Иван Оченков - Пушки царя Иоганна [litres]

Сообразив, что накосячили, братья Строгановы какое-то время сидели тише воды и ниже травы, но не было бы счастья, да несчастье помогло: приключился в тех местах бунт. Вообще, восстания в тех местах случались регулярно. Причиной чаще всего были злоупотребления местных воевод, но иной раз могло полыхнуть вообще непонятно из-за чего. Что послужило причиной в тот раз, я так до конца и не дознался. Вроде как был давний спор между двумя деревнями из-за выпасов, в один прекрасный день закончившийся мордобоем, перешедшим в смертоубийство. Тогдашний казанский воевода князь Долгоруков недолго думая прислал вооруженный отряд, который и навел порядок. Дело, в общем, житейское, всяко бывает. Но вот дальнейшие события заинтересованными сторонами описываются по-разному.

Со слов князя Владимира Тимофеевича, темные татары, в силу своей природной злокозненности, не сумели оценить его милосердие и взбунтовались противу своего государя. Интересно, я-то тут при чем?.. Другие источники утверждают, что ратники Долгорукова в процессе наведения порядка обе деревни немного пограбили и, что еще хуже, кто-то из них лишил девства местную девку. Как это обычно бывает, вскоре пошли слухи, и в них высеченные обыватели превратились в злодейски умерщвленных, ограбленные деревни – в сожженные. Что же касается тамошних представительниц прекрасного пола, то согласно этим слухам они были поголовно обесчещены, включая грудных детей и древних старух.

В общем, нет ничего удивительного, что вскоре волнения перешли в открытый бунт, к которому немедля присоединилась вся округа. Князь спешно вернулся в Казань и принялся собирать войска, а к бунтовщикам тем временем подошли на помощь черемисы, башкиры и бог знает кто еще. Восстание ширилось. Долгоруков заперся за крепкими стенами и слал слезные просьбы о подкреплениях, а отдельные отряды восставших добрались до строгановских владений. И похоже, что именно это и было главной ошибкой бунтовщиков. Братья Строгановы немедленно собрали все наличные силы и в жестокой сече наголову разгромили их, после чего правительственные войска смогли-таки справиться с ситуацией. Посланный туда с расследованием думный дворянин Минин в числе прочего выяснил, что деревеньки, из-за которых разгорелся сыр-бор, стоят целехоньки, в отличие от тех сел и слобод, которые пожгли борцы за народное счастье.

Но как бы то ни было, Строгановы с ситуацией справились и правительству помощь оказали, так что оставлять без награды их было нельзя. Собственно, потому я и пригласил главу клана в Москву. Конечно, по-хорошему следовало устроить пышный прием и в присутствии думы осыпать его милостью, но я решил прежде поговорить с «именитым человеком» с глазу на глаз.

Привезенный по моему приказу в кремль на ночь глядя, купец заметно нервничал, но старался не подавать виду. Палата, в которую его привели, была довольно просторна, но скудно освещена и потому выглядела немного зловеще. Служившие провожатыми стольники никуда не уходили, отчего казались караульными. Наконец открылась дверь и выглянувший из нее человек махнул рукой, дескать, ведите. Строганов давно не бывал в Москве и мало кого знал из царских приближенных, поэтому окольничий Вельяминов остался им неузнанным. Горница, куда его ввели, была не слишком велика и непривычно обставлена. Одна из стен была полностью занята полками с книгами, а что было за другой, скрывала тяжелая парчовая занавесь. На прочих стенах – ковры, увешанные различным оружием. Посредине стоял большой стол, заваленный бумагами и на нем – большой подсвечник. На лавках у стен сидели несколько человек, внимательно разглядывавших купца.

– Ну, здравствуй, Андрей Семенович, – поприветствовал я его, выходя из-за занавеси, – давно хотел с тобой познакомиться, да все как-то недосуг было.

– И тебе здравия, государь, – бухнулся Строганов в ноги, сообразив, кто перед ним.

– Встань, – поморщился я, – или тебе неведомо, что не люблю я такого?

– Обычай, – немного виновато отозвался он, поднимаясь, – от отцов-дедов заведено. Прости, государь, если по скудоумию своему тебя разгневал.

– Не прибедняйся: уж в чем в чем, а в скудоумии ваша семья не замечена. Да и богатство к дуракам не идет. Во всяком случае, надолго…

– Бога гневить не буду, великий государь, есть и умишко и какой-никакой достаток, – зачастил купец, понявший, откуда ветер дует. – Не дали твои люди собраться как следует, а уж мы для твоей царской милости привезли двадцать тысяч рублей серебром да пушнины – одного соболя сто двадцать сороков…

– Да не торопись, Андрей Семенович, успеешь еще с дарами своими. Завтра чин чином придешь с людьми к Золотому крыльцу, оттуда вас в Грановитую палату проводят, там все и объявишь. А я тебя за службу верную пожалую. Кстати, чем хочешь, чтобы пожаловал? Говори, не стесняйся!

– Слово твое ласковое услышать, великий государь, – и не надо нам, твоим верным холопам, ничего более.

– Ну, этого добра у меня хоть отбавляй. А может, для дела что нужно? Ну, не знаю… может, шапку боярскую…

– Да господь с тобой, милостивец, – испугался Строганов, – на что оно нам, боярство-то?

– Да я не настаиваю. Просто мало ли, вдруг хочешь.

– Нет, царь-батюшка, не надобно нам сего. Ты вот назвал меня, холопа своего, с вичем [41] С вичем – с отчеством. , так мне той чести и довольно. Вот если бы…

– Если бы что?

– Вот если бы ты дозволил подати не на местах платить, а напрямую тебе, вот за это я бы еще раз земно поклонился.

– А что так?

– Да ты не думай, государь, казне твоей порухи не будет, просто так нам легче. А уж как ты решишь, так на все твоя царская воля.

– Ладно, подумаю я…

– Благодарствую, милостивец!

– Да пока не за что. Ты вот лучше расскажи, слышал ли ты, что я во всех пределах царства нашего велел искать места, где можно руду добывать, железную или медную?

– Слышал, государь, как не слыхать. Да только наказал нас Господь: нету в наших местах такого. Уж как мы ни искали, каких только рудознатцев ни звали… Хлебушко у нас родит, лен есть, соль вот еще добываем, а ни железа, ни меди не дал нам Бог.

– Печально это, но кто мы такие, чтобы с божьим промыслом спорить?

– Так и есть, – горестно вздохнул Строганов, всем своим видом показывая скорбь от отсутствия металлов на пожалованной его роду земле.

– Ну ладно, нет у вас, так, может, в другом месте найдется? Я вот думаю указ издать…

– Какой указ, милостивец?

– Да еще толком не решил, но думаю так: все недра в нашем царстве суть неотъемлемая и нераздельная царская собственность. А поелику оные недра принадлежат мне яко монарху, то я и соизволяю всем и каждому, вне зависимости от чина и достоинства, во всех местах, как на своих, так и на чужих землях искать, добывать и выплавлять всякие металлы.