Иван Оченков - Пушки царя Иоганна [litres]

– Разве панна нездорова? – встревожился Владислав.

– Она умирает!

– Я пошлю к ней лекаря.

– О, ваше высочество, да разве же от этой болезни поможет лекарь? Ведь моя девочка умирает от любви к вам!

– Да что вы говорите! – язвительным тоном воскликнул едущий рядом Адам Казановский. – А мне доложили, что ваша драгоценная дочь жива и здорова и провела целый день, наблюдая за сражением и любезничая с этим, как его, Корбутом!

– Какая низкая ложь, да моя девочка глаз не сводила с его высочества и только и делала, что молилась, прося Всевышнего даровать нашему воинству победу!

– Видимо, ее молитвы были неугодны Господу, потому что этот мекленбургский еретик совершенно точно одержал над нами верх.

Услышав слова своего фаворита, королевич поморщился. Упоминание о победе герцога было ему неприятно, к тому же он считал, что все прошло не так уж плохо. Во всяком случае, предпринятая им атака была весьма успешна!

– Но если прекрасная панна Агнешка и впрямь желает помочь своими молитвами нашему делу, так, может, ей делать это где-нибудь в другом месте? Скажем, в монастыре кармелиток… там настоятельницей моя двоюродная тетка, и я мог бы составить вашей дочери протекцию. Ну а что? Замуж ее вряд ли кто возьмет!..

– Адам! – Даже королевич не смог выдержать бесцеремонности своего фаворита.

– А что я сказал? – как ни в чем не бывало отозвался тот. – Кстати, друг мой, а ты знаешь, в чьей компании молилась прекрасная панна?

– В чьей?

– Наших французов, как их… Жоржа Бессона и Жака Безе.

– К чему ты это?

– К тому, что если у них есть время глазеть на битву, значит, они выполнили мое маленькое поручение.

– О чем ты?

– Да так, об одном сюрпризе для вашего мекленбургского кузена.

– Прости, но я все же не понимаю…

– Если вы, ваше высочество, проедете со мной, то немедленно обо всем узнаете, – постарался заинтриговать приятеля Казановский.

– Ладно, но…

– Если вы беспокоитесь о пане Карнковском, то поручите его мне, – усмехнулся фаворит королевича и обернулся к старику: – Пан Теодор, его высочество теперь занят, так что я думаю, вам пора! Тем более вы сказали, что панна Агнешка нездорова. Идите и расскажите ей о монастыре, тамошние сестры весьма славятся умением врачевать.

– Вы негодяй, пан Адам, – почти прошептал совершенно уничтоженный словами молодого хлыща Карнковский, когда тот оттеснил его своим конем.

– Я знаю, милейший, – бессердечно улыбнулся ему Казановский.

Оставив несчастного пана Теодора страдать в одиночестве, Владислав со своим фаворитом направились на край лагеря, где французским инженерам было выделено место для их занятий. Еще подъезжая, они услышали, как один из них – мэтр Безе – распекает своих нерадивых подчиненных:

– Мон дье! Какого черта вы здесь разлеглись? Здесь же кругом порох! Чего доброго, вы по неосторожности и сами подорветесь, и нас с собой прихватите.

Надо сказать, что Безе был крайне невысокого роста, при этом несколько склонным к полноте. Одним словом, вид у него был совсем не грозным, и, возможно, поэтому польские жолнежи и в грош его не ставили. Его товарищ де Бессон, напротив, был весьма видным кавалером и пользовался некоторым авторитетом, однако сейчас его нигде не было видно. Увидев королевича с Казановским, толстяк сдернул с головы берет и склонился в почтительном поклоне.

– Ваш приезд – большая честь, месье, – постарался он быть любезным.

– А где пан де Бессон? – осведомился фаворит.

– Я здесь, господа, – выскочил тот из ближайшей палатки, застегивая на ходу камзол. – Прошу меня простить, но я заканчивал последние приготовления.

Договорив, он нахлобучил на голову шляпу, потом решительно сорвал ее с головы и, изобразив изящный поклон, тщательно подмел своим плюмажем площадку перед собой.

– Прекрасно, – воскликнул довольным тоном пан Адам, – его высочество желает ознакомиться с плодами вашей работы.

– О, это большая честь! Прошу идти за мной, господа.

Спешившись и отдав поводья своим провожатым, Владислав и Казановский проследовали за де Бессоном в его палатку. Было уже довольно темно, но француз посветил им фонарем. Посреди палатки лежал довольно большой предмет, в котором королевич не без труда опознал колокол. Снизу к нему была прикреплена толстая, окованная железом доска, а в верхней части было просверлено отверстие.

– Что это? – недоумевающе спросил королевич.

– Это, ваше высочество, некоторым образом, петарда.

– Что, простите?..

– Петарда. Нечто вроде фугаса. Внутренности этого колокола заполнены самым лучшим порохом, какой мы только смогли найти, а вот здесь вставляется запал. Если это устройство определенным образом закрепить на воротах или стене, то оно непременно их разрушит.

– Очень интересно; а каков заряд в этом, как вы сказали, устройстве?

– Почти пятьдесят фунтов, ваше высочество.

– Что же, прекрасно. Так в этом твой сюрприз, Адам?

– Ну как, нравится?

– Да, но что мне с ней делать?

– Тебе – ничего! А вот несколько ловких людей под командой нашего славного де Бессона могут установить ее на воротах Можайска и взорвать их ко всем чертям!

– И что нам это даст?

– Как что, разве ты забыл, что у герцога там собраны все припасы? Если они окажутся под угрозой, он тут же покинет свой укрепленный лагерь, который мы с таким беспримерным героизмом и столь же великой глупостью пытаемся штурмовать, и бросится на помощь Можайскому гарнизону. Вот как только это произойдет, вы с ясновельможным паном гетманом сможете заняться своим любимым делом – обрушите на врага нашу великолепную гусарию!

– Черт возьми, да ты прав!

– Конечно, я прав! – засмеялся довольный фаворит.

– Надо рассказать об этом Ходкевичу.

– Это еще зачем?

– Как зачем?

– Послушайте, ваше высочество, разве вам не надоела мелочная опека со стороны гетмана? А тут – прекрасный повод отличиться. Атаки, предпринятые ясновельможным паном гетманом, окончились лишь потерями в людях и артиллерии, а вы сможете взять вражеский город со всеми припасами и утереть нос своим завистникам. Тем более что скоро к войску прибудут подкрепления во главе с Сапегой, который также послан сеймом следить за вами.

– И когда ты думаешь устроить эту авантюру?

– Я бы предпринял ее прямо завтрашним утром.

– Но наши войска устали!

– Армия герцога – тоже. Надо не давать им ни минуты покоя! Атаковать с разных сторон, и когда они изнемогут, Господь дарует нам победу!

– Прошу простить меня, господа… – вмешавшийся в их разговор француз явно мучился, подбирая выражения, – но боюсь, что заложить петарду утром никак не получится.

– А в чем дело?

– Видите ли, дело это непростое и требует подготовки, а также обученных помощников.