Мэтью Кирби - Участь богов [litres]

– Мне она не нужна, – сказал Эстен.

Торвальд взял его под руку и отвел на некоторое расстояние.

– Тогда и не бери ее себе, – прошептал он. – Только сначала уведи в безопасное место.

Затем он вытащил странный клинок, и хотя Эстен не узнал его, узнал Дэвид.

– Еще я хочу, чтобы ты взял этот клинок и хорошенько его спрятал, – сказал Торвальд. – Подальше отсюда.

– Зачем? – спросил Эстен.

– Может, и непохоже, но этот кинжал опасен, – ответил Торвальд. – Никто и никогда не должен его использовать, даже я. По этой причине он не должен остаться в Уппсале, а ты, пожалуй, единственный человек во всем Свеаланде, кому я могу его доверить. И не показывай его датчанке.

– Ты необычный человек, – громко произнес Торвальд. – Сомневаюсь, что наши пути снова пересекутся, но для меня честь, что я знаком с тобой.

– То же самое могу сказать и о тебе, скальд, – ответил Эстен. – Сложишь песню про сегодняшний день?

– Разумеется, – ответил Торвальд. – Слишком многие слышали, как Стирбьорн назвал его Эриком Трусливым. Такое нельзя терпеть. Он будет Эриком Победителем, потому что именно таким он нужен Свеаланду.

Эстен покачал головой.

– Что ж, оставлю тебя наедине с твоим ремеслом, – сказал он, имея в виду скорее ремесло отравителя или владение узким клинком, закрепленным на запястье.

На этом они простились. Эстен вывел Тиру из Уппсалы и провел до переправы через Фюрис. Миновав реку, они прошли немного на юго-восток, по пустым торговым путям. По дороге они тратили выданное Торвальдом серебро, чтобы покупать все необходимое в поселках и на фермах, и почти не разговаривали. Эстен держал Тиру связанной, но не потому что боялся ее, а потому что слух о них мог разлететься по округе, а они ушли еще не так далеко.

Несколько дней спустя они пересекли границу его земель, и он разрезал путы. Когда они вернулись на его ферму, родные бросились навстречу Эстену. Сперва он сжал в объятиях Хилью, и целовал и обнимал ее, пока она не пожаловалась на его запах. Затем он обнял Торгильса, Агнес и Грету. Затем подошли Эрн Датчанин и пес Каменный, который потянулся и облизал пальцы хозяина.

– Хозяйство выглядит как надо, Эрн, – отметил Эстен. – Я не забыл о своем обещании.

Затем он представил Тиру семье и назвал ее скорее гостьей, нежели рабыней.

Тем вечером они как следует наелись, а потом Эстен и Каменный под лунным светом побрели к роднику, где Эстен отмылся в ледяной воде, которая, по его мнению, только и могла смыть с него следы прошедшей битвы. Затем он завернул странный кинжал, который дал ему Торвальд, в промасленную кожу и закопал его рядом с ручьем, насыпав сверху небольшую горку камней, и только пес был этому свидетелем.

Отдельно от сознания Эстена Дэвид приметил место и ориентиры, которые не должны были сильно измениться даже по прошествии веков.

– Вот оно, – сказал он. – Есть.

– Есть , – отозвалась Виктория. – Отличная работа, Дэвид. Если ты готов, я вытащу тебя…

– Пока нет, – ответил Дэвид. – Если… если можно. Мне хочется кое-что увидеть.

Повисла пауза.

– Хорошо, еще несколько минут.

Дэвид снова воссоединился с сознанием и воспоминаниями Эстена. Его предок вернулся к дому и обнаружил, что Тира стоит снаружи и смотрит на луну. Эстен попытался пройти мимо, не беспокоя ее, но она окликнула его и попросила задержаться. Он остановился.

– Ты везучий человек, – сказала она. – Тебе повезло жить такой жизнью.

– Я готов умереть за нее, – сказал он.

Тира уставилась в землю – несомненно, она думала о погибшем муже. Эстен же понимал, что плохо умеет подбирать слова, и не знал, как поправить сказанное.

– Я была уверена, что он это сделает, – сказала она. – В Уппсале я думала, что Эрик скормит меня медведю, что бы ни сказал лагман.

– Почему?

– Сила символов, – ответила она, – и значение имени моего мужа. Стирбьорн – дикий неуправляемый медведь. И я – вдова, съеденная ручным медведем на цепи.

Эстен немного помолчал.

– Я об этом не думал.

Этот разговор напомнил Эстену о его собственных мыслях относительно медведей – в частности, о том, лучше ли медведю жить на цепи у короля или на воле, рискуя погибнуть от рук охотников или от тягот жестокой зимы в диких местах. Эрик сделал свой выбор точно так же, как Стирбьорн сделал свой. Что касается самого Эстена, он знал, что он выбирает и чего заслуживает каждый человек.

– Мой трэлл – твой соотечественник, – сказал Эстен.

– Да, я знаю его поселок.

– Я собираюсь освободить его. Можешь остаться или уйти, если пожелаешь, конечно. Но тут еще осталось прилично Торвальдова серебра. Я подумал, ты можешь взять его и вернуться с Эрном в Ютланд.

Это был тот самый момент, ради которого Дэвид задержался. Не потому что нуждался в этом, но потому что надеялся.

Тира повернулась к Эстену, ее лицо было бледным и непроницаемым, как луна над ними.

– Торвальд был прав. Ты необычный человек, – она посмотрела в небо. – Я поговорю с Эрном, но я пока не думаю возвращаться.

Эстен нахмурился.

– Тебе опасно здесь оставаться. Зачем тебе рисковать?

Она посмотрела на свою правую руку.

– Когда Эрик связал меня, один из его хускарлов забрал у меня меч Стирбьорна. Этот меч он дал мне, когда приносил свадебные клятвы.

Эстен начал понимать и занервничал еще больше.

– Хочешь вернуть его?

– Да, – она положила правую руку на живот. – Однажды он мне понадобится.

– Дэвид? – позвала Виктория. – Пора.

Но он не хотел уходить. Он хотел знать, что было дальше с этими людьми, что стало с Эстеном, с его детьми и их детьми. Он хотел знать, вернула ли Тира меч Стирбьорна, вернулся ли Эрн Датчанин домой и…

– Я должна вытащить тебя, Дэвид. Вспомни, почему ты там. Подумай об Исайе.

Он не хотел думать об Исайе, но понимал, что должен.

– Окей, – ответил он и вздохнул. – Окей, я готов. Пойдемте спасать мир.

Наталия вместе с Оуэном и Грейс сидела в общем зале и ждала. Снаружи была ночь, превратившая все окна Эйри в зеркала. Она только что съела вторую пачку картофельных чипсов – не потому что была голодна (хотя есть ей хотелось) и не потому что любила чипсы со вкусом барбекю (она их не любила), но потому что ею овладела тревога и делать было больше нечего. Два пустых пакета смотрели на нее и как бы спрашивали: теперь что?

– Как, по-вашему, работает эта защита? – спросила Грейс.

Оуэн развалился в кресле, положив ноги на стол.

– Я тоже об этом думал. Я не чувствую никакой разницы.

Наталия сидела напротив, опираясь локтями на стол.

– Ну, мы прошли Путь сквозь всю симуляцию, так? Первым, что мы встретили, был Змей в Лесу. Полагаю, эта часть была про страх. Потом была Собака, которая, вероятно, представляла собой преданность.