Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Дозволь, великий князь, не Кустарю, а мне возглавить десятки.

– Нет, Ян, я ценю твое рвение, но тебе нельзя быть замешанным в этом деле.

Бучинский кивнул.

– Я все понял.

– Ступай. По возвращении Кустарю сразу же ко мне.

Отпустив Бучинского, Отрепьев поднялся, встал под образами и истово перекрестился. На душе у него было погано. Ведь он только что приговорил к смерти своих товарищей, которые не раз выручали его, помогали во всем. Князь Губанов не в счет, его не жаль, он с самого начала вел свою игру и пожертвовал бы Григорием в любую минуту, а вот Андрюша и Фадей? Такова доля государя.

Он налил себе полную чашу вина, выпил. Взялся за ендову, она была пуста.

– Казак! – крикнул Отрепьев.

В залу заглянул охранник.

– Да, великий князь!

– Принеси вина, да побольше!

– Но нам, охране, это запрещено.

– Тогда слугу кликни, бестолочь.

Явился слуга. Принес полную ендову крепкого хлебного вина.

Кустарь, проинструктированный Яном Бучинским, вел своих людей по московской дороге. Он выслал вперед дозор из двух казаков.

Вскоре один из них вернулся к нему и доложил:

– Лес за изгибом дороги, до него саженей сто. Где-то в пятидесяти шесть всадников. Едут спокойно, единым отрядом. Нападения не ожидают, это заметно, но облачены в кольчуги, хорошо вооружены.

Кустарь быстро принял решение:

– Лунин, тебе в обход леса справа. Как выйдешь к середине, пятерых казаков с лучником к дороге в засаду. Сам с другими выходишь на ту сторону леса, движешься по дороге навстречу всадникам.

– Понял, Аким.

– Пошел!

Еще пятерых казаков с другим лучником Кустарь отправил в обход до середины леса слева.

Казаки быстро выполнили приказ. Когда небольшой отряд князя Губанова вошел в лес, его там уже поджидали засады, навстречу выдвигались пять казаков Лунина, а вдогонку скакали столько же во главе с Кустарем.

На въезде в лес по нужде приспичило Фадею Костылю. Он остановился, хотел соскочить с коня, посмотрел на дорогу, и нужда тут же пропала.

– Сзади казаки! – крикнул Фадей.

Холодов тут же отреагировал на это:

– Прорвемся. Князь в середину, остальным прикрывать по бокам, я тараном, Фадей со спины. Пошли!

Отряд, ведомый Холодовым, обнажил сабли и рванул по лесной дороге. Путь ему перекрыли еще пять казаков, ждавших на выходе из леса.

– Ну вот… – Больше Андрюша ничего не сказал.

Стрела, выпущенная справа, пробила ему шею. Он захрипел и рухнул на землю. Конь его встал на дыбы и рванул к казакам.

Фадей заорал:

– В круг! Принимаем бой. Князь в середину.

Но тут стрела слева ударила в кольчугу, пробила ее и вонзилась в сердце.

После этого на оставшихся ратников и князя навалились казаки с дороги и из леса. Все четверо были изрублены мгновенно.

Сотник Кустарь, помня наказ атамана, тут же прошел в дом воеводы.

В гостевой зале его ждали изрядно подвыпивший Отрепьев и вполне трезвый Бучинский.

Григорий мутными глазами посмотрел на сотника.

– Ну что, Аким, исполнил приказ?

– Исполнил, великий князь.

Отрепьев потянулся за чашей, но Бучинский забрал ее.

– Извиняй, Дмитрий Иванович, но хватит.

– Хватит так хватит. Говори, как все было.

Сотник рассказал о недавнем событии и заявил, что всегда готов выполнить любое задание.

– Так уж и любое?

– Да, великий князь.

– Ну, тогда завтра выдвигайся на Москву. Найдешь там подворье князя Харламова. Запомнил? Ивана Дмитриевича Харламова.

– Харламова, запомнил.

– Возьми с собой десяток, больше людей не потребуется. Всем переодеться в простых жителей, собраться у подворья к наступлению сумерек, как стемнеет, зайти внутрь, убить Харламова, его семью и всю челядь. Потом все поджечь и уйти. Покуда Москва волнуется, задание выполнить несложно. Сделаешь, сотник?

– Сделаю, великий князь.

– И баб с детишками не пожалеешь?

– Ты приказал, я исполню.

– Понятно, ты хороший сотник. Пора выдвигать в атаманы. На Днепр таковым и поедешь. О выполнении задания доложишь Яну. Ступай!

Кустарь направился к выходу.

– Аким, погоди, – окликнул его Бучинский.

– Что? – Сотник повернулся к нему.

– Ты ничего не забыл?

– Ах, господи, забыл. Никаких бумаг при князе не было, а деньги вот. Как-то из головы вылетело. – Кустарь полез за пазуху.

Отрепьев махнул рукой и сказал:

– Не надо. Раздай деньги казакам, которые были с тобой.

– Но там много…

– Все, уйди, Кустарь.

– Благодарствую, великий князь. – Сотник поклонился и вышел.

Отрепьев сел за стол, вновь потянулся за чашей.

Бучинский опять хотел воспротивиться, но Григорий рявкнул:

– Это еще что за неповиновение? Против кого идешь, атаман? В сотники или десятники захотел? Я царь, могу прихлопнуть тебя, как надоевшую муху, могу возвысить.

Бучинский отнял руку от чаши, потупился.

– Виноват, великий князь.

Отрепьев наполнил чашу, выпил всю, посмотрел на Бучинского:

– Не обижайся, Ян, это не я злюсь, а вино. Ты должен понять, что я переживаю.

– Я понимаю, Дмитрий Иванович.

– Ну вот, хоть иногда начал величать по имени-отчеству. Помоги мне, Ян, дойти до опочивальни. В сон потянуло.

На следующий день, 3 июня Отрепьев как ни в чем не бывало ожидал делегацию из Москвы. Ближе к полудню Бучинский доложил ему, что казачьи атаманы запросили встречи с ним. В это самое время в Тульский кремль въехало московское посольство.

– Кто прибыл из стольного града? – спросил Григорий.

– Князья Воротынский, Трубецкой, Телятевский, Шереметев, думный дьяк Власьев, дворяне, гости.

– То есть те люди, которые не имеют реальной власти. Пусть ждут. Зови казаков.

Бучинский улыбнулся и заявил:

– Такой милости, великий князь, атаманы не забудут.

– Зови. – Григорий безразлично махнул рукой. – Передай заодно архиепископу Игнатию, дабы был готов привести к присяге московских гостей.

Отрепьев переговорил с атаманами, подтвердил все свои обещания, данные им ранее, пообщался с архиепископом Рязанским и Муромским, который должен был занять патриаршую кафедру вместо Иова. Лишь через два с лишним часа он принял делегацию из Москвы.

Первым делом она вся присягнула на верность новому царю. Это притом что был жив Федор Борисович. Потом Отрепьев выслушал вельмож и повелел им готовить столицу к его торжественному въезду. На том разговор прекратился. Расстроенные князья и дворяне уехали восвояси.

4 июня к Григорию прибыли другие бояре, которые тоже приняли присягу. В тот же день заезжал к нему и английский посол. Григорий обещал ему вольность и неприкосновенность.

А на Москве волнения вспыхнули с новой силой. Арест царской семьи, изоляция патриарха показались недостаточным посланникам Отрепьева. Желая выслужиться, они устроили шабаш с телом царя Бориса Федоровича.