Владимир Поселягин - Корейский вариант [litres]

По поводу суеты у рынка, да, я видел сотрудников милиции, что покидали кузов грузовика, никаких последствий не было, помаячив у входов, те свернулись и уехали. Такое впечатление, как будто кто-то специально гоняет их, чтобы подтвердить слухи, ну или опять-таки заставить гостя нервничать, чтобы тот совершал ошибки. Сам я вообще далёк от этой работы, не знаю всей специфики, но действия местных правоохранительных органов мне показались очень странными. Хотя если вспомнить, что самолёт военный, да ещё Южной Кореи, с которыми у СССР напряжённые отношения, а в салоне два трупа, местные могли подумать о побеге к ним корейского коммуниста. Чем не версия? Ну, да ладно, у меня через полчаса отбытие, так что пусть ищут. Тут всё зависит от того, найдут они водителя той полуторки или нет. Если найдут и свяжут меня и гостя, то, поискав, смогут узнать, что я купил билет. Одежда-то та же, тут я промашку допустил. А если даже свяжут, есть шанс, что подумают на ложный след, всё же возраст. Тут, наверное, я впервые порадовался, что так молод. Если и будут искать именно меня, то для расспросов, кто, откуда да что видел в такое-то время в таком-то месте, прежде чем на машине уехать в город. То есть не видел ли я подозрительных личностей. Вот примерно так. Ах да, моя внешность. Она может подвести. Самолёт из Кореи, я тоже на корейца смахиваю, уже подозрительно. Одно хорошо, корейцев и в Союзе хватает.

До вокзала я не добежал – тут пара поворотов, и будет площадь, – как, заметив магазин музыкальных инструментов, удивился тому, что как-то неосознанно сменил направление к нему. Пройдя внутрь, осмотрелся. Тут была строгая на вид дама, продавщица, похоже, сразу видно, из интеллигентов, весь её вид указывал на это. Вдохнув непередаваемый запах музыкальных инструментов и канифоли, я с извинениями попросился в туалет, на что та удивлённо приподняла бровь, хочу так научиться, и холодно кивнула, указав на нужное помещение. Вещи я оставил под её присмотром в зале. Там пара детишек были, что изучали аккордеоны. Вернулся довольный и счастливый и сказал продавщице:

– Извините ещё раз, но у меня поезд скоро подойдёт, а хочется в пути с музыкой ехать. Отец дал деньги на развлечения, и я решил, что лучше всего их потратить на гитару. Немного играть я умею, самоучка, так что, думаю, пригодится. Может, научусь играть нормально, если свой инструмент будет.

– Хорошее желание. Гитары у нас трёх видов. Есть простенькие, шестиструнные. Вот эта семиструнная, недавно привезли партию, очень хорошего качества.

– Меня на шестиструнной учили. А вон та, что за гитара? – указал я на висевшую лакированную чёрную с золотом шестиструнную гитару.

Красивое исполнение, но главное, я играл на точно такой же. То есть гитары одной фабрики, и думаю, я быстрее восстановлю навыки на знакомом инструменте.

– Это уценённый товар, выставлена на продажу владельцем, бывшая в употреблении. Наш мастер её осмотрел и сказал, что хорошая гитара. Выпуск ещё довоенный. Был проведён лишь ремонт лакокрасочного покрытия.

– Можно посмотреть?

Взяв протянутую гитару, я исполнил пару аккордов, получилось на удивление неплохо, пальцы были ловкими, хотя и не тренированными. Теперь-то есть на чём тренировать.

– А вы говорите, что только учитесь. Очень хорошо получилось, – слегка улыбнулась продавщица.

– Это настройка, её настраивал настоящий мастер… Мне нравится, цена тоже устраивает. Беру, – сообщил я, закончив осматривать гитару, и добавил: – Если можно, чехол для неё и запасные струны.

– К сожалению, в наличии чехлов нет, а струны есть, сейчас принесу комплект.

Когда та вернулась из подсобки, я расплатился, получив чек на покупку, после чего гитару за спину, благо у неё ремень подгонялся пряжкой, и, подхватив вещи, не забыл поблагодарить продавщицу за отличный инструмент и покинул зал магазина. На вокзал я успел, поезд ещё только подходил к перрону. Правда, я ошибся и с воплями побежал к нему, думая, что опоздал, чем изрядно развеселил ожидающую публику, а милиционер, в звании старшины, добродушно усмехаясь, успокоил. Поезд только пришёл, полчаса будет стоять, пока воду заливают и уголь грузят. Успею оформиться и занять своё место. Несмотря на пяток сотрудников милиции, присутствовало несколько в гражданке и военной форме. Они проверяли документы у всех подряд. Не обошли и меня вниманием.

– Откуда у меня документы, мне четырнадцать? – отмахнулся я, подавая билет проводнице, у меня верхняя полка купейного вагона была.

– Хм, а комсомольский билет? Или тебя не приняли в комсомол? – всё допытывался молодой парень, предъявивший удостоверение лейтенанта МГБ. Причём спрашивал без особого энтузиазма, видел, что я говорю на русском не хуже него и понимаю обертоны, интонации и намёки, что иностранец понять не смог бы. Такое мог только коренной житель.

– В комсомол приняли, – легко согласился я. – Только билет не выдали. А нету. Обещали через неделю, когда книжки подвезут, фото я уже сдал старосте класса, но я только через месяц вернусь из Казани. К родственникам еду.

– Ясно, – тот совсем потерял ко мне интерес и направился дальше, ну а я, забрав чемодан и саквояж с перрона, стал протискиваться по коридору к своему купе. Стакан у проводницы я попросил, потом с ложечкой принесёт в подстаканнике.

В купе было занято два места, одно нижнее свободно, как раз подо мной. Тут была пара, семейная, как я понял, лет тридцати. Мужчина, а он выходил покурить на перрон, зайдя за мной следом, помог поднять чемодан. Саквояж я в ногах на полку положил, всё равно доставать, там свёрток со скоропортящимися продуктами. Гитару тоже, только аккуратно, чтобы не повредить.

– Будем знакомы, – сказал я, а поздоровался до этого. – Фёдор. Еду к родственникам в Казань.

– Пётр Ильич, это моя супруга Елена Павловна. Мы чуть раньше выйдем, – представившись, сказал мужчина и, переведя взгляд на гитару, сел рядом с супругой и поинтересовался: – Играешь?

– Отец подарил, чтобы научился. Поэтому терзать ваш слух не буду, пожалею.

Мы рассмеялось, и тут мне пришлось посторониться, в купе стал протискиваться дородный усатый мужчина с огромным рюкзаком на спине, что застрял в проёме, а также с двумя чемоданами в руках. От него резко несло копчёной рыбой, по запаху довольно свежей. Или он её только что купил, запах умопомрачительный, вон как соседи, да и я не исключение, слюной стали захлёбываться, или тот копчением занимался на профессиональной основе, чтобы так пропахнуть. Пётр Ильич встал и помог тому. Рюкзак наверх, чемодан один под нижнюю полку, а второй на боковую багажную полку надо мной. А последний пассажир нашего купе оказался строителем, участвовал в строительстве местной ТЭЦ. Сейчас ехал в отпуск к семье с подарками. К счастью, недалеко, ночью выходит, мы спать будем. Правда, мужик оказался запойным, сразу бутылочку достал, как состав тронулся, но Пётр Ильич довольно жёстко попросил убрать, вечером перед сном принять – это одно, а напиваться – судя по звяканью, у усатого не одна бутылка была – совсем другое. Недовольно поворчав, тот всё же убрал, а потом вообще ушёл в соседнее купе, где к алкоголю не такие требования были.