Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

Бучинский отрицательно покачал головой.

– Извиняй, великий князь, но я вместе со всеми.

– Хорошо, что со всеми, но ты нужен мне под рукой.

– Вот обустроятся сотни, и приеду, но завтра, коли позволишь.

– Конечно. Я рад тебя видеть. С утра жду.

Бучинский вскочил на коня и поскакал к лагерю.

Во двор вышел Мнишек.

– Я видел, что десятник твой верный вернулся.

– Да. Он уже сотник.

– Это неважно. Много людей с собой привел?

– Две сотни. Еще столько же завтра должно подойти. А всего будет две тысячи.

– Вроде как много, но надо бы больше.

– Что-то я не вижу такого же числа твоих хваленых гусар.

– Их тоже будет две тысячи.

– А еще взять негде? Перевелись рыцари в Речи Посполитой?

Мнишек вздохнул.

– На это время надо, а его ты не даешь.

– Ладно. И этого хватит поначалу. Донские казаки на Днепр приезжали, обещали подсобить, как на Москву пойдем.

– Много ли запросили за помощь?

Отрепьев усмехнулся.

– Ты, дорогой тестюшка, все деньгами меришь.

– А как же? Чем еще?

– Люди готовы за справедливость воевать.

– Об этом ты мне не рассказывай. Не поверю.

– Потому, что только одним и живешь, как больше заработать.

– А хоть бы и так? Деньги – это положение, власть. Не будь я богат, разве ты посмотрел бы в сторону Марины? Кстати, она сейчас в саду гуляет. Ненадолго вышла.

– Что ж ты сразу не сказал? – Отрепьев бросился в сад.

Мнишек усмехнулся и проговорил ему вслед:

– Иди, царевич. Твоя царевна очень ждет тебя.

Государь всея Руси Борис Федорович Годунов сидел на стуле в небольшой комнате. Сегодня он чувствовал себя хорошо, что стало уже редкостью. Жестокие приступы подагры одолевали его все чаще.

Напротив него сидел князь Василий Иванович Шуйский.

– Значит, самозванец и вор Гришка Отрепьев получил-таки поддержку польского короля? – спросил Годунов.

– Негласную, государь. Вслух Сигизмунд не признал его.

– Однако это не помешало королю закрыть глаза на то, что польские магнаты начали собирать ему войско.

– Пока это только домыслы. Да, до меня тоже дошли из Польши слухи о том, что вор якобы собирает войско на деньги магнатов. Но доподлинных доказательств тому у нас нет.

– Чего же на Днепре зашевелились казаки?

– Так у них, государь, вся жизнь такая. Им погулять бы, горилки вдоволь накушаться да саблями помахать. Иначе не могут.

– Эх, князь, неспокойно у меня на душе. Тревога мелким ознобом бьет.

– Это из-за самозванца?

– Из-за него. Плохо то, что мы не знаем его замыслов. Чего он задумал?

– Если решил занять трон, то замысел у него один – идти с войском на Москву. Иначе ничего не добьется.

– Ишь ты, полководец нашелся. Войско на Москву! Да кто он такой? Король Речи Посполитой даже в голодные годы не решился пойти на Русь, а тут какой-то холоп, возомнивший себя наследником престола, желает войну со мной!

– Тогда чего же ты беспокоишься, государь?

– Сам понять не могу. Вроде и нет в самозванце Гришке Отрепьеве особой опасности, однако войско, пусть и худое, совсем малое, соберет не для того, чтобы на границах стоять. Как он один мог такое сотворить? Был дьякон, а стал наследник престола. Из Москвы ушел, введя в заблуждение самого патриарха, границу пересек, в Речи Посполитой принят был с почестями. На это деньги немалые нужны. Откуда они у самозванца? Не поляки же на Москву прислали?

– Нет. Кто-то из наших вельмож опекал его на Москве и далее.

