Джером Биксби - Врата времени

Красные рожи расцвели, как цветочки по весне.

— Участие УПМ в операции обусловлено сложившимися обстоятельствами. Как вам известно, в реке Иллинойс от Чилликоты до Гаваны течет пиво.

На сей раз не засмеялся никто. Пиво — слишком соблазнительная штука, чтобы поднимать его на смех. Что же до меня, так я терпеть не могу алкоголь и наркотики. И на то есть серьезные причины.

— Но тут надо внести уточнение, — продолжил я. — Жидкость, которая течет в Иллинойсе, действительно имеет привкус хмеля, но несколько добровольцев, пивших из реки, отреагировали на нее иначе, чем на обычные алкогольные напитки. Они утверждают, что испытывали некую эйфорию в сочетании с полным раскрепощением всех инстинктов. Это состояние не прекращалось даже после очистки крови кислородом. Далее. Жидкость, в отличие от алкоголя, не приводит в угнетенное состояние, а, напротив, оказывает на организм стимулирующее воздействие. И наконец еще одно необъяснимое обстоятельство: наши специалисты не обнаружили в составе жидкости ни одной неизвестной доселе субстанции. Впрочем, все это для вас не секрет. Как и то, почему к операции привлечено УПМ. Главной же причиной лично моего участия в операции — помимо того, что я родился и вырос в Онабаке, — является предложенная мною версия, позволяющая выявить человека, ответственного за всю эту фантастическую неразбериху. Моя гипотеза произвела большое впечатление на всех высокопоставленных чиновников, включая самого президента Соединенных Штатов. — Бросив не слишком дружелюбный взгляд на мисс Льюис, я добавил: — Все они полагают, что, поскольку мне первому пришла в голову мысль о необходимости подготовки агента, психологически устойчивого к соблаз­нам реки, то именно я этим агентом и стану.

Как только о ситуации прознали в УПМ, администрация завела дело, вести которое поручено мне. Поскольку к тому времени на территории Онабака пропали без вести несколько федеральных агентов, я решил для начала навести кое-какие справки на стороне. Я отправился в библиотеку Конгресса и проштудировал подшивки онабакских газет «Морнинг Стар» и «Ивнинг джорнэл», начав с тех последних номеров, после которых газеты в библиотеку Конгресса поступать перестали. А потом перелистал в обратном порядке все номера за предыдущие два года. И не обнаружил там ничего существенного, пока не добрался до номеров от 13 января позапрошлого года...

Я перевел дыхание, чтобы оценить, какое впечатление производят мои слова на этих прожженных шишек. Никакого. Но моей решительности это не убавило. Они еще не знают о моем козырном тузе. Вернее, о козырной мартышке в клетке.

— Господа, — продолжил я, — газеты от 13 января помимо прочего сообщали, что накануне вечером пропали доктор Босуэлл Дарэм, который вел курс классической литературы в Трайбеллском университете, и двое его студентов. Версии происшествия, изложенные газетами, во многом противоречили одна другой, но кое в чем журналисты и сходились. Итак, 12 января студент Эндрю Поливайнозел во время занятий позволил себе несколько ехидных замечаний по поводу классической литературы. В ответ д-р Дарэм, известный прежде своей мягкостью и снисходительностью, вспылил и обозвал Поливайнозела ослом. Тогда здоровяк Поливайнозел, один из лучших университетских футболистов, встал и заявил, что возьмет Дарэма за задницу и вышвырнет вон из аудитории. Однако, если верить свидетелям, хлипкий и робкий пожилой профессор одной левой ухватил нахального силача за шкирку, выставил за дверь и в самом прямом смысле слова спустил с лестницы.

Увидев это, студентка Пегги Рурк — прехорошенькая подружка Поливайнозела — бросилась к пострадавшему, пытаясь уговорить атлета не давать профессору сдачи. Оказалось, однако, что у Поливайнозела не было решительно никакого желания связываться с профессором. Ошеломленный верзила покорно поплелся за мисс Рурк.

По свидетельству других студентов, отношения между д-ром Дарэмом и Поливайнозелом всегда были натянутыми, и футболист не раз подстраивал профессору всякие пакости. Теперь у Дарэма появилась великолепная возможность отомстить Поливайнозелу и выгнать этого идиота, пусть он и входил в национальную студенческую сборную, из университета. Однако профессор никому не стал докладывать о случившемся. Говорят, он лишь про­бурчал что-то насчет того, что Поливайнозел — осел и этот факт вскоре станет очевидным для всех и каждого. Один из студентов сказал было, что ему почудилось, будто от профессора несло перегаром, но тут же опроверг самого себя, заявив, что согласно традициям их кампуса, уважающие себя преподаватели не притрагиваются даже к «коке». Похоже, особо к этому приложила руку супруга профессора Дарэма, пылкая сторонница трезвого образа жизни и достойная продолжательница дела Фрэнсис Уиллард.

Вам может показаться, господа, что все это не имеет к делу никакого отношения, но смею вас заверить — имеет! Взять хотя бы свидетельские показания еще двух студентов.

Оба клятвенно заверяют, что из кармана профессорского пальто, висевшего на вешалке в аудитории, торчало горлышко откупоренной бутылки. И что несмотря на мороз профессор — известный мерзляк — распахнул настежь все окна. Наверное, чтобы выветрить алкогольные пары.

Затем профессор вызвал к себе Пегги Рурк. Примерно через час она выскочила из кабинета вся пунцовая и в слезах. Как свидетельствует ее соседка по комнате, Пегги Сказала, что профессор вел себя как безумный. Будто бы он признался, что влюблен в нее с того самого дня, как она впервые переступила порог университета, но понимал, что слишком стар и некрасив, и потому даже думать не смел о ее похищении. Однако теперь, когда «все» изменилось, он хотел бы сбежать вместе с нею. Пегги сказала в ответ, что всегда преклонялась перед ним, но даже при самом больном воображении не сможет представить себя влюбленной в профессора. На что Дарэм заявил, что еще к вечеру того же дня он станет совершенно другим человеком и Пегги увидит, как он неотразим.

Несмотря на этот инцидент, вечером, когда Поливайнозел с Пегги Рурк пришли на бал второкурсников, профессор Дарэм, исполнявший на балу обязанности распорядителя, поздоровался с ними так, будто ничего не произошло. Ничего подозрительного не заметила и супруга профессора, что само по себе странно, ибо миссис Дарэм из той породы жен, у которых уши служат антеннами для мгновенного улавливания всех без исключения слухов и сплетен. Более того, будучи женщиной крайне нервной, она никогда не скрывала своих эмоций. Покорностью своему мужу она тоже не отличалась. Наоборот, как раз профессор служил объектом насмешек из-за того, что не вылезал из-под каблука супруги. Миссис Дарэм частенько выставляла его дураком, и вообще доктор напоминал бычка на привязи. И вот вечером...