Оксана Демченко - Облачный бык [Litres]

Всего рецепта не помню. Кажется, я непрестанно составляла его, сбивалась и начинала заново, с имбиря. Опять сбивалась. Засыпала и просыпалась, смотрела в окно, моргала, переводила взгляд на Дымку, он лежал на своем диване все так же гипнотически-неподвижно. Низкое солнце плело золотой узор по призрачному меху. Я спала в полглаза, так это называют. Душа отдыхала и наполнялась. Это было очень важно и очень во время, ночью меня исхлестало черным ветром, я сделалась ветхая и растрепанная, состарилась и чуть не рассыпалась в пыль. А теперь заново собиралась, чтобы стать целиковой.

Шел через пески караван, подобный всем иным. Караван – он сродни канату. Стягивает нити судеб, перекручивает и напрягает до предела бременем долгого пути. Нити похрустывают, но остаются прочными… до поры.

В глухую ночь, когда умер старый месяц, а новый не народился, темный ветер растрепал костры, угасил все – кроме последнего. К нему и вышел чужак. Темный, как ночь. Не было при нем коня, оружия и даже бурдюка с водою. Так что никто не усомнился: он не человек. Он – дэв, и взял себе людскую личину с тайной мыслью и просто так не уйдет. Увы, бесполезно спрашивать дэва, зачем он явился. Нет у смертных силы, чтобы одолеть дэва, надежного способа выдворить в родной его мир. Дэв сродни черной буре – возникает мгновенно и берет все, что захочет взять.

– Будь гостем, прошу, – сказал купец и вежливо указал чужаку лучшее место на шёлковых подушках, подвинул ему пиалу с чаем, халву.

Всем ведомо: дэвы тонко разбирают запахи и особенно ценят пряные. Может, знаменитый чай из оазиса Чегеш, подаренный продавцом шелка, и стал причиной явления дэва? «Неповторимый запах», – так шептал продавец, и вид имел… победительно-лисий.

Чужак беззвучно сел. Теперь он смотрел на огонь, и сам был видел в свете костра. Обычный человек пустыни. Худощавый, крепкий, а еще – безмятежный. Только глаза выдавали его природу. Чернее ночи, глубже бездонного колодца, холоднее горного льда! Чужак растянул губы в улыбке. Взгляд его прошелся по лицам людей у костра… и каждый ощутил, как душу покрывает изморозь страха: невозможно избежать трепета, находясь в шаге от бездны. А дэв – он величайшая, окончательная бездна.

Ни слова не вымолвил чужак. Мягкой рукой обнял пиалу и прижмурился, нюхая чай. Изморозь оттаяла, в головах людей капелью зазвенели мысли. Очень разные. Очень!

«Он всемогущ. Говорят, он помогает исполнить главное желание. А я желаю владеть всем в караване».

«Как уберечь хозяина? Враг превыше сил людских… если он враг. Не стоит спешить. Пока буду лишь смотреть и слушать. Порой дэвы уходят, никого не тронув».

«Он – пустынный волк-одиночка. Явился, чтобы охотиться, и не уйдет, покуда не прольется кровь. Пролью кровь старого Юсы и наконец возьму дочь упрямца, когда некому станет спорить – и дэв будет рад. Он сам хищник и благоволит себе подобным».

«Он не уйдет прямо теперь. Иначе не натянул бы личину. Хорошо! Ни один пустынный разбойник не страшен. Смел ли я надеяться на такую помощь? Не иначе, дед оплатил шелковое полотно с вышивкой сильной айлат!».

«Он ужасен и в то же время прекрасен. Нет сил глянуть в его сторону. Пойду и помолюсь. Он – соблазн, и кто-то поддастся, и будет кровь… Упаси меня праведник Иффа, упаси меня вода святого источника Каф!»

«Он явил знак. Это ночь, когда правы сильные. Значит, и я буду прав, когда потребую лучшее место для себя и лучшую оплату для своих людей»…

Ни единого слова не было сказано людьми. Но каждый молча обнажил свои желания и страхи. И каждому показалось, что ему дан знак, и каждый дерзнул истолковать этот знак.

Когда у кромки горизонта вспыхнул великой костер солнца, пустыня окрасилась кровавыми бликами первого луча. Солнце быстро поднялось и побелело, а кровь впиталась в песок и сделалась черна. Посчитали: восьмерых забрала ночь.

Купец выжил, ведь его оберегал человек нашего клана. А вот глава охраны сменился. И новый не выказывал жадности и не угрожал, требуя пересмотреть оплату за свой труд, якобы непосильный. Что ж, люди каравана все поняли и промолчали.

Поверенный купца напоролся на свой же нож. Так сказал старый Юса, и ему поверили, а как иначе? Уважаемый и достойный человек.

Толмач задохнулся, пока прятался от беды в самим же им вырытой яме. Никто не сказал и слова жалости. Зачем трус шел через пустыню? Таких и пожирают пески!

Лишь одно удивило людей каравана. Сын купца, хрупкий юноша со взглядом поэта и здоровьем имрадской розы, поутру был замечен поодаль от стоянки, на вершине большого бархана. Он смотрел на восход, как и во многие иные дни. Но только в это утро был не один: рядом сидел чужак и тоже смотрел на солнце, будто желал и его выстудить своим чудовищным взглядом.

– А вот кардамон из Гюлим-Иши, – негромко говорил юноша, и бережно клал пряность в крохотную чашечку, и протягивал ее дэву. Чужак нюхал пряность, тихо мурлыкал львиным рокочущим басом. Сын купца слушал, кивал и продолжал угощать: – Лучше? И мне думается, нельзя сравнивать с дешёвкой с усаимского базара. Еще советую мускус, который готовят люди клана Гоч. Только его берут дворцовые евнухи сиятельного правителя. Они-то понимают в пряностях. Или вот, – розовое масло. Редкостное, мы купили лишь один флакон на торге у северной кромки песков. Говорят, такое можно добыть лишь в малой долине неведомых мне Кьерских гор. А еще…

– Я доволен, – пророкотал дэв. – Выскажешь ли просьбу?

– О чем ты? Мы вместе смотрели на восход, я счастлив. Обычно я смотрю один. Никто в караване отца не слушает моих глупых россказней.

Юноша закашлялся и смущенно прикрыл рот ладонью.

– Я получил все, что желал, и это в придачу, – дэв обвел приправы широким жестом… и они пропали. Обернулся к людям каравана – безликим теням в тени бархана. – Знаете ли вы, что не во всяком мире при рождении сердце дается каждому? Только сердце умеет отличить свет истины от тьмы обмана, только сердце делает людей – кострами в ночи. Во многих мирах сердце считается высшей ценностью, а сердечные существа – равными богам. Не знали? Вы умеете не знать очевидное, о да. Что ж, я скажу то, что вам стоит запомнить. Мой народ уважает сердечных. Но охотимся на тех, кто убил свое сердце. Зачем им, мертвым при жизни, топтать мир? Ведь они именно топчут…

Дэв снова повел взглядом… и уставился прямо на человека нашего клана. Тот не закрыл глаза, перемог ужас взгляда. Сильный был, да… Надеялся узнать ответ. Дважды дэвы приходили в наш клан и дважды ночь окрашивалась кровью, и мы оказывались на грани уничтожения. И мы не знали, почему одним дозволено увидеть новый рассвет, а иным – нет.