Александр Белов - Круглый дизельпанк [СИ]

— Фрам, не пропустить ли нам по стаканчику «золотистого»?

— Заметь — не я это предложил. Но почему бы и нет?

Марика упомянула популярный в Рассене напиток. Это был местный аналог пива, но на основе мёда. Типа газированной разбавленной медовухи. У меня он особых восторгов не вызывал, хотя в жару, если холодный, был совсем не плох. Так что мы зашли в кабак и приземлились за свободный стол в углу. Кабачок в это время суток был почти пуст, не считая пяти-шести посетителей у прилавка-стойки и «бармэна». Интерьер был декорирован в стиле какого-то амбара. А может и был им «в девичестве». На стенах висели всякие грабли-лопаты-вилы, вдоль стен стояли мешки с чем-то. Освещение реализовывалось местными «керосинками» на полках вдоль стен. К тому же на каждом столе стояла такая же лампа. Если посетитель желал света, то мог её зажечь, а если хотел «интимной» обстановки, то тушил. Нормально, вобщем.

Поняв, что по крайней мере днём здесь подносчиц нету, Марика сходила за напитками сама. Иногда хорошо жить в таком равноправном обществе. Напиток оказался хорош. Я с удовольствием потягивал шипящую сладковатую жидкость, чувствуя, как прохлада разливается по телу. Газ тихонько щекотал в носу, заставляя помимо воли улыбаться. Марика тоже наслаждалась. Давненько мы не расслаблялись. Захмелеть я не боялся. Крепость этого «пива» была примерно градуса три-четыре, а что такое литровка трёхградусной водички для здорового мужика? Слону дробина, совершенно верно.

— Отдыхаете, ребятки?

Послышался сипловатый голос и за стол безо всяких церемоний уселся седой пожилой мужик с красным лицом завзятого пропойцы. Одет он был в традиционную для здешних мест моду, только поверх всего был накинут плащ, словно этот товарищ с минуту на минуту ожидал дождя. Широкополая, сильно потёртая шляпа уныло свесила поля по бокам. От персонажа попахивало перегарчиком, но хоть не помойкой. Я пожал плечами, решая — как реагировать на такую наглость, а Калинина неожиданно ответила:

— Отдыхаем, дяденька.

Хех. Вот ещё родственничек! Но я решил посмотреть, чем дело кончится, поэтому не пошевелился, продолжив тянуть прохладный напиток. Дядька поёрзал и спросил полу-утвердительно:

— Вы из этих… Из Искателей?

— Типа того.

— Небось будете Могилу Голубой Девчонки искать?

Так-так-так! Я был совершенно не в курсе цели наших поисков, но этот тип местный и об окрестностях знает много больше нашего. Так что стоит навострить ухи. Марика качнула стаканом, изогнув тонкую бровь:

— Допустим. И что?

— Эх, ребятки… А не боитесь?

— Чего нам бояться?

— Призрака Голубой Девчонки конечно!

Безапеляционно заявил дяденька.

— Голубой… Кого?

— Как?!

Поразился бухарь-ковбой.

— Собрались Могилу Голубой Девчонки искать, а об еённом призраке не знаете?! Ну и — ну!

Алконавт сипло хохотнул и вдруг склонился над столом, хитро блеснув красными глазами:

— Поставьте дяде Феду кувшин «Жу-жу», и дядя Фед всё вам обскажет в лучшем виде! Ну что, краса? Угостишь дядюшку?

Нас хрестоматийно «разводили на бухло», как бы выразились в моё время. Марика однако же встала, сходила к стойке и немного погодя вернулась с запотевшим кувшином «Золотистого». Я не очень понимал её интерес к этим байкам спившевося «ковбоя», но она — наша разведка, так что не мешал. Может это на самом деле важно? А может и нет. Моё дело маленькое. Начальство платит за пойло, ехать никуда не заставляет, прохладно. Чего бы и не послушать, как ковбомж будет загибать свои истории?

Дядя Фед налил в откуда-то взявшийся стакан медовой «газиоровочки», отхлебнул изрядную часть и блаженно вздохнул:

— Хорошо.

Однако спохватился:

— Э! Про что я говорил-то? Это… Значится так! В окрестностях этой дыры.

Фед не глядя обвёл рукой около себя, что должно было по всей видимости олицетворять весь славный городок Счастье.

