Иван Оченков - Пушки царя Иоганна [litres]

– Намаялась, бедная, – извиняющимся тоном сказала девушка, – всего боится.

– Но… как?

– Судьба, как видно.

– И то верно, от нее не спрячешься.

– А зачем от нее прятаться?

– Ты ведь знаешь, женат я…

– Знаю.

– И дети у меня есть.

– И у нас будут.

– И как жить будем?

– Как Бог даст.

Немного обалдевший от увиденного Никита с немалым изумлением уставился на нас. Затем, видимо, не найдя, что сказать, прочистил горло и, обернувшись к Анисиму, почти прорычал: –Так ты знал?!

– Простите, государь, и ты, господин окольничий, – повинился тот с хитрой усмешкой, – знал! Только до поры молчать решил, уж больно у вас двоих недругов много. А так – не знает никто, и ладно.

– А у тебя их нет?

– Да я-то что – мелкая сошка. Меня бояре да князья и за человека-то не считают. Если случай будет – то пришибут, конечно, а так чтобы специально – и искать не станут.

– Ой, не надейся на бояр, любезный друг, – хмуро отозвался Вельяминов, – боюсь, я тебя раньше прибью!

– Ваня, – с серьезным видом прошептала мне подошедшая Машка, – а ты на Алене женишься?

– А куда деваться, – усмехнулся я и погладил девчонку по голове, – ты ведь мала еще, а у Глаши жених есть.

– Ну вот и славно, – обрадовалась та, – а я вам Марту помогу нянчить.

– Вот спасибо, уж и не знаю, что бы мы без тебя делали!

– А пропали бы вовсе.

В этот момент за воротами послышался стук копыт, и вскоре во двор влетел запыленный Петька Пожарский. Увидев меня, он очень обрадовался и, вихрем слетев с коня, хрипло закричал:

– Слово и дело государево!..

– Что?! – едва ли не хором отозвались мы.

– Насилу нашел… – задыхаясь от скачки, продолжал тот. – Отсюда в Кукуй, из него в кремль, оттуда сюда…

– Дело говори, – не выдержал я.

– Телятевский!

– Что, поймали?

– Нет, то есть – да, то есть совсем было поймали, но потом убили!

– Собаке собачья смерть! Однако прежде потолковать бы с ним не мешало.

– Да его не только убили, – продолжал немного отдышавшийся рында, – при нем ларец нашли, а там – венец Мономахов!

– Эва как!

– А я скакал, скакал, хотел первым успеть…

– Успел, молодец. Шапка-то где?

– Какая шапка?..

– Мономаха!

– А, в кремль повезли!

– Ну и ладно, завтра посмотрю.

– Как завтра? – удивился едва не загнавший коня Петька, но я уже не слушал его.

– Вот что, красавицы, мне тут сообщили, что послы персидские прибыли с дарами от шаха. В числе прочего там звери диковинные… я вот к чему речь веду. Хотите на слоне покататься?

Мой вопрос вызвал среди девушек неподдельный интерес, и даже не понимавшая по-русски малышка Марта оживилась и стала прислушиваться к разговору. Так, беседуя, мы двинулись к дому, а за нами потянулись и остальные.

– А как же венец царский?.. – изумленно пробормотал юный Пожарский, огорошенный таким невниманием к реликвии.

– На-ка вот, испей, добрый молодец, – прервала его размышления Машка, притащившая откуда-то ковш с водой.

– Спаси тебя Христос, – поблагодарил княжич, утолив жажду и во все глаза таращась на нее.

Вправду сказать, посмотреть было на что. Начинающая взрослеть девочка была чудо как хороша. В новом сарафане, украшенном искусной вышивкой, и изящных башмачках козловой кожи, она выглядела старше своих лет, а небесно-голубые глаза и толстая коса цвета спелой пшеницы запросто могли лишить покоя и более зрелого человека, чем юный рында. А уж свободная манера держаться и вовсе била наповал.

– Не мешай им теперь, – улыбнулась она, довольная произведенным эффектом, – занят государь.

– Это чем же? – удивился Петька, уверенный, что для государя ничего важнее короны быть не может.

– Любовь у него, – как о само собой разумеющемся пояснила Маша.

– Какая еще любовь?

– Подрастешь – поймешь, – отвечала она с лукавой усмешкой, от которой младшего Пожарского бросило в жар, и двинулась вслед за всеми остальными.

– Погоди, как зовут-то тебя? – запоздало крикнул он ей вслед.

– На что тебе? – насмешливо отозвалась она и, как бы невзначай тронув золотую сережку в ухе, забежала в дом.

– Марья ее зовут, – пояснил ему слуга, запирая ворота.

– Марья… – блаженно улыбаясь, протянул тот, – и почему я ее раньше не встречал?

– Должно, Господь тебя хранил до сего дня!

Парсуна – тогдашнее русское название портрета, от слова «персона». – Здесь и далее примеч. авт.

Домострой – свод правил в допетровской Руси.

Розмысл – инженер.

Платно – царский наряд из парчи, затканной золотом.

Казанская шапка – второй по значимости венец русских царей после шапки Мономаха. Изготовлен по приказу Ивана Грозного после взятия Казани.

Сарынь – то же, что и сволочь.

Сулица – небольшое метательное копье, род дротика.

Кампан – малый колокол с наружным билом.

Святыми отцами принято называть монахов в западной традиции. На Руси было принято говорить «честные отцы».

Надзак – польский клевец (боевой топор).

Хитрость – здесь : изобретение, усовершенствование чего-либо.

Шерть – присяга кочевников.

Исфахан – тогдашняя столица Ирана.

Деньга – полкопейки, полушка – полденьги (¼ копейки), полполушки – ⅛ копейки. Номиналы, конечно, мелкие, но если учесть, что пуд ржи стоил 1,5 копейки…

Золотник – старинная русская мера веса в 1/96 части гривны, или 4,26 грамма. То есть 19 золотников – почти 81 грамм. Увесистая монетка, можно и кистень сделать.

Московский герб – святой Георгий, поражающий змия, – в просторечии назывался «московский ездец».

Русский, или кириллический, счет. Большинство букв кириллической азбуки имеет еще и числовое значение. Например А (Аз) – один; В (Веди) – два. Более сложные числа записывались сочетанием букв, скажем, 25 – КЕ (Како, Есть). Года тоже записывались сочетанием букв, а если учесть, что считались они на Руси от Сотворения мира (СМ), а не от Рождества Христова (РХ), то 1610 год от РХ был 7118 от СМ и записывался: ЗРИI.

Гость – купец.

7057 год от СМ – 1549 от РХ.

Байстрюк – незаконнорожденный, бастард.

Сброя – военное снаряжение, амуниция.

Стряпчий – придворный чин в Русском государстве.