Джером Биксби - Врата времени

— Там, откуда меня прислали, — с невинным видом сообщил я, — тоже начали думать, что у тебя крыша поехали.

Знаете, как бывает, когда только-только засыпаешь и видишь себя не в постели, а в другом месте — но еще можешь усилием воли вмешаться в свой сон? Вот такое у меня было чувство. Я уже понял, что значит «действуй по обстановке». Но жарища-то, жарища... И я тоже хорош: твидовый костюм, тяжелые башмаки... Ну конечно! Все это я надел, собираясь к Стиву, и с тех пор мне о своей одежде вспоминать было незачем, а значит не с чего ей было и меняться. Но Маршем Красвелл придумал слишком жаркое местечко — надо бы и мне измыслить себе что-нибудь полегче.

Пожалуй, тоже что-то в гладиаторском стиле?..

Сандалии? Годится! Вот я уже в сандалиях.

Туника...

Тут до меня дошло: надо же, чуть не попался! Так бы и шел на поводу у его фантазии — а ведь предупреждал же меня Стив...

— Ты не против, если я уберу одно солнце? — поинтересовался я как можно вежливее. — Что-то здесь жарковато!

Я посмотрел на солнце с максимальной неприязнью. После некоторого колебания оно исчезло.

— Ты — Гарор! — загремел гладиатор. — Но чарам твоим не спасти тебя от Меча!

С этими словами он бросился вперед, размахивая над головой сверкающим лезвием.

Думать пришлось очень быстро. Меч с лязгом отскочил от солдатской каски. Мне в свое время приходилось носить этот славный головной убор, и уж кто-кто, а я-то точно знаю, что никаким мечом его не прошибешь.

— Теперь послушай меня, Маршем Красвелл! — сказал я, стаскивая каску. — Я Пит Парнелл из «Санди Стар», и мне...

Красвелл, тяжело дыша, перевел взгляд с меча на мое лицо. Глаза у него вдруг заблестели — узнал меня, что ли?

— Постой! — воскликнул он. — Я узнаю тебя! Ты — Нельпар Ретреп, Магистр Семи Лун, пришедший биться со мною против зловещего Змея и его нечестивой ученицы, колдуньи и заклинательницы Гарор. Приветствую тебя, друг!

Он протянул могучую загорелую руку, и я ее пожал.

Так... Красвелл не может ни осмыслить мое появление, ни пренебречь им, вот и пытается включить меня в свою сказку. Ну, пока это даже забавно — попробую поиграть на его поле. Он еще не знает, какое у меня воображение!

— Мои верные союзники, — говорил тем временем Красвелл, — великодушные Доки с Синих Холмов, все полегли в кровавой битве. Мы вместе должны были одолеть неисчислимые опасности на Равнинах Истака и вместе обрести великую славу, обретая Алмаз, но увы... Хотя все это тебе, конечно же, ведомо?..

— Еще бы, — согласился я. — И что дальше?

Красвелл, словно прислушавшись к чему-то, резко повернулся и взмахнул рукой.

— Взгляни, Магистр, — пробормотал он. — Ибо это зрелище вселяет страх даже в мое сердце — Гарор возвращается в битву, ведя свой ужасный легион Лакросов, чудовищных порождений Сверхмира, вступивших в противоестественный союз с Темным разумом. Они неуязвимы для смертного, но им возможно противостоять Мечом и волшебным оружием Нельпара Семилунного. Мы сразимся с ними вдвоем!

По широкой зеленой равнине мчалась орда... как бы это сказать... порождений Сверхмира. Рассказать о них как следует я не берусь: не тот у меня словарный запас, чтобы живописать красвелловские фантазии.

Здоровенные, трясущиеся, словно студень, твари, истекающие гноем, они частью летели, частью скакали прямехонько к нам. Одно скажу: мне как-то сразу потребовалась плевательница. Она сейчас же явилась — вместе с умывальником, полотенцем и всем прочим, — но я опрокинул ее и изо всех сил попытался сосредоточиться.

