Владимир Поселягин - Корейский вариант [litres]

Когда состав покинул город, все как будто сговорились, стали доставать снедь. Я тоже не стал отрываться от коллектива и достал, что есть. В принципе, у всех одно и то же, разве что у моих попутчиков, а они из Владивостока, была ещё варёная курица. Совместный завтрак, а время было десять утра, как-то нас сблизил, мы уже не были такими чужими, ну и дальше, общаясь, так и ехали. Насчёт гитары меня не трогали, видимо поверили, что я играть только учусь, что было правдой, знать пару аккордов – это не уметь играть. Исполнить простенькую мелодию вроде Высоцкого я смогу, а более серьёзное уже нет. Хотя и слух есть, и желание, а времени научиться не было. На пенсию вышел, уже и желания не имелось. А сейчас, действительно, чего не поучиться? Остальные тоже гитары в руках не держали, так что на мою чёрную лакированную красавицу особо внимания не обращали. Зато когда я рассказал анекдот на тему о поезде, смеялись от души:

– Ночью в купе, голос с соседней полки: «Мамаша, ну сколько же можно: “Миша, пись-пись, Миша, пись-пись!”» – «А, что я могу сделать, ребенок ну никак пописать не может сходить!» – «Зато я двадцать раз уже бегал!»

Смеялись все, этого анекдота тут ещё не знали. Почти сразу выяснилось, что я знаток множества свежих анекдотов, два часа непрерывного смеха, отчего к нам перебралось уйма пассажиров из соседних купе, привлечённых шумом, пока вытиравшая слёзы Елена Павловна не попросила прерваться, а то у неё уже скулы сводит и сил не хватает. Тогда я лёг на свою полку, взял гитару и сделал перебор, стал наигрывать вхождение песни «Разговор в поезде», да и саму исполнил. А когда я закончил, Пётр Ильич с укоризной произнёс:

– А говорил, не умеешь.

– Так пару аккордов всего.

– Интересная песня, необычная. Кто написал? Я её не слышала, – спросила женщина, что слушала меня, встав у открытых дверей. Она там не одна стояла.

– Не знаю, я просто слышал, и повторил.

– А ещё что знаешь? – спросила она же.

Подивившись такому интересу, было заметно, что она его проявляет чуть ли не больше остальных, которые тоже попросили спеть что-нибудь интересное, я согласился.

– Есть ещё одна, весёлая. Называется «Разговор в цирке».

Изменяя голос под мужчину и женщину, я так пародировал и весело играл, что хохотали и в купе, в нём человек восемь сидело, и остальные в коридоре. Последние даже зааплодировали, настолько им понравилась песенка. Ну, а я продолжил репертуар, попытался сыграть «Чёрного кота», на мой взгляд получилось откровенно плохо, но людям понравилось, и играл, играл те песни, которые мог исполнить, не опозорившись, как с «Чёрным котом», и что самому нравилось. Особенно «Лебединая верность» произвела впечатление. Я столько тоски и боли в голос напустил, что понял, переборщил, не только женщины и девчата из слушательниц сидели со слезами на глазах, но и мужчины. Дальше меня пригласили в соседнее купе, выступить там, и я ушёл, меня обещали колбасками накормить, купе чисто женское, и я не удержался. В купе набилось так же полно народу. Усевшись у окна, мне дали побольше места, я громко сказал:

– Анекдот! Значит, Министерство путей сообщения решило в купейных вагонах сделать разделение по половому признаку, мужчинам отдельное купе, женщинам своё отдельное. Один мужичина решил купить билет в женское купе, доволен, заходит, а там три мужика сидят, ухмыляются. Один говорит: «Что, тоже в женское купе билет купил?»

Женщины смеялись больше и дольше, игриво стреляя глазками на мужчин. Ну, а я стал петь песни про любовь, как и просили. Репертуар я помнил приличный, думаю, на весь срок хватит, а то, вон, вроде как пассажиры из соседних купе потянулись. Эй, а где мои колбаски?..

Ступив на восьмой день на перрон в Москве, я счастливо осмотрелся и, вдохнув воздух столицы, энергичным шагом направился в сторону выхода с вокзала. На маршруте «Казань-Москва» я не совершал такую ошибку, как играть на гитаре. Шесть дней играл, пальцы саднят, почти без кожи остались, стёр, это в последние дни и остановило энтузиастов. Однако что меня порадовало, такая обширная практика помогла мне привыкнуть к гитаре, научиться владеть голосом и выступать перед публикой, что тоже было непросто. И да, все эти дни я присматривался к пассажирам нашего вагона, был разный люд, военные, гражданские, особых подозрений ничто и никто не вызывал, так что думаю, если гостя с самолёта и ищут, то не меня.

Сейчас же, покинув территорию вокзала «Северный», а народу тут хватало, лавируя между прохожими, я направился к остановке, потому как искать извозчиков, а после войны легкового транспорта хватало, как и таксомоторов, включая трофейную технику, было бессмысленно. Те, кто успел раньше, всё разобрали. Я это понял, ещё выходя из вокзала, окидывая полную людей площадь и мельтешение уезжающих машин. В общем, будем думать, как добраться до гостиницы. А я решил поселиться в гостинице «Метрополь». Хотя бы попытаюсь. С отсутствием документов, думаю, это будет сложно, если учесть, что в ней жили также иностранцы. Скорее всего, попросят на выход, но вежливо, прислуга там была вышколена. Сам я в этой гостинице никогда не жил, хотя в Москве мне бывать приходилось не раз, в основном служебных хватало. С семьёй немало ездил, тогда бронировали номера в обычных гостиницах. Один раз в гостинице «Националь» жил, я уже тогда подполковником был, но это было именно один раз. А сейчас я твёрдо настроился на «Метрополь». Раз я в Москве и прибыл сюда не развлекаться, а по делу, то, думаю, проживание в её номерах скажется. Да и вообще хотелось. Когда ещё такой шанс будет? Хм, если только в остальных эпизодах.

Отойдя от вокзала подальше и покинув площадь, я встал у края проезжей части и поднял руку, пытаясь остановить машину. Остановку я решил игнорировать. Одно дело без багажа город изучать, на трамвае кататься, другое дело – на авто. Всё же последние дни выдались тяжёлыми. Восемь дней в тесном помещении в присутствии других людей, всё это в жару, пот и вонь, было трудно. В общем, я хотел побыстрее залезть в ванну, ну или душ, и смыть ту корку грязи, что ощущал на себе. Так что когда машина остановилась, я отрывисто сказал в открытое окно:

– Гостиница «Метрополь». Червонец.

– Садись, – кивнул водитель и, цыкнув зубом, стартовал с места, когда я сунул вещи на заднее сиденье и сел сам на переднее.

Машина мне эта была знакома, «Опель-капитан», двухдверный вариант, голубого цвета. Я и сам, было дело, катался на подобной машине. Водитель доставил меня к месту назначения быстро, так что заработал честно. Калымил тот, видимо, так на машине начальника, под козырёк наряд на сегодня подсунут был, я видел, что машина из гаража министерства лесного хозяйства. Забрав поклажу, я направился ко входу гостиницы, с интересом осматриваясь. Правда, сейчас меня занимало только одно – ванная.