— В этой заднице Мира давным-давно, ещё задолго до Страшного, стоял город большой и храм Священной семьи. Важный был храм, говорят. Так вот… Славился он тем, что священником в нём всегда была ба…

Дядька осёкся на полуслове и быстро поправился, глянув на Марику:

— Всегда была женщина. Хрен знает сколько поколений менялись настоятельницы. Но перед Страшным, как говорят, храмом заинтересовались Дети Богов. Никто не знает — что они там делали, да только очередной настоятельницей стала одна из Детей. Сейчас уже хрен кто чего знает наверняка, ребятки… Потом началось Страшное. По храму что-то жахнуло, да так, что от него только кучка щебня осталась. Да и городу несладко пришлось. Ну, вы же читывали в школе про то время? Как Дети стали Отверженными? Тогда не только Детей Богов убивали. Простой люд вообще кучами в Алазию отправляли. Так что..

Фед долил стакан и опять приложился к нему, а я наморщил память и вспомнил — что такое «Алазия». Этим словом называли общую для всего Мира Природу-мать, из которой всё живое черпает жизнь, и всё туда же и уходит после смерти. Миряне придерживались концепции переселения душ, веря в то, что чем праведнее человек живет, тем больше шанс у его души возродиться в теле человека, а не какого-нибудь кольчатого червя. Кто жил праведно — тот постоянно возрождался человеком, а грешники, согласно определённой градации грехов, опускались вниз по пищевой пирамиде возрождений. Самые же злостные грешники подвергались своеобразной «дефрагментации». Их душа в конце-концов растворялась в Алазии. Фед тем временем продолжал рассказ;

— Прошло дохрена времени и люди снова поселились поблизости. Как водится — в окрестности стали наведываться любопытные. В старых развалинах города много всяких интересных штук можно найти. А уж как вспомнилось, что там храм был, так от старателей и искателей стало непродохнуть. Все надеялись куш сорвать. Лазили по развалинам, вход в подземную часть искали. Вот тут-то и стала Голубая Девчонка людям являться. Кому поможет, а кого — накажет. Пытались всякие долбоклюи её поймать, да разве призрака поймаешь?

— Так почему её надо бояться?

— Потому! Очень она любопытных не жалует. Может совсем идиотом сделать, да так, что только пузыри пускать будешь и лыбиться. Вот и думайте — надо ли туда лезть?

— А ты сам-то её видел?

— Я-то? Видел, конечно!

Угу, видел он. На дне стакана? А чёртиков он зелёных не видел случайно? Но Марика вполне серьёзно потребовала:

— Расскажи.

— Эх.

Фед залпом выглотал целый стакан, выдохнул, обдав нас волной медовушного прегара и начал свой рассказ:

— Давненько это было… Да. Я тогда совсем молодой был, глупый. Всё разбогатеть мечтал по-быстрому. Скорешились мы с одним парнем. Вместе по округе шастали. А тогда как раз затишье с этими развалинами было. В город почти никто не ходил. Ну мы и промышляли со старателями, что рядом с городом самоцветы копали. Один раз в засыпанном подвале нашли ящик, старый такой, железный. Только он совсем не заржавел, а просто краска местами отвалилась. Хотели мы ящик открыть, да куда там! Замков не видно, но хрен откроешь. Помню, тогда Корней-Скупщик нам неплохо за него отвалил… Да. Так вот. Раззадорились мы. Шутка ли — за один ящик столько «капусты» поиметь? Отдохнули пару деньков и снова в город пошли. Как на зло погода тогда испортилась, дождь пошёл. Нам бы в лагерь старателей вернуться, преждать. Но жадность глаза нам совсем закрыла. Вобщем плутали, плутали и вышли к окрестностям Храма. Помню — льёт как из ведра, мокрые оба насквозь. Холодно. И темнеть начало. Вдруг глядим, нора — не нора, дверь — не дверь. Дыра в старой стене. Хоть и страшновато, но замерзать ещё страшнее. Полезли в неё. Напарник первый, я следом. Оказались мы в каком-то ветхом помещении. Хорошо, что у нас фонари с собой были. Посветили вокруг. Со стен вся краска и штукатурка давно обвалились, голые кирпичи одни. На полу кучи мусора. А в дальнем углу блестит что-то. Подошли мы. Мать моя — Шанья! Груда тряпья истлевшего, в нём пара скелетов! Один побольше, взрослый, а другой-то детский!. В руке маленького лежит прозрачный блестящий шар, примерно в два кулака. В шаре искорки какие-то плавают, что-то мелькает. Напарник подошёл поближе и шар тот в руки взял. Я испугался тогда, говорю, что не по-людски это — у мёртвых воровать. Напарник только смеётся, мол за такое диво Корней тоже хорошо заплатит, а мёртвым вещи уже ни к чему.