...Телефонная будка получилась немного расплывчатой, но когда я влетел в нее и набрал короткий номер, там ответили сразу же.

— Полиция? Патрульную группу ко мне, и побыстрее!

Я вышел из будки. Красвелл все это время вертел мечом над головой и испускал воинственный клич, готовясь встретить нападающих.

За моей спиной взвыла полицейская сирена. Полдюжины мощных патрульных машин с визгом затормозили возле нас, взметнув зеленую пыль. Я могу без всякого напряжения представить себе нью-йоркский полицейский отряд — эти были что надо. Подбежавший ко мне сержант тоже был что надо: Майкл О’Фаллин — самый дюжий, самый славный и самый рыжий полисмен, какого я только знаю.

— Майк, — сказал я, — займись!

— Работенка не из самых приятных, но ребята управятся, — ухмыльнулся он и пошел командовать.

Красвелл растерянно смотрел, как полицейские растягиваются в цепь; потом пошатнулся и закрыл лицо руками.

— Безумие! — вскричал он. — Что за безумие! Что вы делаете?..

Вся сцена вдруг дрогнула. Единственное красное солнце мигнуло, зеленая равнина побледнела, и на миг сквозь нее проступили контуры двух больничных коек с лежащими на них телами. Но тут Красвелл открыл глаза.

Метрах в двадцати от блюстителей порядка чудища начали уменьшаться в размерах. Докатившись до полицейских, они уже были не выше человеческого роста и вполне поддавались обычному для таких случаев обращению. Когда удары дубинок посыпались на их рогатые головы, они без дальнейших сложностей позволили затолкать себя в машины. Взревели моторы — и равнина опустела.

Майкл О’Фаллин, однако, не исчез. Я сказал ему:

— Спасибо, дружище. Ты как насчет пары бесплатных билетов на завтрашний матч? Загляни ко мне попозже!

— Самое что надо, Пит. Завтра я как раз выходной. Э, а как я домой-то доберусь?

Я открыл дверь телефонной будки.

— Давай сюда!

Сержант вошел и благополучно растворился. Я повернулся к Красвеллу.

— Велико же твое колдовство, о Семилунный! Дьявольские творения Гарор ты ниспроверг творениями собственного разума!

Он уже и это пристроил к своему роману.

— Теперь вперед, о Нельпар, вперед, к Твердыне Змея, что лежит в тысяче локспанов отсюда, за зеленопламенными Равнинами Истака!

— А как насчет Алмаза?

— Алмаза?..

Он, верно, столько сил потратил, приплетая меня к сюжету, что начисто забыл об Алмазе, который должен был повергнуть Змея. Ну я больше и не стал напоминать.

Однако тысяча локспанов по зеленопламенным Равнинам — это меня не вдохновляло, за сколько бы он ни считал свой локспан.

Я сказал:

— Ну что ты все себе усложняешь, Красвелл?

— Имя мое Мултан, — уточнил он с неимоверной гордостью.

— Мултан, Султан... да хоть Бифштекс-с-Луком, если у тебя страсть к такой абракадабре. Придумывай себе хоть десятиэтажные клички, только скажи: почему ты вечно все усложняешь? Надо тебе ехать — для этого есть такси. Трудно свистнуть, что ли?

И я свистнул. Тут же подкатил потрепанный желтый «форд» — словно только что с какой-нибудь нью-йоркской улицы. И мешковатый небритый шофер — копия того угрюмого хмыря, что вез меня сегодня утром.

Вряд ли найдется на свете что-либо прозаичнее нью-йоркского такси с этаким водилой. Лицо Красвелла приобрело цвет равнин Истака, а сами зеленопламенные равнины затряслись, словно в неисправном телевизоре — так он старался загнать это такси в свои фантазии.