Оксана Демченко - Облачный бык [Litres]

Точно так – в наёмном экипаже – он ехал на встречу с Лизой сорок лет назад. Тогда не было сложных планов и скрытых угроз. Просто захотелось навестить девочку, спасенную невесть когда, выросшую и вроде бы счастливо устроенную в жизни. Чужое благополучие греет душу, – для себя Яков полагал это правило исключительно верным. Он не завидовал. И в то же время никогда не пытался создать семью. Зачем? Жутко уже от одной мысли, что тебя однажды опять убьют, а где-то останутся беззащитными близкие. До них доберутся, с них спросят за все: были в одном доме с выползком и смолчали; знают его тайны и должны их выдать; годны стать приманкой – вдруг выползки быстро возвращаются… и так далее.

Он ехал в почтовой карете на юг, к границе. Лизе тогда было тридцать с небольшим, замечательный возраст. Она в третий раз вышла замуж, и наконец-то очень удачно. Муж – из военных, в довольно высоком звании, к тому же состоятельный. На десять лет старше Лизы. Все, с кем Яков говорил, хором твердили: в жене души не чает, потакает капризам и при этом – о чудо! – не допекает беспричинной ревностью. Яков ехал и заранее предвкушал радость отдыха в тихом поселке, прилепившемся к скалам над ущельем. Сказочное место – водопады, низкорослый лес переходит в горные луга, на которых по утрам пасутся синие и розовые облачные стада.

Говорили, на границе тихо. Говорили, муж Лизы прибыл на юг ненадолго. Много разного говорили – и притом хорошего. Издали было легко верить, и он верил, как в добрую сказку. Хотя знал название ущелья, а еще помнил по одной из прежних жизней дурную славу «черной» караванной тропы, идущей через ближний перевал.

Все надежды на сказку оборвал выстрел. Эхо загуляло в скалах, множась и искажаясь. Скоро почтовую карету остановили: нет дальше ходу никому, «опять началось», и значит, теперь небезопасно от перевала и до границы, всюду. Яков – конечно, тогда у него было иное имя, но разве это важно? – послушно покинул карету. Пообещал, как и велено, найти жилье в ближнем селении при военном гарнизоне. И, конечно же, сразу сообщить о себе властям, таков закон приграничья.

Яков забрал свой чемоданчик с вещами и зашагал по тропе к селению, и выглядел настороженным и растерянным мирным жителем, пока его могли видеть… Но, едва скрывшись от прямого наблюдения, он бросил вещи и поспешил к границе, к ущелью. Пешком. Бегом… Гул водопадов помог выбрать тропу. Он очень спешил, но – опоздал еще до того, как услышал первый выстрел.

В маленьком поселке при гарнизоне, где жила Лиза, все знали всех. И новости, как их ни скрывай, тоже были на виду. Мужа Лизы тут знали как офицера Рыкова, без точного звания и принадлежности к роду войск. Говорили о нем со слезами благодарности: неделю назад банда увела людей на «ту сторону». Подобное случалось и прежде, и чаще всего оставалось безнаказанным. Но Рыков не закрыл глаза на чужую беду. Договорился по ту сторону границы с властями и бандой, и, хотя это невозможно, всех вернул… вот только сам пропал. И еще с той стороны не вернулся переводчик. Сдал он Рыкова из трусости или корысти – неведомо. Но сам не был казнен, так что сдал, это безусловно. Как и то, что Рыков погиб. День был ясный, ущелье не такое уж широкое. Глазастые рассмотрели казнь в подробностях. Черный Хасим того и желал: показать каждому, что его власть здесь – безгранична.

Яков слушал подробности, и ощущал в себе пустоту. Когда рассказ иссяк, эта пустота сделалась чернее ночи и огромнее гор. А ведь худшее еще не было сказано! «Вдова не в уме, – горская женщина шептала, не поднимая глаз на чужака, – ходила к большому начальнику. Требовала вернуть тело, отплатить Хасиму. Все знают, он тут решает, кому жить или умереть. Все знают, нельзя отнять у него добычу безнаказанно. Нет, она совсем не в уме… туда ушла, на их сторону, сегодня как раз торговый день. Хасим на всех женщин с севера смотрит жадно. Она сказала, так даже удобнее».

Время, которого только что было кошмарно много – ведь поздно что-то делать! – вдруг иссякло. Дальнейшие события Яков помнил обрывками. Из-за лихорадочной спешки не мог расставить в нужном порядке. Он сразу пошел на ту сторону? Или сперва навестил штаб-майора, отказавшего Лизе? И что именно сотворил с трутнем в погонах? В памяти дыра… так или иначе, в тот день Яков добывал сведения из всех доступных источников, любым способом – за деньги, страх, совесть… черпал, не думая о последствиях. Завтрашнего дня не стало: Лиза оделась в лучшее платье и ушла, положив в сумочку перламутровый револьвер, который все здесь полагали игрушкой. По пути Лиза заглянула в гарнизонный храм, оставила у служителя конверт с имущественными распоряжениями. Детей – их в доме Рыковых было шестеро, и Яков не уточнял детали кровного родства – Лиза еще накануне отправила с адъютантом мужа «куда-то на север».

Вызнав о детях, Яков помчался что было духу на базар по ту сторону границы… и снова опоздал. Торговая площадка вымерла. Брошенный без присмотра товар не интересовал даже нищих. В небе кружили стервятники. Поодаль, на пыльной улице, копилась толпа. Опытные плакальщицы выли на разные голоса, пока мужчины молча обмывали и переодевали покойных, готовя в последний путь. Страх висел в воздухе гуще осеннего тумана. Каждый местный житель знал: безумная женщина с «той стороны» отомстила всемогущему Хасиму, застрелила и его самого, и еще двух стражей. Женщина жива, даже не ранена: она пока что привязана, как жертвенная овца, посреди лагеря сторонников Хасима. Их там пять сотен, и все вовлечены в грызню за освободившееся место вожака.

Выжила – это была первая по-настоящему хорошая новость. Вторая оказалась не хуже: поблизости, в имении знатного вельможи, гостит сам Ак-Гюли-Дэв. На склоне горы для него выбрано пастбище сплошь из целебных трав, а вода ближнего горного ручья сладка, как шербет. Несравненного скакуна из столицы отослали к местному вельможе надолго – он поскучнел и плохо кушает. Болезнь коня затянулась, ее причины неясны, в отличие от последствий. Они-то могут быть убийственны и для вельможи, и для конюхов, и для кого угодно еще. Уже четыре года Ак-Гюли-Дэв именуется божественным. Шейх так назвал его сразу после первой для молодого коня оглушительной победы на скаковом поле. С тех пор Дэв ни разу не приходил вторым. Прошлогодние скачки в песках – Дэв пронесся мимо шатра шейха, когда прочие участники еще не подняли пыль у горизонта – так вдохновили правителя, что конь получил титулы «перламутровое сокровище сердца» и «крылатый». У четвероногого Дэва в столице свой дворец!

Украсть коня оказалось до смешного просто. Никто и помыслить не мог, что подобное безумство придет кому-то в голову. Ведь такая глупая голова скатится с плеч неизбежно, но нескоро, после многих дней изощренных пыток! Коня шейх ценил выше любого из подданных-людей. Значит, не пощадил бы родню похитителя, его друзей и даже случайных знакомых…