– Семен докладывал, что Гришка служил Романовым, в ночь разгрома вместе со всеми оборону держал. Но не сгинул, как другие, вышел как-то с осажденного подворья. Значит, ждали его или вывели тайным ходом. Над этим вором стоит тот самый человек, который спас его.

– Так Семен Никитич до сих пор не выяснил, кто мог прятать самозванца на Москве.

– Люди говорят, будто только Романовы и могли. Но их нет, а Гришка в Польше.

– Да плюнь ты на него, государь. Побьем этого пса, в цепях на Лобное место притащим.

Годунов неожиданно спросил:

– А ты, Василий, ничего в Угличе не упустил? Может, все же жив остался Дмитрий?

Шуйский изобразил возмущение.

– Да как же ты мог такое помыслить, государь? Все было расследовано тщательно. Дмитрий погиб в Угличе, в этом нет никаких сомнений.

– Но Мария Нагая не признает этого.

– С ума сошла, наверное.

– Привезти бы ее на Москву, да заставить при народе сказать, что в Угличе случайно погиб именно царевич Дмитрий, а тот человек, о ком слухи по всей Руси бродят, – самозванец и вор. Да только запоздали с этим. Надо было раньше. Но где же Семен? Час ждем. Стрелецкий голова Смирной-Отрепьев еще вчера вернулся на Москву.

Тут в массивную дверь кто-то постучал.

– Входи! – крикнул Борис.

В комнату зашли Семен Никитич Годунов, два года назад ставший боярином, и стрелецкий голова Никита Смирной-Отрепьев, родной дядя Гришки.

Войдя, и боярин, и голова поклонились государю.

– Садитесь, – сказал тот. – Рассказывай, Никита, как съездил в гости к полякам, чего узнал, с кем встречался. Обо всем и подробно.

– Добрался до Кракова без происшествий. Великий канцлер Замойский от встречи со мной отказался, и гетмана Жолкевского в городе не оказалось. Но все же кое-что узнал. Король принимал самозванца. Представляли его по настоятельной просьбе нунция Рангони князь Константин Константинович Вишневецкий и Самборский воевода магнат Ежи Мнишек. Подробности разговора мне неизвестны. Знаю, что король не признал самозванца царевичем, хотя у того и были доказательства.

– Какие именно? – спросил Годунов.

– Не знаю.

– Что же тогда ты знаешь-то?

– Из Кракова Гришка направился в Самбор, имение Мнишека. Там тот будто бы сосватал за него юную дочь и начал собирать войско. Сигизмунд якобы разрешил ему занимать для этого деньги у магнатов.

– Значит, король все-таки тайно признал расстригу, – проговорил Годунов. – Ты видел Гришку?

– Откуда? Он же уехал в Самбор, а мне туда путь закрыт был. Пытался, не вышло. За мной смотрели.

– Это все? – спросил Годунов.

– Нет. Покуда был в Кракове, ко мне явился человек из Самбора, не назвался, о себе ничего не сказал. От него я узнал, что в местечке Ляшки Мурованы и собирается войско самозванца для похода на Москву. Дело идет с трудом. Наемников мало, есть казаки, но тоже немного. Летом выступить не успеют. Человек этот не уверен, что самозванец не тронется осенью, хотя и опасается засесть в грязи. Если пойдет на Москву, то через Смоленск. Я его подробней расспросить хотел, но он отказался говорить, ушел.

– А не посланец ли это самого Отрепьева? – сказал Шуйский.

Семен Годунов пожал плечами.

– Ему-то это зачем? Да и что такого сказал тот человек? Понятно, что раз самозванец ушел в Самбор, то и войско будет собираться именно там. То, что дела плохо идут, тоже объяснимо. Свои деньги Мнишек тратить не желает, а другие дают не столько, сколько надо. Время идет. Летом вор на нас не двинется. Осенью тем более. Думаю, что если самозванец и решится идти на Москву, то весной. За зиму он и денег побольше соберет. Так что покуда нам беспокоиться не о чем.