бывших солдат, которых вы отправили лечиться в будущее, и большинство из них говорят, что лучше они вернутся обратно и будут жить при коммунизме, чем останутся в этой клоаке, в которую превратилась Германия. Победоносный германский дух сменился унизительной психологией сытой свиньи, которую ничего не волнует, пока ее кормушка доверху наполнена помоями. Я – немец, и мне больно на это смотреть. Когда я был там, мне хотелось встать посреди улицы и закричать: «Немцы, опомнитесь!» В нынешней Германии живет мой сын Манфред, мои внуки и многочисленное потомство моих братьев. И я не хочу, чтобы они продолжали влачить подобное животное существование. Немцы – это все же великая нация, давшая миру множество ученых, полководцев и деятелей мировой культуры. А их превратили в безыдейных сытых потребителей… К своему величайшему стыду, я узнал, что военным министром в немецком правительстве работает баба-гинеколог, две трети танков в Бундесвере не могут сдвинуться с места из-за неисправностей, а почти половина самолетов по той же причине не сможет подняться в воздух. И это при том, что Бундесвер целиком подчинен американским генералам, а самим немцам запрещено даже заикаться о том, что у Германии есть какие-то государственные и национальные интересы. Нынешние немцы терпят то, что терпеть нельзя ни в коем случае!